— Вы все дезертиры! — завопил он, трясясь от злости. — Всех под трибунал!
Пока губернатор орал, я размышлял.
Как так вышло, что Долгорукий стал сильнее Михайлова?
А потом я понял.
Михайлов и Шишкин ненавидели Долгорукого. Они посылали его на самые опасные задания, надеясь, что тот погибнет.
Но он не погиб.
Он рос.
Уровень мага прокачивается в бою. А лучше всего — на краю империи, где смерть ходит за тобой по пятам.
Михайлов вдруг замолчал.
Его взгляд встретился с глазами человека в штатском.
Потом он медленно обвёл нас взглядом и что-то понял.
— Ты… — он ткнул пальцем в меня, — я тебя сгною в тюрьме!
Я нагло улыбнулся и достал из кармана приказ Шишкина.
— Ваше превосходительство, извините, но я действовал по приказу.
Михайлов схватил бумагу.
Его лицо побагровело. С таким ожирением и давлением до сердечного приступа было недалеко.
Шишкин заёрзал.
Он не знал, что делать: поддержать генерала или откреститься.
— А что, если данные верны? — спросил я, глядя прямо в глаза Шишкину.
Он замер.
— Если окажется, что мы правы… — продолжал я, — то именно этот приказ, квартирмейстер, сделает тебя героем.
На лице мужчины отразилась целая буря эмоций.
Отрицание — губы сжались, глаза округлились: «Нет, этого не может быть!»
Осознание — зрачки сузились, брови поползли вверх: «А если… правда?»
Принятие — уголки рта дёрнулись, в глазах вспыхнул азарт: «Чёрт, это же шанс!»
— Ваше превосходительство… — начал он осторожно, — может, стоит… проверить?
Михайлов снова заорал.
Но было поздно.
Шишкин перешёл на нашу сторону.
Он начал аккуратно уговаривать генерала, словно речь шла не о спасении колонии, а о сватовстве к капризной дворянке.
— Ваше превосходительство, может, всё же стоит объявить всеобщую эвакуацию? — голос квартирмейстера звучал сладко, но в глазах читался холодный расчёт.
Михайлов сопротивлялся, его жирные пальцы недовольно крутили бокал.
— Анатолий Степанович, что думаешь? — обратился губернатор к Кирову.
Тот, не моргнув, ответил:
— Эвакуировать гражданских. Первыми рейсами. Потом пригнать транспорт для войск. Хорошие солдаты империи ещё пригодятся.
Его слова прозвучали как приговор.
Вскоре нас выставили из кабинета, а туда потянулись офицеры, чиновники, купцы — все, кто не хотел терять насиженные места.
Но Киров уже взял всё в свои руки.
Бывший глава флота действовал с железной хваткой, словно снова стоял в кабинете Адмиралтейства. Его авторитет здесь был неприкасаем, когда Киров отдавал приказы, даже самые заносчивые купцы и чиновники молчали и подчинялись.
Эвакуация началась мгновенно.
Первым, ещё днём, ушёл курьерский корабль. Это было лёгкое обтекаемое судно с магическими двигателями, самый быстрый на всём рейде. Уже к утру из Новоархангельска потянулись первые суда: грузовые с опустошёнными трюмами, готовые принять беженцев; рыболовные, чьи капитаны, не раздумывая, бросили промысел; даже китобойные — неуклюжие, но вместительные, на которых моряки сражались против огромных морских чудищ.
И среди них…
Я не поверил своим глазам, когда утром на причале увидел знакомые обводы «Морского дьявола».
— Капитан Кузнецов⁈
Григорий, мой капитан, стоял на палубе и орал на матросов, заставляя их расшивать грузовые сети для приёма людей.
— Кирилл Павлович! — засмеялся он, заметив меня. — Как раз собирались за твоими водорослями, когда пришла весть!
Я кивнул, оглядывая судно. «Морской дьявол» — бывший военный транспорт, переделанный под гражданские нужды, но сохранивший вместительность, скорость, а главное, обладающий нехилой такой, по меркам флота, огневой мощью.
Пока мы говорили, вокруг кипела погрузка.
Люди на фронтире знали цену времени.
Женщины с младенцами поднимались по трапам без суеты. Дети постарше молча цеплялись за подолы матерей. Старики, опираясь на палки, шагали твёрдо — они не раз дрались с монстрами, но сейчас время других выполнять эту работу.
Никакой паники. Никаких споров.
— Грузы — только самое необходимое! — кричали матросы, отбрасывая в сторону слишком объёмные узлы.
— Оружие и боеприпасы — в первую очередь! — рявкнул кто-то из офицеров.
Капитан Кузнецов хлопнул меня по плечу:
— Не волнуйся, всех вывезем. Сейчас рейс один сделаем и снова сюда.
Я кивнул, глядя, как очередная партия беженцев исчезает в чреве корабля.
Тем временем бои на границе шли по нарастающей.
Каждые двенадцать часов в часть свозили новых раненых, окровавленных и обожжённых. Свежие отряды сменяли измотанных бойцов, но с каждым разом «свежих» становилось всё меньше.
