Я внимательно слушал директора совхоза, неожиданно для себя обнаружив, что проблема сохранения традиционной культуры, которой я занимаюсь, напрямую связана с образованием, бизнесом, производством, с постройкой комбинатов, с наличием железных дорог. У меня в голове стремительно рушились стереотипы: постройка комбината и железной дороги в тундре были благом для ненцев, а школы, напротив, разрушали традиционную культуру…
— Ладно, Константин, заговорил я вас! — поднялся Петр Михайлович. — Вам еще ехать, так что давайте прощаться!
Директор крепко пожал мне руку и достал из кармана визитную карточку.
— Константин, вы в Москве встречаетесь с разными людьми. Вдруг найдется инициативный бизнесмен, который захочет вложить деньги в развитие оленеводства? Расскажите ему о наших возможностях, о том, каким выгодным может со временем стать этот бизнес, какую пользу принесет людям. И пусть выходит со мной на связь! Удачи вам!
Оплатив чек в бухгалтерии, я вышел к заждавшемуся меня Петру.
— Ну, поехали? — просто сказал хант. — Коля твой, наверное, совсем замерз!
Колю мы действительно застали исполняющим неведомый танец вокруг наших нарт, состоящий из прыжков и резких взмахов руками и ногами.
— Ты что, чай там пил с бухгалтером? — заорал на меня Коля. — Я тут чуть к нартам не примерз!
— Ладно тебе, Колян! Давай шкуры носить, быстрее согреешься!
Арсен помог нам загрузить шкуры на нарты и привязать прочными веревками, которые предусмотрительный Петр захватил с собой из Аксарки.
— Ну, с Богом! Сматри, сани нэ опрокинь! — кричал вслед нам Арсен, пока «буран», надрывно звеня клапанами двигателя, взбирался на припорошенную свежим снегом трассу. — Если все-таки захочэшь вагон шкур купить, приэзжай! Дэшэвлэ отдам, слышишь! Дэшэвлэ!
Мечта князя
В Аксарку мы вернулись уже затемно. По дороге снегоход, несмотря на мороз градусов за двадцать, постоянно перегревался, не помогло даже то, что мы сняли капот с двигателя. Дважды на спусках нарты опрокидывались, и нам приходилось заново привязывать сани друг к другу. Измученные дорогой, мы наскоро перекусили и легли спать.
Утро выдалось ясное и достаточно теплое. Петр уехал рыбачить на Обь, а нас с Колей Евдокия попросила очистить крышу от снега. Вооружившись прочными веревками, мы вспомнили свой альпинистский опыт и до обеда сбрасывали с кровли тяжелые смерзшиеся комья снега. Майя стояла внизу и следила, чтобы Даша и Катя не попали под «лавину». Когда работа была почти закончена, я услышал внизу шум двигателя, обернулся и увидел заезжающую во двор «ямаху». Водитель слез со снегохода, откинул капюшон малицы, и я узнал Олега Тайшина.
— Здорово, Олег! — крикнул я старому знакомому. Не понимая, откуда раздается голос, хант смешно покрутил головой по сторонам и только потом заметил меня.
— Здорово! Что, на земле не сидится? Слезай, пойдем чай пить, я рыбы свежей привез!
Сбросив последние глыбы льда, примерзшие к крыше, мы с Колей спустились, отряхнулись от снега и прошли на кухню.
Олег совсем не изменился с нашей последней встречи. Такой же спокойный, с цепким взглядом узких черных глаз, он весь излучал уверенность в своих силах и в завтрашнем дне.
— Что, всё вещи покупаешь, старьевщик? — усмехнулся Олег, пожимая мне руку. — Поедем ко мне в чум, жена вроде что-то для тебя отложила!
— Поехали! — обрадовался я. — А то я у тебя в гостях и не бывал еще!
— Вот и побываешь! — кивнул Олег. — Я сейчас по кочевьям езжу, оленьи рога покупаю. Хороший бизнес! Оленеводы их все равно выбрасывают или на деревья свои священные привязывают. А так напилят на чурбаки, в мешки упакуют, я и куплю. А потом сдаю в Салехарде, из них вроде костную муку делают. Я на этих рогах себе на джип уже заработал, так-то вот! «Чероки» у меня, в городе будешь, прокачу! Так что я, можно сказать, первый хант-бизнесмен!
— Молодец! — искренне порадовался я успехам Олега. — Я в Москве статью напишу, расскажу о твоем бизнесе!
Олег неожиданно помрачнел и бросил:
— А вот этого не надо, слышишь? Один такой уже написал статью, потом стыдно было людям в глаза смотреть!
— Ты это о чем, Олег? — я с недоумением посмотрел на ханта. — Что за статья?
— А ты попроси тетю Дусю, у нее есть в бумагах ксерокопия! — кивнул в сторону Евдокии Олег. — Я свою копию сжег сразу, как прочел, так тошно было…
Евдокия молча поднялась из-за стола и вскоре вернулась с мятыми листами бумаги. Статья в журнале «Огонек», называлась «Мечта князя». Я начал читать и сразу понял, что так обидело Олега. Автор рассказывал о встрече хантов с президентом во время его визита в Горнокнязевск. Во всей статье сквозило плохо скрытое пренебрежение к коренным жителям Севера, а Олега автор назвал «пьяным хантом», который, валяясь в грязи, мечтает о квартире и машине. Я почувствовал, как у меня внутри начинает клокотать ненависть к этому и другим подобным авторам, которые, не потрудившись узнать правду о жизни народов Севера, пишут такое…
Я бросил листы с ксерокопией статьи на стол. Олег, отвернувшись, смотрел в окно, в глазах у Евдокии стояли слезы.
