Зеленый громила плюхнулся на широкую скамью и похлопал ручищей рядом с собой, приглашая нерешительную Дину составить компанию.
— Эй, Батуз, — зычно гаркнул он. — Спишь, что ль?
— Кто там орет, чтоб тебе хлебало разорвало, — донесся откуда-то сбоку недовольный скрипучий голос.
Присевшая на край скамьи Дина с удивлением обнаружила, что внутри холм оказался гораздо больше и просторнее, чем можно было предположить. На стене висела кое-как скроенная занавесь из мохнатой потрепанной шкуры, которая была отодвинута в сторону чьей-то костлявой зеленой рукой. Из спрятанной в глубине комнатушки показалось такое же зеленое создание. Было оно гораздо ниже и худее того, с кем Дине удалось провести под елкой ночь. Сгорбленная высохшая фигура указывала скорее на то, что это был старик. Когда он приблизился, Дина убедилась, что ее предположения верны. Зеленолиций и правда был не молод, матовые и темные, как две бусины, глаза терялись в глубине морщинистого "лица", ели можно было так выразиться. Был он таким же лысым, как и Динин попутчик, только на узком, обтянутом сухой зеленой кожей черепе виднелись шишки и темные, как веснушки, пятна. Длинную, грязно-серую рубаху и штаны закрывал до самых коленок чумазый лоснящийся передник.
Старик довольно заулыбался, обнажая кривые желтые зубы, и подал гостю руку для приветствия. В ответ Динин спутник приподнялся со скамьи и крепко обнял тощего старика.
— Жортынбактырулык, — обрадовался зеленый старикан. — Живой, зараза.
— А то, — расплылся в улыбке громила, хлопая старика по плечу. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Человека вон привел, — кивнул он головой в сторону Дины, и та судорожно сглотнула, не к месту вспомнив сказки о леших и людоедах.
— Челове-е-ека? — присвистнул старик и, прищурившись, навис над растерянно хлопающей глазами Диной.
— Это Диннет, прошу любить и жаловать, — продолжал громила. — Выследили меня бледномордые, навалились со всех сторон. А Диннет — хрясь-хрясь, и об дерево, голыми-то руками. Джиу-джитсу, во как. Понял?
— А-а, — протянул зеленый старикашка, еще больше склоняясь над Диной и приближая к ней широкую скуластую морду. — Племя такое? Жиу-жизу?
Дина виновато улыбнулась и еще больше вжала голову в плечи.
— Жрать неси, все потом, — громила положил здоровенные ручищи на шершавый стол и нетерпеливо забарабанил пальцами. — А Мо где?
— На реку ушла.
— С чего бы это?
— У женщин свои секреты, — развел руками старик и закопошился у очага, гремя деревянными плошками.
— Приведет хвоста, как пить дать, — не унимался зеленый громила.
— Не приведет, — старик принялся метать на стол полные миски с чем-то подозрительным и никак уж не похожим на еду. — Эти крысеныши на болотах давно не появляются, с тех пор, как деревню испепелили… Ешь вон, сил набирайся, а то совсем отощал.
Дина покосилась на "отощавшего" верзилу, который за обе щеки уминал все подряд.
— Мухоморчики соленые, тушеные в болотной тине молоденькие жабки, — не переставал суетиться хозяин, выставляя широкие блюда, — заливное из дубовой коры, тритоны под вербенным соусом…
— Чего не ешь? — оторвался от своей миски громила и настороженно поднял на Дину глаза.
— Я не голодная…
— Боишься, что пронесет? Не боись, точи. Батуз — кашевар проверенный… Точно не хочешь?
— Не-а, — отодвинула девушка от себя миску с серой жижей.
— Тогда я доем, — он смело придвинул к себе ее тарелку, влезая в нее толстыми пальцами.
— А нормального чего-нибудь, человеческого, нету? — с надеждой подняла она глаза, так как со вчерашнего вечера во рту не было ни крошки.
— Слыхал, Батуз? — хрипло рассмеялся громила. — Человечина у тебя есть?
— Откуда ж ей быть? — взмахнул грязной тряпкой хозяин. — К вечеру ужики будут, жимолостью фаршированные…
— Слыхала? Нету. А как насчет эльфячины? Тьфу, костлявые, заразы. И изжога от них жуткая… Хотя, если приправить, как следует, да чесночку…
— Спасибо, не нужно. Я травы пожую, — Дина потянулась за единственным известным здесь блюдом — одиноким капустным листом.
Дверь сверху распахнулась, в глаза ударил свет, и внутрь ввалилась толпа зеленомордых, в грязных рубахах, доспехах и кожаных шлемах, напоминающих детские шапки с завязочками. С десяток существ с мечами и щитами, галдя, спускались по ступеням. Завидев Дину, они принялись толкать друг друга локтями. Повисла мертвая тишина.
Жортынбактырулык не спеша поднялся с широкой скамьи, поправил пояс и рубаху, откашлялся и важно произнес:
— Диннет, — затем приподнял девушку за шкирку, как нашкодившего кота.
— Дина, — поправила она его, высвобождаясь из его лапищ и падая обратно на лавку.
— Прошу любить и жаловать. Дина. Человек. Джиу-джитсу.
— Ух ты. Оба-на, — раздался дружный хор хриплых голосов, и зеленые воины поспешили вниз по ступеням. — Зырь. Человек. Живой. Всамделишный, — они бесцеремонно принялись тыкать корявыми пальцами в плечи, живот и спину, хватать за ноги, дергать и нюхать ее волосы. — Ого-го. Чтоб мне провалится. Самка что ль? Да иди ты.
