— Тени? — невольно спросил Варнава, хотя старался отвечать молчанием на фразы проводника.
— Краткие, — казалось, Дый радовался любой возможности поддерживать разговор. — Были. Теперь просто живые мертвецы. Из тех, кого мы успеваем забрать с поля боя перед смертью, по их вольному выбору, конечно.
— Поэтому распускаете в Ветвях сказку о валькириях, приходящих за павшими? Интересный способ сколотить армию…
Он пытался язвить в ответ врагу, но втайне был впечатлен величественной вереницей суровых мертвых лиц.
— Увы, не все верят, — с хмурой усмешкой отозвался Дый. — Твой Хозяин постарался. Слишком часто поспеваем к пустому телу, а от такового толка нам мало.
— Ты хочешь сказать, забираете их и в Стволе? — Варнава был так потрясен, что остановился и недоуменно вперился в Дыя, — Но как, Тьма тебя раствори?!
— Спасибо за пожелание, без сомнения, вполне искреннее, — осклабился Дый. — И что тебя смущает?«…Особливую возможность имеют…даже предерзостно вторгаться в тело Ствола». Не говори, что не знаешь ту забавную книжку, с автором которой я уже давно пытаюсь познакомиться, дабы лично выразить восхищение.
— Ты с ума сошел!
— Нисколько. Это вам, недоумкам, надо бы резвее шевелить мозгами. Ничего с вашим благословенным Стволом не случится — все они погибли там, и все, нет больше изменений. Вернее, настолько ничтожные, что никакого воздействия оказать не могут. И сами мы в Ствол никогда не заходим — есть способы… Короче, в любом случае мы это делаем… — Дый остановился. — Кстати, вот то, о чем я тебя предупреждал, чтобы ты не думал нанести какой вред моему старому бедному телу.
Он издал губами тихий, но резкий звук, произведший в этом траурном помещении поразительное действие: ближайшие мертвецы разом открыли глаза и глянули на Дыя. Их руки схватились за мечи, которые тут же перестали пылать, превратившись в обычное смертоносное оружие. Впрочем, больше они ничего не сделали, словно ожидали новой команды. Она последовала в форме неясного слова, брошенного Дыем вполголоса. Воины, выпустив оружие, закрыли глаза, и в Зале Убитых вновь воцарилось мертвое спокойствие.
— Как понимаешь, зятек, стоило мне сказать другое слово, эти парни разорвали бы тебя на части, — заметил Дый. — А если еще одно слово скажу, они сразу очень, очень приятными мальчиками делаются…
Влажные губы Дыя расплылись в плотоядной ухмылке.
— Можешь не показывать, сам догадался.
Варнава, конечно, все время имел в виду возможность наброситься на своего любезного хозяина и перервать ему глотку, но прекрасно видел, что пока это невозможно.
Теперь они стояли на краю огромного пространства, свободного от колонн, обрамленного длиннейшими дубовыми столами и соответственными скамьями. Этот зал освещался уже не мечами, а мощным золотистым сиянием, истекающим с высоченного потолка. Варнава задрал голову, в глаза его ударил нестерпимый блеск, шедший от золотых щитов, из которых потолок и состоял.
— Вы тут не слепнете? — спросил он Дыя, пытаясь разогнать плавающие перед глазами синие овалы.
— Положение обязывает, — с обычным ехидством отвечал тот, — все-таки, пиршественный зал богов. Хе-хе-хе.
— Надеюсь, боги пьют тут не приторную дрянь, которой ты меня в прошлый раз потчевал?
— А вот это сейчас проверишь.
Дый резко хлопнул ладонями, так, что звук распространился, казалось, по всему залу и его окрестностям. Вереница девушек в длинных разноцветных рубашках, позвякивающая золотыми и серебряными украшениями, возникла словно ниоткуда. В один момент участок стола был заставлен кубками, чашами с вином и медом, хлебом и прочей снедью. Сделав дело, девушки удалились с тою же ловкостью. Проводив их взглядом, Варнава повернулся к Дыю и ровно заметил:
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не преломлю хлеба и не отведаю вина в твоем доме?
— Не неси ерунды, — проворчал тот. — Во-первых, уже отведал — думаешь, твою жуткую рану исцелил здоровый здешний воздух? Ничего подобного, на такое даже Шамбала не способна. Если бы не напиток моей дочурки, который она вливала в тебя по ложечке… Умилительное зрелище было, доложу я.
— Если ты не заткнешься, тебя и твои зомби не спасут, — все так же ровно прервал Варнава. — А что «во-вторых»?
— Во-вторых, слышал я, что зятек мой очень мало значения придает социальной символике.
— А вот здесь ты прав, — произнес Варнава, садясь к столу, — и я рад, если ты понимаешь, что наши дружеские посиделки ничего не значат.
— Вот и ладненько, значит, можно спокойно выпить.
Дый уселся рядом на скамью, заметив:
— Вон там мое кресло, но сегодня мы не в официальной обстановке, — и наполнил два кубка.
Варнава пригубил и чуть не сплюнул приторную, разящую спиртом краснобрюховскую клюкву.
— Доколе будешь глумиться надо мною, демон всесмехливый? — грозно вопросил он хохочущего хозяина.
— Ох, ну и обидчивый же ты! Пошутить нельзя… И перестань обзываться. Сам ты демон…
Дый взял другой кубок и наполнил его золотистым напитком из другой чаши.