Шишкин, словно забыв, что ещё вчера трясся в кабинете от страха, теперь важно расхаживал по части. Его вычищенный до блеска мундир и напыщенная походка кричали: «Смотрите, вот он, спаситель колонии!» Квартирмейстер повсюду совал нос: от раздачи пайков до расстановки караулов, будто без его мудрого совета всё рухнет.
Мария Дьякова, наша староста, превратилась в его верную тень всего за день. Теперь она так же важно задирала подбородок, так же командовала курсантами, словно забыв, что ещё неделю назад была одной из нас.
Мы с Молчановым и нашим взводом рвались на передовую. Нас тошнило от этой вынужденной бездеятельности, от вида уходящих кораблей, от знания, что где-то там люди гибнут, а мы сидим сложа руки.
Но нас не пускали.
Возможно, из-за Нади.
Её отец потерял жену. Потерять ещё и дочь? Для мужчины это было бы равносильно смерти.
К тому же, судя по тому, как ректор смотрел на нас в день возвращения, он готов был прибить всех на месте, но сдержался. Теперь же Киров упорно твердил, что мы сделали достаточно, и на этом стоит остановиться.
А пока…
Корабли уходили один за другим, унося с собой жителей колонии. Мы с ребятами из взвода помогали в порту, перетаскивая раненых, раздавая эликсиры и подгоняя отставших.
К утру третьего дня последние гражданские покинули берег. Киров, увидев нас среди солдат, помогавших на погрузке, резко направился в нашу сторону.
— Вы должны уйти с первым же военным транспортом, — сказал он, глядя в первую очередь на Надю, но обращаясь ко всем. — Вы уже сделали больше, чем требовалось.
— С уважением, господин ректор, — сказал я, — но мы остаёмся.
— Это не просьба, Пестов.
— И это не бунт, — парировал я. — Просто логика. Мы не были на передовой, значит, наши силы ещё не исчепаны. Если уж кому-то и уходить в последних рядах, так это нам.
Киров хотел что-то сказать, а может, и приказать, но вперёд вышла дочка.
— Анатолий Степанович, — официально сказала Надя. — Мы не дети. И если уж кто-то и должен сейчас тут помогать, так это мы.
Он замер, пальцы сжались, будто отец хотел схватить дочь за руку и силой затащить на корабль. Но вместо этого Киров лишь резко выдохнул.
— Вся в мать, — он невольно улыбнулся и, махнув рукой, ушёл.
К полудню бои уже громыхали у самого порта. Отдалённые улицы города пылали, а на набережной то и дело раздавались крики, когда очередной монстр прорывался сквозь заслоны.
Сейчас на суда грузили не только раненых. Войска тоже уходили.
Эликсиры первой помощи разлетались как горячие пирожки на рынке. К счастью, на прибывших в первые дни кораблях было много медиков из Новоархангельска. А среди грузов, кроме еды и вооружения, оказалась и большая партия эликсиров с моего производства.
На военных магов жизни, работавших на передовой, было страшно смотреть. Эти три дня они держались только на энергетиках и стремлении помочь раненым. И медики справились, большинство выживших в боях были обязаны магам своей жизнью.
Впрочем, действие моих эликсиров я тоже со счетов не сбрасывал. Было приятно слышать хвалебные слова в адрес продукции Пестовской мануфактуры. А ведь они были искренними, так как люди не знали, что владелец стоял рядом и слышал всё это.
«Морской дьявол» капитана Кузнецова за это время успел сделать три рейса. Сейчас корабль снова стоял у пристани, и мы помогали передовым частям, тем самым, что ещё десять минут назад принимали бой у самого порта, подниматься на борт. Палуба быстро заполнялась.
И как только мест не осталось, мы отчалили. Одними из последних.
С кормы корабля открывался жуткий вид.
Город, который ещё вчера был крепостью, теперь тонул в волнах тварей. Они лились по улицам как чёрная жижа, заполняя каждый переулок, каждую площадь. Дома рушились под напором монстров: стены трескались, крыши проваливались, а из окон вырывались языки пламени.
Последний корабль, загруженный до предела, уже отходил от пристани. Его пушки гремели, выцеливая в разномастной толпе тех, кто мог атаковать на расстоянии, а также летающих тварей, стреляющих кислотой. Каждый залп оставлял на набережной кровавые проплешины, но щель тут же заполнялась новыми монстрами.
А когда мы отошли дальше, стало видно всё.
Пустынный берег потемнел.
Не от песка.
От них.
Твари заполонили всё от самой кромки воды до горизонта. Их были миллионы. Они копошились, давили друг друга, карабкались на развалины, сливаясь в одно живое пульсирующее море.
И это море медленно, но неотвратимо поглощало колонию.
— Ужас… — прошептал кто-то за моей спиной.
И в чём-то он был прав.
Но больше всего меня волновало другое: ведь это полчище не остановится. Оно пойдёт дальше. А следующей целью была только одна точка на карте — колония «Новоархангельск» с её двумя городами: столичным Новоархангельском и портовым Балтийском.
Я сжал перила, глядя, как чёрная масса тварей поглощает маяк.
— У нас есть шанс, — тихо сказал я, больше себе, чем другим.
— Какой? — задумчиво спросил Качалов, стоявший рядом.
— Теперь мы знаем, что идёт. Знаем их тактику. Знаем, что это не просто дикие твари, они организованы.
— И что? Ты же видел, сколько их?