Соль — враг железа, она ускоряет окисление. Но опять же, это процесс медленный, а охранники могли заметить мои манипуляции.
Да и дадут ли соли? Хлеб был чёрствый, вода — болотная жижа. Соль — это деликатес.
Все химические пути вели в тупик из-за временного фактора и отсутствия ресурсов.
Толку от них ноль.
Второй путь физический.
Силовой. Но чем? Руками? Смешно.
Нужен был рычаг. Лом.
А где его взять в каменном мешке?
Мой взгляд невольно скользнул вниз, к влажной и тёмной земле под ногами. Туда, где скрывались останки предыдущего постояльца.
Холодок пробежал по спине. Это было кощунственно, отвратительно… но иного выхода нет.
— Прости, друг, — прошептал я, не зная, кому адресую слова: скелету или его призраку. — Но твои дела, похоже, ещё не окончены. Помоги мне выбраться отсюда.
Я начал ковырять пальцами в грязи, раздвигая слипшиеся листья и прелую труху.
Земля была плотной, холодной. И вот ощущение гладкой твёрдой поверхности. Не камень. Это была кость. Ребро.
Потом из земли появились очертания тазовой кости. Наконец, то, что искал: длинная берцовая кость. Она была крепкой, тяжёлой, с утолщёнными концами. Это настоящий природный лом.
Я вытащил её, стараясь не думать о владельце. Кость была желтовато-серой, местами покрытой тёмными пятнами, но целой.
Проверил на изгиб, вроде прочная. Идеально, можно начинать.
Следующие часы превратились в адскую рутину. Как только шаги охранника удалялись или он засыпал на своём походном стуле, а спал он крепко, храпя как паровоз, я начинал работу.
Упирался костяным ломом в место крепления одной из петель решётки к каменному основанию колодца. Петля представляла собой толстый кованый крюк, вбитый в камень и продетый в массивное ухо на самой решётке. Всё было покрыто толстым слоем ржавчины и вековой грязи.
Хр-р-ряп!
Первая попытка.
Кость скользнула по металлу, не оставив и царапины. Я сменил точку приложения силы, нащупал зазор между крюком и ухом решётки. Упёрся изо всех сил, используя всю мощь спины и плеч, сжавшись в тесном пространстве.
Бдзынь!
На этот раз глухой стон металла. Ржавчина осыпалась мелкой крошкой. Казалось, петля чуть сдвинулась.
— Эй, ты! Тихо! — донёсся хриплый окрик охранника. — Шевелишься как червяк! Угомонись, а то палкой успокою!
Я замер, спрятав кость в грязь под ногами.
Сердце колотилось как молот.
Минута, другая… Храп возобновился.
Можно продолжать.
Работа шла мучительно медленно. Кость это тебе не сталь, она скользила, трещала под нагрузкой, грозя сломаться. Я использовал грязь как абразив, пытаясь втирать её в зазор и надеясь, что песчинки сыграют роль наждака.
Пробовал плевать на место работы со слабой надеждой, что слюна хоть чуть-чуть, но ускорит коррозию в микротрещинах. Но это капля в море. Основная ставка была на механическое воздействие, упорство и потраченное время.
День сменился вечером, принеся черпак вонючей воды и кусок хлеба, твёрдый как булыжник. Ночью же пришли холод и кошмары, где решётки сжимались, а кости подо мной шевелились.
Странно, раньше кошмары мне не снились вовсе, а теперь каждую ночь одолевает какая-то мерзость. Словно это место прокляли прежние хозяева. Хотя, учитывая, что я оказался в мире, где магия реальна… ничего удивительного, пожалуй.
Наступило утро с новой порцией отчаяния и новой решимостью.
Я продолжал. Час за часом. Петля поскрипывала всё громче, зазор становился чуть заметнее. Я уже чувствовал её люфт!
За эти дни, что провёл в яме, карцер пополнился.
После мятежа Строганова он перестал быть местом для единичных провинившихся. Теперь это был импровизированный лагерь для «неблагонадёжных».
Скрип открываемых решёток и глухие удары тел о дно ям стали почти постоянными.
Сначала сюда волокли не согласившийся примыкать к восстанию высший состав, потом непокорных офицеров из тех родов, смерть которых сулила Строганову крупные неприятности в будущем.
Одним из первых приволокли молодого капитана кавалерии. Его мундир был порван на груди, лицо в ссадинах и кровоподтёках. Мужчина хрипло ругался, пытаясь сопротивляться конвою, пока его не оглушили прикладом и не сбросили в яму рядом с Долгоруким.
— Предатели! Ублюдки! — придя в себя кричал он хрипло и безнадёжно, пока охранник не ткнул палкой в лицо, пригрозив залить нечистотами. — За Императора! За Белова!
Крики молодого капитана сменялись рыданиями ярости и беспомощности.
Вид этих людей — магов-офицеров, лишённых силы, сброшенных в грязь, — лишь подливал масла в огонь моей ненависти.
Карцер наполнялся. Запах страха, боли и гнили усиливался. Шепотки, стоны, проклятия. Теперь здесь кипела своя, подземная и отчаянная жизнь.
Охранникам стало сложнее контролировать всех. Их крики «тише!» и угрозы избиения звучали всё чаще, но всё менее эффективно. В этой новой мрачной симфонии наконец появился шанс для разговора.
В один из таких моментов относительной тишины, когда охрана ругалась с новоприбывшим офицером, которого только что бросили в яму, я обратился к своему соседу, светлейшему князю.
— Андрей Николаевич?