— Вот, меда отведай. Немало мне за мед сей довелось помытариться в Ветвях неких…
Варнава прихлебывал пряно-сладкое, с кисловатым привкусом, кружащее голову, но легкое. Гнусное состояние безнадежности и бессилия уходило. Он был жив — для Продленного это значило гораздо больше, чем для всех остальных обитателей Древа. Пока при нем жизнь и его сила, бой продолжался. Впрочем, поддерживало его и нечто большее, чем самоуверенность мага — хоть он и думал, что слова не изливаются больше из его души, на каком-то глубинном уровне его существа беспрестанно творилась молитва. «Господи, или хощу, или не хощу, спаси мя»…
— Заставил ты покопаться в Ветвях, — сообщил Дый, во второй раз ставя на стол пустой кубок и утирая рот. — В голову не пришло, что побежишь к обезьяне. А пещера та прикрыта хитро, еле тебя засекли.
— Думаю, не твоя то заслуга… — равнодушно заметил Варнава, меланхолически пережевывая ячменную лепешку.
— Ага, конечно, ее, Дианки. Умная девка, скажу я. Ты вот что, не вздумай ее больше так звать, теперь она Кусари, назовешь по-другому — убьет.
— Мне все равно, и, надеюсь, ты не планируешь устраивать счастливое воссоединение семьи, — с еще более льдистой интонацией произнес Варнава. — Повторяю вопрос: что тебе от меня нужно?
— Ты несусветный упрямец, как я уже тебе говорил, — Дый тяжело вздохнул и укусил крепкими зубами огромное красное яблоко. — Ладно, раз ты у нас такой деловой, сейчас прочитаю тебе лекцию. А ты постарайся не прерывать глупыми подколами.
— Вот этого не обещаю, — заверил Варнава, приготовившись, тем не менее, слушать, и слушать внимательно
Див солидно прокашлялся и важно произнес:
— Для начала, юноша, кратко обрисую для вас сущность феномена, который мы называем Древом.
Дый, действительно, вдруг до смешного напомнил Варнаве одного кудлатого седовласого лектора, то ли из Гарварда, то ли из МГУ. И не только внешне — его рука, будто невзначай, опустилась на коленку Варнавы. Тот передернулся от отвращения.
— А что, профессор, я чего-то про него не знаю? — съехидничал он, убирая с себя дыеву конечность.
— Ни… ты не знаешь! — рявкнул Дый совсем не по-профессорски. — Как и лузер, который намарал этот ваш Трактат… Молчи и слушай дива, который был почти с Начала.
На сей раз Варнава сдержался, хотя несколько колких фраз так и просились на волю.
— Итак, — продолжал Дый, хлебнув из кубка, — мир мы именуем Древом, поскольку тем, кто лицезрел его в почти полной целостности, он предстает именно в такой форме. Условно мы делим его на части, называемые Корни, Ствол и Крона. Ствол, то есть, цепь реальных событий, произошедших в мире от его начала и до конца, по определению и по всеобщей убежденности, неизменен и стабилен. Однако, произрастая от Корней, начинающихся в местах, никому, кроме сам знаешь Кого, неведомых, он вскоре начинает ветвиться.
— С помощью господ Изначальных, — опять не удержался Варнава, однако на сей раз Дый не рассердился.
— Ты прав, — его взгляд блуждал где-то очень далеко, — феномен ветвления был связан с появлением в Стволе Продленных. Обычная магия, какой могут владеть и Краткие, на состояние Ствола не сказывается. Но когда некоторые из нас получили власть над временем…
— Мы никогда ее не имели, — произнес Варнава. — Истинное время только в Стволе, в Ветвях — суррогаты…
— И здесь ты прав, — кивнул Дый, демонстрируя удивительную покладистость. — Как только кто-то из нас пытался перейти в прошлое или будущее, он оказывался лишь в одной из новых Ветвей. Сначала мы сами этого не поняли. Помню, как это случилось со мной…
Варнава навострил уши: о существе, сидящем напротив него, известно было очень мало, и любая информация, даже и не слишком правдивая, могла дать преимущество в борьбе с ним.
— Я осознал эту силу однажды ночью. Я был… Брат мой по Ордену Варнава, ты видишь, сколь откровенен я с тобой?
Дый глядел в упор блестящим глазом. Его рука вновь потянулась к Варнаве, на сей раз приобняв того за плечи.
— Не слишком-то это мне льстит, — пожал плечами Варнава, тем же движением сбрасывая навязчивую руку, — да и особых откровений пока не слышал.
— Сейчас услышишь, — заверил Дый. — В ту ночь я был пьян и зол до безумия — одна полонянка издевалась надо мной, дразнила — прям как ты сейчас. Я ничего не мог с ней сделать, и свернул шлюхе шею.
— Попробуй то же самое со мной.
— Может, и попробую, если не прекратишь дерзить. Только потом тоже пожалею… — Дый глянул на гостя вполне откровенно. — Пожалел и тогда — девица мне очень нравилась. Сидел на ложе, глядел на то, что от нее осталось, и было мне тоскливо и мерзко. Мне хотелось опять услышать ее голос, хоть бы он клял меня всеми поносными словами, когда-либо звучавшими на свете. И чтобы тело ее вновь было теплым и мягким. Но лежала она искореженная и пустая, как все покойники, и толку мне от холодной туши никакого не было.
Его голос вдруг зазвучал пронзительно, на грани крика, но удивительно монотонно, словно возглашал стихи диковинной литании.