Я шагнул с платформы на землю и неспешно пошёл в сторону трапа «Стрижа».
Поднялся на мостик.
Запах! Машинное масло, металл, пороховая гарь — уже полюбившейся мне боевой аромат. Приборы, штурвал, переговорные трубы — всё на своих местах. Но сейчас не до ностальгии.
Волынский последовал за мной и резко указал на западное окно, затянутое пылью:
— Смотрите, барон. Армия Строганова.
За бескрайними болотами, в восьмидесяти километрах, полыхало зарево. Не одно, а несколько очагов. Багровые сполохи мощных магических разрядов, чёрные столбы дыма, поднимающиеся к небу. Битва. Масштабная и яростная.
— Ломится к Балтийску напрямик, — пояснил Волынский, его палец лёг на карту, оставляя отпечаток на бумаге, — через Гибельные топи. И… ваша графиня Потоцкая, кстати, тоже.
Он посмотрел на меня, словно изучая реакцию.
— Пришлось её выдворить с бронепоезда, о чём в принципе не жалею. Софья буквально сразу же показала свою натуру, присоединившись к мятежному князю.
Потом он перевел взгляд на карту:
— Если рванём напролом по нашей дороге, — палец быстро прочертил линию вдоль стальной нити, проложенной Луневым, — мы перехватим их у Перекрёстного ручья. За сутки управимся. Шанс отрезать и пленить Строганова до захода в Балтийск есть!
— Барон! — перебил Рыбаков. Он стоял взволнованный у восточного иллюминатора с подзорной трубой в руке. — Там! Сигнал бедствия. Третий за этот час.
Я подошёл.
На востоке, у самого края видимости, где синева неба сливалась с синевой моря, ввысь взвивалась мощная зеленая спираль. Магический сигнал бедствия имперского флота, яркий и отчаянный.
Это был знак катастрофы. Блокады. Гибели.
— Координаты? — спросил я, чувствуя, как холодный ком сжимает горло. Амат.
— Мыс Орлиный, барон, — отчеканил штурман, сверяясь с картой и показаниями угломера. — Там должен был держать оборону передовой разведотряд флота. Те, что ушли ещё до… всего этого, чтобы пробиться к побережью, наладить связь, предупредить о движении армии.
Слова Белова, сказанные в лагере, эхом отозвались в памяти: «Амат ушёл с разведотрядом предупредить флот…»
— Строганов туда не совался? — уточнил я, глядя на Волынского. Хранилище. Карта. Ключ. Сила.
— Нет! — генерал ударил кулаком по карте в районе Балтийска. — Он одержим портом! Он здесь! Балтийск — в двух переходах! — в голосе Волынского звучало презрение к глупости князя, но и признание опасности.
Я закрыл глаза.
Всплыли картины карцера: Строганов и Оксаков. «Карта ведёт к месту силы… Активируем ключ… станете сильнейшим… Имперский трон…» Холодная волна прагматизма накатила на ярость. Балтийск. Хранилище. Неизвестный артефакт в руках безумного честолюбца. Угроза не просто колонии, а всей империи.
Но перед глазами стоял зелёный спиральный маяк. Отчаянный крик о помощи. Амат. Его упрямое, надменное лицо. «Стану сильнейшим магом империи!»
И его люди. Моряки. Солдаты. Запертые, гибнущие.
— Кирилл Павлович, — тихо сказал Кучумов, стоявший рядом. Его глаза, привыкшие к жару печей, горели сейчас холодным огнём понимания. — Решение за вами.
Дилемма висела в воздухе. Надо было решаться и выбирать:
Первое. Догнать Строганова. Рвануть по своей ветке на всех парах. Обогнать. Отрезать у Перекрёстного ручья. Захватить или уничтожить. Спасти Балтийск от безумца, и не дать ему получить артефакт. Цена — бросить разведотряд на верную гибель.
Второе. Спасти разведгруппу и Амата. Рвануть на восток, к Мысу Орлиному. Узнать судьбу флота. Но Строганов войдёт в Балтийск и получит доступ к портовому хранилищу. И кто знает, какое чудовище он оттуда выпустит? Или какую силу обретёт?
Я открыл глаза. Взгляд скользнул по лицам на мостике: Рыбаков — моряк, человек долга; Лунев — маг земли, творец пути; Марсов — как и его друг, дорожник; Виталий — огонь и преданность; Волынский — холодный расчёт и верность приказу Белова.
Мои люди.
Они не сломались.
Они строили дорогу, когда я гнил в яме.
Они ждали.
Посмотрел на зелёную спираль — символ отчаяния и долга.
«Своих не бросают», — фраза из прошлой жизни пронеслась в голове.
— Капитан Рыбаков!
— Да, барон! — тут же выпалил он.
— Вы продолжите вместе с основными силами двигаться на «Стриже» к Балтийску. Стройте дорогу, не отвлекайтесь ни на что. Максимальный ход. Генерал Волынский, — повернулся к нему, — вы обеспечите операцию и взаимодействие с «Невским копьём». Ваша задача — не дать Строганову помешать нам построить этот путь в Балтийск.
Волынский мгновенно оценил приказ, его глаза сверкнули холодным пониманием. Он кивнул.
— Но… барон! Учтите: мятежный князь спешит в Балтийск… он не торопился бы туда просто так. Строганов рвётся ради чего-то важного, — произнес Фёдор Николаевич, внимательно смотря мне прямо в глаза.
— Он спешит в хранилище, чтобы заполучить артефакт.
