Один из сыновей Джонстона залез в телегу Стоукса и хлестнул лошадь вожжами. Несколько человек положили шест с визжащим Стоуксом себе на плечи и со смехом бросились вдогонку за телегой. Всадники на лошадях и мулах ехали рядом, подбадривая их криками, негры, включая Драмжера, старались не отстать. Мили через две бегуны выдохлись, швырнули Стоукса в телегу, хлестнули напоследок лошадь и возвратились в город. Самые неутомимые еще некоторое время скакали рядом с телегой, пока лошадь не перешла на галоп.
Варварское зрелище огорчило Хаммонда. Он исполнил свой долг, и теперь ему было тошно. Он подозвал Льюиса Гейзавея, дал ему золотой и сказал:
— Отведи всех в таверну и угости выпивкой. Мне пора домой.
С помощью Драмжера он уселся в седло, дождался, пока схлынет толпа, и коротким путем, через поле, выехал на дорогу, ведущую в Фалконхерст. Недавнее возбуждение улеглось, и единственными звуками, доносившимися теперь до слуха хозяина и слуги, были стрекот цикад и раздающееся вдалеке пение рабов, возвращающихся с поля. Густая пыль, поднимаемая конскими копытами, покрывала лица господина и раба. Хаммонд позволил мулу Драмжера поравняться с его конем.
— Надеюсь, это послужит ему наукой, — проговорил он.
— Еще какой, масса Хаммонд, сэр. Еще какой! — поддакнул Драмжер.
Хаммонд некоторое время ехал молча.
— Ты серьезно ответил на мой вопрос? Тебе действительно никогда не хотелось сбежать?
Драмжер решительно покрутил головой.
— Ни за что не убегу от вас, от миссис Августы, от Лукреции Борджиа, от Кэнди, которую вы мне отдали.
Хаммонд улыбнулся и кивнул.
— Кстати, как твои дела с Кэнди?
— Сперва она немного трусила, масса Хаммонд, сэр, но потом ей понравилось. Теперь ей нравится еще больше.
— Вот обрюхатишь ее — получишь Ребу. Тоже хорошая девка. Ручаюсь, что в ней течет кровь то ли мандинго, то ли хауса, так что ее надо будет спарить с тобой. Только ее еще предстоит обломать.
— Да, сэр, масса Хаммонд, сэр. Но мне и Кэнди подходит.
— Ты не сможешь с ней спать, когда она понесет. Впрочем, я не отдам ее никому другому.
— Спасибо, масса Хаммонд, сэр, вот спасибо! Мне только этого и надо — Кэнди как постоянная девка, когда она не брюхатая.
Хаммонд поскакал было вперед, но Драмжер не думал от него отставать.
— Хочу задать вам вопрос, масса Хаммонд, сэр, если позволите. — Драмжер выжидательно посмотрел на хозяина.
— Ты просишь разрешения вполне почтительно, так что валяй.
— Вопрос вот какой: не могли бы вы дать девку и Джубалу? У него пока не было девок, а ему ужас как неймется. Он говорит, что ему вот-вот стукнет восемнадцать, и он понапрасну тратит сок.
— Я об этом уже думал, — кивнул Хаммонд. — Попробую спарить его с Джуэл. Она уже дважды рожала и сгодится для того, чтобы с ней начал молодой парень. Девка красивая, чистая, приученная к дому, так что она сможет приходить на ночь в Большой дом и ложиться в комнате Джубала.
— Спасибо, масса Хаммонд, сэр, большое спасибо. Джубал будет счастлив.
Впереди показались ворота Фалконхерста.
16
Примерно через неделю после сцены у таверны миссис Августа послала Драмжера в конюшню, чтобы он отыскал там пакет, который она забыла в коляске накануне, после поездки в Бенсон за покупками. Как она и предполагала, пакет завалился за сиденье, и Драмжер сразу его нашел. Он уже собрался уходить, когда заметил среди соломы и навоза листок бумаги. Подняв его, он с удивлением рассмотрел изображение голого по пояс негра, разрывающего цепи. Листок валялся в том месте, где прежде, пока в карцере сидел аболиционист, стояла его телега. Следовательно, листок принадлежал этому недотепе, с позором изгнанному из города, а не Максвеллам, поэтому Драмжер решил оставить его себе. Карикатурное изображение толстогубого негра заинтересовало его, и он, не сумев сперва разобрать все буквы, почувствовал, что, проявив настойчивость, справится с этой задачей. Он аккуратно сложил листок и сунул его в карман, сознавая, что совершает недозволенный поступок. Поспешив вручить найденный пакет хозяйке, он поднялся к себе в комнату и спрятал листовку под матрас. Кэнди умела писать и читать; он обратится к ней за помощью, чтобы побольше узнать о замечательном цветном, разорвавшем оковы.
Он расправлял покрывало на кровати, добиваясь, по примеру Кэнди, отсутствия малейших морщин, когда его ушей достиг голос Лукреции Борджиа:
— Масса Хаммонд срочно требует тебя к себе, Драмжер! Брось все дела и поторопись вниз. Хозяин очень сердится.
Драмжер скатился вниз по лестнице, проскочив кухню, откуда высовывался черный палец Лукреции Борджиа, указывавший ему направление.
— Он в передней!
Драмжер миновал столовую и гостиную и нашел Хаммонда в холле. Хозяин был занят разговором с Льюисом Гейзавеем. Оба были на взводе, говорили громко, хлопали друга друга по спине. Драмжер неслышно встал у хозяина за спиной, не смея его прерывать. Наконец тот сам обернулся и заметил слугу.