— Тихо-тихо, без рук, — гаркнул Жортынбактырулык и даже заслонил перепуганную Динку собой. — Она со мной. Жрать ее нельзя. И ничего другого тоже. Ясно?
— Ясно… — как-то разочарованно послышалось в ответ, и толпа посторонилась, шмякаясь на широкие лавки по обе стороны от длинного стола.
— Вот и ладушки. Батуз. Всем по кружке грибного эля, да пошевеливайся.
Пока все галдели и стучали кружками, обсуждая удачную вылазку в Долину, Дина молча жевала капустный лист и поглядывала на лестницу. То, что это никакой не сон, сомнений больше не оставалось. Тогда что это, и кто это? Безумные жители пораженной неизвестной болезнью деревни? Живущие обособленно сектанты? Глупая шутка Костика? Или все-таки обитающий здесь новый вид Ноmо Sарiеns? Вот черт, такое открытие. И как назло — ни телефона, ни диктофона, ни фотоаппарата, ни даже блокнота с ручкой не имеется. Но ничего, попляшет еще Костик, когда Дина собственноручно таких гостей к лагерю приведет. Там, на месте, можно будет и заснять, и описать, и провести необходимые замеры. Сенсация. Переворот в науке и Динкиной карьере.
Задумавшись, в шуме и гаме Дина не заметила, как хлопнул люк, и со ступеней посыпалась земля. Кто-то снова спускался в тесный подвальчик. Подняв глаза, Дина встретилась взглядом с еще одним гостем. Точнее, гостьей. Это, без сомнения, была девушка из этого зеленомордого племени. Невысокая, ростом с Дину, с округлыми формами, в длинной, перевязанной пояском рубахе и ярким цветком в редких волосах. В руках она несла огромную корзину.
За столом тем временем продолжалась беседа, посетители спорили о том, как правильно следует вырывать противнику сердце.
Жортынбактырулык, заметив гостью, вдруг побледнел, затем покраснел и вскочил на ноги, обтягивая заляпанную кровью одежду:
— Мо. Мо, как дела? Как там водичка в речке?
— Мокрая, — девушка стрельнула маленькими янтарными глазками и поставила на землю тяжелую корзину с мокрыми тряпками. — Па-ап.
Старик перестал складывать на поднос миски и заспешил к ней, вытирая руки о грязный передник.
— Пап, тут скатерти и полотенца, — кивнула она на корзину, затем удивленно осмотрела Дину и скрылась в другой "комнате" за занавесью.
Жортынбактырулык с грохотом выбрался из-за стола и приблизился к Батузу, который не спеша развешивал мокрые тряпки над огнем.
Они долго совещались, что-то доказывая друг другу, а Дина тем временем начинала волноваться, снова чувствуя на себе любопытные и не слишком добрые взгляды остальных посетителей.
— Диннет, — наконец махнул рукой Жортынбактырулык. — Иди-ка сюда.
Дина нехотя поднялась и направилась к нему. По крайней мере, этого громилу бояться не следует — это она уже уяснила.
— Будешь жить с Мо, — Жортынбактырулык указал толстым пальцем на занавеску, а Дина отрицательно замотала головой. — Не бойся, она добрая, — добавил громила. — Не съест. Можно и с Вислопутом, у него холм большой, места много, — он кивнул на сидящего на углу стола тощего и прыщавого зеленого воина с оттопыренными ушами, а тот радостно замахал рукой.
— Короче, — продолжал Жортынбактырулык, — останешься до выяснения обстоятельств, кто, откуда и зачем ты здесь. И, главное — что с тобой делать дальше. Усекла?
— Усекла, — Дина сглотнула. — Я выбираю Мо.
Расстроенный лопоухий воин скорчил недовольную гримасу и в сердцах грохнул по столу кружкой.
Дина была препровождена в тесную комнатушку, где, кроме "окна", представляющего собой вырытое меж густых корней отверстие наружу, и нескольких лежанок с кучей тряпья, ничего не было.
Мо получила указания от отца и Жортынбактырулыка, как следует сторожить человечку, как с ней разговаривать, чтобы не взболтнуть лишнего, и чем кормить — ведь странное человеческое создание жует лишь капустные листья.
Оставшись один-на-один в земляной комнатке, девушки расселись по узким лежанкам и принялись друг друга рассматривать.
— Ты откуда? — заговорила первой Мо.
— Из лагеря. Там, у болот, в составе экспедиции, в качестве внештатного корреспондента…
— Много вас?
— Человек пятнадцать.
— Жортынбактырулык знает?
— А он и не спрашивал…
— Ясно. А на чьей вы стороне?
— Ни на чьей, на своей собственной. А у вас тут что, война за территорию?
— Так я тебе и сказала. Ты сначала ответь, на чьей стороне.
— На вашей, естественно, — на всякий случай ответила Дина.
— Это мы и выясним. Позже. А то знаем мы вас, человеков. И нашим, и вашим… — Мо оценивающе прищурила глазки, а Дина удивленно подняла брови, не понимая, чего от нее хочет странное зеленое создание.
Через несколько минут игра в гляделки надоела, и зеленокожая девушка принялась плести из обрывков тряпья веревку, что-то напевая себе под нос.
Когда за стеной стих шум, и посетители удалились, в комнатушку заглянул зеленый старик.
— Хм, надо же… Человек настоящий, — он вытер костлявые руки о передник, плюхнулся на тюфяк рядом с дочерью и широко заулыбался, выставляя напоказ редкие желтые клыки.