— Видел. Но «Новоархангельск» это не захолустная колония. Там крепости. Там армия. Там флот. К тому же, я надеюсь, у нас будет время, чтобы подготовиться.
— Тогда, возможно, у колонии будет шанс, — мрачно сказал Сергей.
Я взглянул на исчезающий за дымом берег.
Прощай, «Братск».
Глава 21
Отойдя от берега, «Морской дьявол» присоединился к другим кораблям, чтобы в составе конвоя отправиться к телепорту в третье кольцо колоний.
Транспорты шли плотной группой, по бокам патрулировали четыре броненосца с низкими обтекаемыми силуэтами — явно боевые разведчики, а не торговые суда. Их магические орудия были наведены на берег, готовые в любой момент открыть огонь.
Поднялся в рубку.
На знакомом судне я чувствовал себя увереннее, почти как дома.
— Ну что, Кирилл Павлович, — усмехнулся Кузнецов, — впервые на моём выходишь?
— Да, не доводилось, — ответил я. — Обычно мы с тобой все дела у причала решали.
— А вот Осип Гурьев после рейсов за водорослями меня нахваливал, — капитан похлопал по штурвалу. — Говорил, что лучше капитана для вашей затеи с морскими ингредиентами не найти.
В этот момент у меня на плече материализовался Мотя. Обычно он настороженно относился к незнакомцам, но сейчас, видимо, почувствовал, что с Кузнецовым мы знакомы, и капитан не представляет угрозы.
— Чёртова морская крыса! — выругался мужик, увидев зверька и выхватывая нож.
Мотя вытянул шею и начал обнюхивать капитана, не испугавшись резких движений. Кузнецов замер, потом улыбнулся, убрал нож и протянул к зверьку руку, вопросительно глянув на меня. Я кивнул.
Понюхав капитана и позволив себя погладить, Мотя вдруг слетел с моего плеча и метнулся по рубке как молния, остановившись у шкафа с картами, где стал что-то выискивать.
— Похоже, нашёл твою сладкую заначку, — пошутил я.
Капитан только закатил глаза, но открыл шкаф. На одной из полок действительно лежал пряник. Кузнецову пришлось отдать его Моте.
— Чёртова морская крыса лишила меня закуски, — улыбаясь сказал он.
Пока зверёк с аппетитом уплетал угощение, я расспросил капитана о последних рейсах за водорослями. Он рассказал, что работы шли с опережением графика, так как удалось найти несколько богатых месторождений с высокой концентрацией нужного компонента.
— Кирилл, ты же не собираешься сокращать добычу? — вдруг забеспокоился Кузнецов. — А то однажды слышал, как Гурьев с Бадаевым говорили, что сырья уже запасено на несколько лет вперёд.
— Не волнуйся, объёмы будут только расти. Ты же слышал, что мы перенесли основное производство из Новоархангельска в «Точку»?
— Слышал, — кивнул капитан.
— Там будут мощности куда больше тех, что здесь. Так что не переживай, тебе скоро придётся работать без передышки, — ухмыльнулся я.
— Может, подыщем ещё одно судно? — предложил Кузнецов. — У меня есть знакомые капитаны, которые с радостью взялись бы за такую работу.
— Отлично. Думаю, месяца через три-четыре как раз пригодится.
Капитан довольно улыбнулся. В этот момент Мотя вдруг насторожился, его уши задвигались, словно пытаясь уловить что-то.
— Что это с ним? — спросил Кузнецов.
Я хотел ответить, но в этот момент вода вздыбилась.
Из-под волн вырвались странные существа: метров по пять длиной, с мощными щупальцами, которыми они ловко цеплялись за борта. Тёмные скользкие тела напоминали осьмижьи, но что-то было не так.
Мои друзья моментально вступили на палубе в бой, применяя магию. Солдаты схватили ружья, но стрелять не пришлось: один из броненосцев взмахнул сигнальным флагом, и над всем конвоем вспыхнул защитный купол.
Огромный, переливающийся всеми цветами радуги, словно мыльный пузырь, он накрыл все суда меньше чем за полминуты.
— Вот это скорость! — невольно вырвалось у меня.
Лишь несколько десятков монстров успели проникнуть на палубы, но с ними быстро разделались — магией, клинками, топорами. Через минуту от незваных гостей остались лишь лужи вонючей слизи.
А купол держался.
Твари яростно атаковали его: бились, царапали зубами, даже пытались взобраться, но защитное поле не дрогнуло.
Я с восхищением посмотрел на броненосец, поставивший эту защиту.
— Не сравнивай эти корабли с теми ржавыми корытами, что ещё плавают у нас в колонии, — с гордостью сказал Кузнецов, поглаживая штурвал, словно прося прощения у своего корабля. — На броненосцах служит элита. Все старшие офицеры шестого уровня и выше. А капитан флотилии — седьмого.
— Кто командует?
— Роман Васильевич Жимин.
Я замер.
Жимин. Та же фамилия, что у Амата.
Родственник?
Позвав Мотю, который к этому времени уже расправился с пряником, я поспешил к друзьям. Они под одобрительные возгласы солдат вскрывали убитых тварей в поисках макров. Мне же сразу захотелось рассмотреть поближе останки этих странных осьминогов.
Подойдя к группе, увидел, как Надя и Лиза, морща носы, наблюдали за Сергеем, Романом и Митей, возящимися с потрохами монстров.