Волынский застыл и кивнул, словно говоря: «Я всё понимаю, но что будешь делать ты? Ведь сейчас ты тут главный».
— Артефакты — это металл, пыль и потенциальная угроза, не больше. А люди… — я ткнул пальцем в зелёную спираль, горящую за пыльным стеклом, — … это — империя сейчас. Её кровь. Её будущие солдаты и маги. И я их должен спасти. Я отправляюсь на помощь немедленно. Пойду в составе малой группы, так сможем передвигаться по территории, кишащей монстрами, скрытно и максимально быстро. Со мной пойдёт Валерий Кучумов, — при этих словах он выпрямился и еле заметно улыбнулся, — и Чернов. Буду рад вашей компании. Ваш опыт в тылу врага мне пригодится.
— Барон, давайте выделю взвод «Невского копья», — предложил Волынский.
— Нет, взвод мне не нужен, но от парочки умелых магов-воздушников и огневиков не откажусь.
Генерал утвердительно кивнул.
— Валерий! — я ткнул пальцем вниз на платформу. — Быстро! Взять ящик эликсиров первой помощи! Всё, что есть! Готовность пять минут!
Не стал ждать возражений или подтверждений. Развернулся и направился к трапу. К востоку. К зелёному сигналу бедствия. К Амату.
Научный расчёт говорил о рисках у Балтийска.
Но простая человеческая истина кричала громче: «Своих не бросают».
И я шёл подтверждать её.
Глава 19
Мы выдвинулись с бронепоезда сразу после моего приказа. Я, Кучумов, Чернов и трое гвардейцев Волынского.
Двое воздушников, капитан Леонид Обыденов и старший лейтенант Артём Светлов, сразу же окутали нашу шестёрку маскировочным куполом. Он работал как ловкий иллюзионист. Снаружи преломлял свет, соединяя с пейзажем: трава, деревья, небо казались непрерывными. Внутри же всё было кристально ясно. Стены купола, словно чистейшее стекло, пропускали каждый луч. Мы видели врагов, а они нас нет.
Прохождение сквозь барьер ощущалось как прохладный ветерок.
Третий офицер, майор медицинской службы Глеб Игнатьев, ссутулившись под тяжестью походной аптечки и ящика моих эликсиров, шагал рядом. Его взгляд, умный, но усталый, изучал местность с профессиональной отстранённостью.
— Держим строй, тихо, — прошептал Обыденов, маг воздуха пятого уровня. Его пальцы едва заметно шевелились, корректируя поток магии. — Светлов, ветерок в верхние слои, уноси запахи. Игнатьев, не отставай.
Мы двинулись на восток, оставляя позади гул стройки и стальной силуэт «Стрижа».
Плато быстро сменилось холмистой местностью, поросшей колючим кустарником и усеянной валунами.
Купол работал безупречно.
Мы видели тварей — когтистых прыгунцов размером с волка, стаи мерзких летунов с кожистыми крыльями, медлительных каменных крабов, ползающих по склонам. Монстры проходили в десятках шагов, обнюхивали воздух, но купол, усиленный двумя магами, был непреодолимой преградой для их примитивных чувств.
— Ваши эликсиры, барон, — заговорил Игнатьев, стараясь идти в ногу, — единственное, что реально работает на передовой. Не то что эта казённая бурда, — он постучал костяшками пальцев по своей стандартной аптечке.
— Рад, что приносят пользу, майор, — ответил я, продолжая всматриваться в горизонт.
Зелёный сигнальный огонь погас, отчего тревога за друга лишь сильнее сжала сердце.
— У меня на мануфактуре упор на эффективность и скорость действия, и, конечно, минимум побочек.
— Да уж, скорость… — Игнатьев кашлянул. — В бою под Новоархангельском был ранен кавалерист, кишки наружу. Дали ему ваш «первой помощи» и «кровостав». Он продержался, пока не довезли до полевого госпиталя. Обычные средства… не вытянули бы, — медик посмотрел на меня с искренним профессиональным интересом. — Говорят, готовите что-то новое? Для глубоких ожогов от магии плазмы?
Я кивнул, мысленно отмечая, насколько верной оказалась идея с демонстрационными наборами для военных медиков.
— Прототип. На основе стимуляции регенерации тканей низкочастотными магическими импульсами, усиленной каталитическим комплексом… — остановил себя, понимая, что слишком удаляюсь в дебри, глядя на слегка округлившиеся глаза собеседника, — … это сложно. Суть — ускорить заживление в разы, даже при тяжёлых магических поражениях. Испытываем.
— Быстрее бы, — пробормотал Игнатьев.
Шли мы весь день и половину ночи, делая лишь короткие привалы.
Воздушники менялись: один поддерживал купол, другой отдыхал. Кучумов шёл молча, взгляд был сосредоточен. Он постоянно ощупывал рукоять морского кортика на поясе.
Чернов, напротив, казался расслабленным, но его глаза, как у хищной птицы, безостановочно сканировали тени, расщелины, вершины холмов. Он знал эту игру в прятки со смертью лучше многих.
Зелёные сигналы бедствия вспыхивали уже не так часто.
Сперва каждый час, потом реже. Последний я увидел глубокой ночью, уже в предгорьях, ведущих к мысу Орлиному. Он был слабым, дрожащим, как последний вздох.
Интервал между сигналами растянулся до нескольких часов.
Надежда таяла с каждой минутой.
А потом нас чуть не обнаружили твари.
Мы осторожно двигались по узкому каньону.