Тишина. Потом сдавленный ответ:
— Пестов? Ты как, жив, всё нормально?
— Пока дышу. А вы, Константин Иванович? — повернулся к другой стороне.
— Жив… еле, — донёсся хриплый голос Долгорукого из другой ямы. — Рёбра болят… сюда бы твой эликсир первой помощи, — уже мечтательней закончил он.
— Это да, — тяжело вздыхая, согласился Белов.
— Андрей Николаевич, этот подрыв на мосту. Чернов. Ваш человек? — прямо спросил я.
Пауза. Затем Белов ответил, его голос звучал виновато:
— Да, Кирилл. Наш. Внедрённый к Строганову.
— И взрыв… это был спектакль? Чтобы спровоцировать его? — яростный шёпот вырвался из меня. — Вы хотели, чтобы князь вышел из себя? Совершил что-то очевидно глупое? Но вы же не ожидали, что он устроит бунт⁈ Эта глупость оказалась слишком масштабной! Я прав⁈
— Мы… мы просчитались, — признал Белов, его шёпот стал ещё тише. — Ждали интриг, доносов, может, саботажа поставок. Но не открытого мятежа. Захар… он всегда был амбициозен, но не сумасшедшим.
— А первая опора⁈ Мы чуть не погибли, когда сработала закладка…
— Руны положили не мы, Кирилл! — резко встрял Долгорукий, сдерживая кашель. — Клянусь! Чернов заложил слабый фугас, только для шума и видимости повреждений! Он клялся, что даже если твой «Стриж» весил бы вдвое больше, опора выдержит! Только внешний слой камня должен был пострадать!
— Он клялся⁈ — я не смог сдержать сарказма. — А реальность? Вырванный кусок основания! Арматура на виду! Мы балансировали на грани! Ещё чуть-чуть, и ваш Чернов похоронил бы всё!
— Неправда, я всё рассчитал, а действовал по приказу, барон, — послышался из ямы напротив новый голос, тихий, но твёрдый. — И не мог раскрыться. Компромат на Строганова был нужен Императору, но… безопасно добытый. Простите. Я не хотел. Это просто моя работа.
— Безопасно… — фыркнул я.
Но спорить было бессмысленно. Факт оставался фактом: они играли в опасные игры, и мяч угодил мне в лицо. Я готов был высказать ещё многое, но внезапно громкий скрип двери и резкие окрики охраны заставили нас замолчать.
— Тихо там, твари! Князь идёт! — рявкнул один из надзирателей, стуча прикладом по решёткам ближайших ям. — Ещё писк — и останетесь без воды и еды!
Шепотки и стоны в карцерах мгновенно стихли, сменившись гнетущей тишиной.
В зону вошли двое. Первого я узнал сразу, это был Захар Григорьевич Строганов с багровым от гнева или хмеля лицом, широкими бакенбардами.
Рядом с ним шёл мужчина: высокий, подтянутый, в дорогом, но неброском сюртуке. Его лицо показалось знакомым и почти сразу всплыло из памяти. Дорога после посещения завода, внезапное нападение, магические удары и применение мной в реальных условиях боя антимагической пластины.
— Андрей Николаевич, — шепнул я едва слышно. — Второй… кто он? Тот, что со Строгановым.
Из соседней ямы после короткой паузы донёсся шёпот Белова:
— Роман Оксаков. Двоюродный брат главы клана Оксаковых. Их главный специалист по нестандартным решениям и грязным делишкам. Тень банкира. Очень опасная тень.
Оксаков и Строганов остановились неподалёку, у одной из новых ям, где сидел какой-то гражданский, насильственно схваченный в соседней колонии. Они говорили громко, не стесняясь, считая узников не более чем немыми тенями.
— Захар Григорьевич, документы в сейфе — это важно. Но главное — карта. Только я знаю, как активировать указанный на ней ключ.
— Опять эта карта! Болтовня! Я тут головой рискую! Мне нужна сила, а не сказки.
— Терпение. Как только Балтийск будет взят, мне потребуется час в портовом хранилище. Тогда все ваши долги исчезнут. И вы получите доступ к… источнику силы.
— Источнику? Говори яснее! — прищурился князь.
— Карта ведёт к особому месту. Месту силы. Древнему, мощному. Активируем ключ, и оно откроется для вас, усилит магический источник. Но без ключа карты — это просто бумажка. С ключом… — он сделал паузу для эффекта. — С ключом вы сможете прокачать свой уровень гораздо выше седьмого.
Строганов замер. Жажда власти в его глазах стала почти физической.
— Десятый уровень, Захар Григорьевич… вы войдёте в сотню сильнейших магов империи. Одиннадцатый… — Оксаков позволил себе тонкую улыбку. — Одиннадцатый сделает вас, пожалуй, уникальным. Сильнейшим. А с такой силой… Имперский трон не будет казаться такой уж несбыточной мечтой. Но сначала — Балтийск и мой час в хранилище.
Строганов тяжело дышал, видимо, представляя себе эту мощь.
— Ладно, ладно… Балтийск возьмём.
Оксаков заметил меня и похоже узнал. Он медленно подошёл к краю ямы. Взгляд, холодный и брезгливый, скользнул по мне.
— Ах, барон Пестов. Ирония судьбы… Из-под защиты стального зверя — в гнилую яму, — он повернулся к Строганову. — Захар Григорьевич, будьте любезны, убейте для меня эту помеху. Он слишком много вреда принёс роду Оксаковых. Смерть Пестова будет… приятным началом перед нашим главным пиром. Мой кузен щедро отблагодарит. И это… развяжет нам руки для более важных дел.