А где Амат?
Огляделся и обнаружил его у борта. Он стоял, не сводя глаз с флагманского броненосца.
И по выражению лица друга всё стало ясно.
Да, это его отец.
И, судя по всему, их отношения далеки от идеальных.
— Ты чего застыл? — спросил я, прислонившись к перилам рядом с Аматом.
Заметил, как его пальцы судорожно сжимают деревянные поручни. Взгляд однокурсника был прикован к кораблю, где под имперским стягом развевался родовой герб Жиминых — серебряный дельфин на лазурном фоне, переплетённый с волнообразным трезубцем.
— Неужели всё так плохо? — тихо спросил я.
Амат резко выдохнул.
— Ты не представляешь… — Жимин помотал головой. — В пять лет отец впервые бросил меня в море. «Плыви или тони» — вот его любимая поговорка. Я захлёбывался, а он стоял на берегу с секундомером. Когда я доплыл, отец сказал, что это худшее время среди его сыновей, и я разочаровал его.
Амат провёл рукой по лицу, словно стирая воспоминания.
— В семь лет он испытал меня магией. Нужно было стоять на коряге в двадцати метрах от берега, пока он кидал в меня водяные мячи. Я должен был простоять час, но осилил лишь тридцать пять минут. В наказание отец заставил меня простоять ночь по шею в ледяной воде.
Я заметил, как его плечи непроизвольно содрогнулись при этих словах.
— А старшие братья… — голос Амата стал хриплым, — они придумывали свои испытания. Засовывали головой в бочку с водой. Привязывали к мачте во время шторма. Однажды зимой выбросили мою одежду за борт и заперли на палубе.
Его рассказ прервался, когда мы услышали чьи-то шаги. На мгновение воцарилась тишина.
— Самое страшное было в девять лет, — прошептал Амат, когда шаги затихли. — Отец запер меня в сундуке для парусов и бросил за борт. Три минуты… Три самых долгих минуты в моей жизни. Когда вытащили, я был без сознания.
Я увидел, как по его лицу пробежала судорога, отголосок той детской паники.
— Прошлым летом всё изменилось, — в голосе молодого человека появился металл. — Братья, как всегда, решили пошутить. Привязали к якорю и хотели опустить за борт. Только на этот раз… на этот раз я разорвал верёвки. Потом сломал старшему три ребра, а среднему челюсть.
Жимин сжал кулаки, и я увидел, как по его пальцам пробежали синие разряды магии.
— Отец… отец впервые улыбнулся тогда. Он сказал: «Наконец-то в тебе проснулся Жимин».
Амат резко повернулся ко мне.
— А теперь представь, — он пристально посмотрел мне в глаза, — мне триста с лишним лет. Я пережил войны, которые этот фанатик даже представить не может. И если он думает обращаться со мной как с мальчишкой, который был раньше в этом теле, то он ошибается.
— Ты не должен себя выдавать, — предупредил я. — Один неверный шаг — и можешь оказаться в смертельной опасности. Не хватало ещё, чтобы тебя допрашивал высший маг жизни из инквизиции.
— Знаю, — проворчал Амат. — Но если отец попробует что-то вроде того сундука…
Я молча кивнул. Мы оба понимали: встреча с родителем будет испытанием куда более серьёзным, чем любая битва с тварями.
Телепорт в Новоархангельскую колонию прошли без сложностей. Порт Балтийска встретил нас хаосом.
Набережная превратилась в гигантский лагерь беженцев: палатки из парусины и корабельных тросов, дым походных кухонь, белье, сушившееся между фонарными столбами. Дети бегали между тюков с провизией, женщины варили в котлах похлёбку, старики молча сидели, наблюдая за происходящим вокруг.
Чиновники в помятых мундирах метались с кипами бумаг, пытаясь хоть как-то учесть всех и понять, куда этих людей можно пристроить.
Видно было, что губернатор Балтийска старается, по периметру стояли полевые госпитали. Но сносных условий для тысяч беженцев создать не успели.
При сходе на берег регулярные части сразу направились к окраинам, где развернули армейский лагерь. Нас же, курсантов, ждала другая участь — сборный пункт у штаба флота.
— Ну что, герои Братска⁈ — крикнул нам встречный подпоручик с планшетом. — Ваше место у военной гавани. Там сбор всех курсантов, участвовавших в обороне. Идите, вас ждут.
Действительно, когда мы подошли к штабу, там уже собрались все: и наш четвёртый курс, и пятый. Молчанов тут же ушёл к своим однокурсникам. Стало ясно, что мы были последними курсантами, покинувшими осаждённый город.
Нас быстро построили в шеренгу. Вперёд вышел Киров. Его голос, привыкший командовать на флоте, звучно разнёсся по всей площади.
— Курсанты! Сегодня я говорю с вами не только как ректор, но и как бывший флотоводец. Вы показали то, что редко увидишь даже у бывалых вояк — настоящую боевую доблесть. Когда рушились стены и лилась кровь, вы не дрогнули. Когда нужно было прикрыть отход гражданских, вы стояли насмерть.
Он обвёл взглядом строй, и в его обычно холодных глазах читалось неподдельное уважение.
— Особенно приятно было видеть, что вы, студенты разных курсов, действовали слаженно. Вы не посрамили чести академии. И пусть вас не смущает возраст, за эти дни вы повзрослели на годы.