— Зачем этот человек так написал? Ведь Олег в то время уже давно не пил, бросил совсем. Как ему не стыдно называть хантов «грязными»? Зачем вообще напечатали эту ложь?
— Вы правы, Евдокия, эту статью нельзя было печатать! — твердо сказал я. — Этот автор пошел на поводу устоявшихся мифов, анекдотов «про чукчу». Трудно ломать стереотипы: а вдруг читатель в Москве не поймет, не оценит? Гораздо проще описать «грязного и пьяного» ханта, никто не удивится! Мне показалось, что этот человек вообще сомневается в умении хантов читать и писать — иначе он не посмел бы опубликовать свою статью…
— Да нет, все равно напечатал бы! — сквозь зубы процедил Олег. — Они считают, что мы народ маленький, дикий — потерпим…
— Олег! — я резко повернулся к ханту. — Этот человек и ему подобные — мои враги, понимаешь? Я свою жизнь посвятил тому, чтобы рассказывать людям правду о других народах, в том числе о хантах. О вашей культуре, обычаях. Думаешь, зачем я мотаюсь по тундре, трачу свои деньги на все это «старье», как ты называешь наши экспонаты? Да чтобы показать в музее вашу культуру, ее красоту, уникальность! Чтобы не было таких вот авторов и таких статей…
— Да ладно, я ж тебя лично не обвиняю ни в чем! — примирительно проворчал Олег.
— Обвиняешь, Олег! Ты сказал, что «они так считают». Не все русские одинаково смотрят на такие статьи. И здесь, на Ямале, и на Большой земле есть русские, которые любят и знают вашу культуру, которые видят в ненцах и хантах прежде всего людей!
— Да, и таких людей гораздо больше, чем тех, кто осуждает, не понимая! — добавила Евдокия. — Ведь и среди ненцев и хантов встречаются подлые, мелочные, нечестные люди…
— Олег, ты знаешь, я все-таки напишу о тебе статью. О тебе, о Евдокии с Петром, о твоих родителях. Хорошую статью, Олег. Единственный способ, которым мы можем исправить зло, причиненное публикацией в «Огоньке», — это написать правду. Я обязательно свяжусь с редакцией «Огонька», расскажу им, как встретила тундра статью, попрошу извиниться перед вами на страницах журнала. И опубликую свою статью. Да, устоявшиеся взгляды ломаются медленно, людям трудно будет привыкать к другому образу коренного жителя Севера: сильного, уверенного в себе человека, настоящего хозяина тундры. Одной моей статьи будет мало. Но появятся и другие статьи, будут сняты хорошие фильмы, организованы телепередачи, выйдут в свет книги. И все изменится. Только начинать эту работу надо уже сейчас…
— Ну пиши, если хочешь! — пожал плечами Олег. — Если правду будешь писать — пиши, мне не жалко!
Родовая тамга
— Что, не передумали еще в гости ко мне ехать? — спросил утром Олег. — Мой чум недалеко, возле Надымского зимника. Но напрямик не поедем, надо еще к оленеводам завернуть, рога купить!
— Ну, если человек уже второй раз приглашает — грех отказываться! — улыбнулся я. — Не стесним мы тебя втроем?
— Э-э-э, у меня чум нынче пустой стоит! — махнул рукой Олег. — Старшие дети в школе, в поселке, в чуме только жена да младшая дочка. Поместимся!
Позавтракав, мы упаковали в один рюкзак спальные мешки и запасные вещи и вышли во двор. Олег уже заводил свою «ямаху», когда я неожиданно спросил:
— Олег, а к кому из оленеводов по дороге заедем? Может, я знаю кого?
— Конечно, знаешь! — спокойно ответил Олег, притягивая веревкой к нарте мой рюкзак. — К Гавриле Затруеву твоему любимому заедем, он уже давно для меня рога напилил…
— К Гавриле! Вот здорово! Я и не думал, что его в этот раз увижу! — не смог я сдержать свою радость. — Олег, подожди, я же для Гаврилы подарок из Москвы привез, он у меня дома. Не уезжай, я быстро!
— Не уеду, не боись! — пряча улыбку, сказал хант. — Только смотри, мне в следующий раз тоже подарок привези!
Через минуту я вернулся с подарком для Гаврилы — бубенцами на оленью упряжку, которые я купил в далекой Монголии еще во время летней экспедиции, но забыл привезти осенью.
— Что это? Бубенчики? — Олег усмехнулся. — Мне такие подарки не нужны. А вот от хороших снастей я бы не отказался!
— Замётано, Олег! — засмеялся я. — В следующий раз привезу тебе снасти. Ты только скажи, что именно нужно, я сам не рыбак…
— Да я тебе даже список составить могу, чтоб ты не мучился! — в ответ улыбнулся хант, завел снегоход, и мы понеслись по улочкам Аксарки, провожаемые завистливыми взглядами прохожих: «ямаха» в тундре все еще была редкостью.
Проехав несколько километров по Оби, мы свернули направо и оказались на широкой, расчищенной тракторами трассе-зимнике Салехард — Надым. На трассе стояли дорожные знаки, нелепо смотревшиеся среди бескрайней лесотундры, которую прорезала лента этой единственной дороги, действующей с декабря по май и связывающей населенные пункты на Оби и Енисее.
Проехав немного, Олег стал часто останавливаться у дорожных вешек, которыми была промаркирована вся трасса на случай пурги, что-то внимательно разглядывая на этих ничем не примечательных деревянных столбиках.