— Где ты пропадал, черт возьми, ленивая бестия? Я чуть голос не сорвал, пытаясь тебя докричаться. Мигом в конюшню! Скажи Аяксу, чтобы седлал для меня коня.
— Мне ехать с вами, масса Хаммонд, сэр?
— Если бы это потребовалось, я бы сам тебе сказал. А я, кажется, об этом не обмолвился. Останешься здесь, будешь приглядывать за хозяйкой.
Драмжер не выдал своего расстройства. Он выбежал из дома через заднюю дверь и понесся к конюшне. Аякс сидел в дверях и чистил серебряные украшения упряжи. Тревога Драмжера передалась ему. Они вместе оседлали хозяйского коня. Не успел Драмжер доложить, что лошадь подана, а Аякс уже подвел ее к двери. Августа и Софи спустились вниз. Драмжер удивился: хозяин излучал воодушевление, хозяйки же плакали. Он не понимал пока, чем вызвано такое слезливое прощание. Хаммонд и Гейзавей источали уверенность. Аякс помог им вскочить в седла, и они поскакали к воротам, громко окликая друг друга и крича слова ободрения в адрес провожающих. Перед поворотом дороги Хаммонд привстал в стременах и прощально помахал рукой, после чего оба всадника исчезли среди деревьев, скрывавших дорогу на Бенсон.
Драмжер не спешил уходить, надеясь уловить хоть словечко, которое пролило бы свет на происходящее, но Августа и Софи сразу поднялись наверх, поддерживая и утешая друг дружку, словно стряслась какая-то беда. Драмжер пошел на кухню, уверенный, что вездесущая Лукреция Борджиа, кладезь всевозможной мудрости, просветит его. Однако и она недоуменно развела руками. Им пришлось вслепую строить догадки, однако до выводов дело не дошло: в кухню ворвался Джубал. Он подскочил к Драмжеру и игриво обнял его за шею, в упоении хихикая.
— Наверху полный тарарам, — сообщил он. — Миссис Августа и миссис Софи льют слезы в три ручья. Дети тоже разрыдались, так что теперь все четверо пускают пузыри. С чего это масса Хаммонд ускакал, как бешеный? Миссис Августа ревет ревмя и требует, чтобы ты принес им два бокала мадеры для успокоения нервов.
— Что же за беда стряслась? — спросила Лукреция Борджиа, проковыляв через кухню к буфету. Из связки у себя на поясе она выбрала нужный ключ и отперла дверцу. Драмжер тем временем принес из кладовки маленький серебряный поднос и поставил на него два бокала.
— Так, — бормотала Лукреция Борджиа, — слева портвейн, справа мадера. — Она наполнила бокалы и убрала бутылку. — Что случилось-то?
— Уж и не знаю. Прискакал масса Гейзавей, крикнул массу Хаммонда. Ему еще не успели открыть, а он стучит, зовет массу Хаммонда, кричит что-то насчет того, что началась война. Что такое «война», мисс Лукреция Борджиа? Что это значит?
Ни у Лукреции Борджиа, ни у Драмжера не нашлось ответа на этот вопрос Джубала. С этим словом они не были знакомы. У Драмжера было смутное представление о том, что это как-то связано с дракой, однако он знал, что Льюис Гейзавей и Хаммонд — близкие друзья, к тому же уезжали они в приподнятом настроении, вовсе не намереваясь хватать друг друга за грудки, тем более убивать. Он рассудил, что об этой неведомой «войне» могут быть больше осведомлены Брут или Аякс. Ему хотелось их отыскать, но сперва следовало отнести наверх вино.
Он постучался и получил разрешение войти. Обе хозяйки уже успели прийти в себя, Кэнди успокоила детей. Драмжер поднес серебряный поднос сперва Августе, потом Софи и замешкался, снедаемый желанием расспросить их. Видя его колебания, Августа спросила:
— В чем дело, Драмжер?
— Помираю, как хочется задать вам один вопрос, миссис Августа.
Она вопросительно посмотрела на него и впервые за все утро улыбнулась. Миссис Августа всегда была его другом, он никогда не испытывал перед ней страха.
— Что это за «война», миссис Августа, мэм?
Улыбка исчезла, голос посуровел.
— Ты все равно не поймешь. Слугам не пристало об этом судачить, потому что, когда люди убивают друг друга, сжигают дома, творят самые ужасные вещи, — это так страшно!
— Белые убивают черных? — Теперь испугался и он.
— Нет, Драмжер, белые убивают друг друга.
Он перевел дух, поняв, что ему пока ничего не угрожает, но все еще трепеща.
— Массу Хаммонда не убьют, миссис Августа. И наш дом не сожгут. Вас буду защищать я, миссис Августа. Мой отец однажды спас массу Хаммонда, теперь моя очередь. Так что не тревожьтесь, миссис Августа. — Он грозно сжал кулак. — Если кто-нибудь сунется сюда, чтобы убить массу Хаммонда, я с ним разделаюсь. Уж я-то умею драться. И Джубала научу.
Ее белые пальцы обвили его черный кулак.
— Знаю, Драмжер, знаю! У нас нет причины тебя опасаться, и мы молимся, чтобы масса Хаммонд остался цел и невредим, но нас печалит то, что скоро он может нас покинуть. Придется нам научиться обходиться без него. В Бенсоне сегодня формируют кавалерийский эскадрон, и Хаммонда хотят произвести в майоры.
— А я поеду с ним, миссис Августа, мэм?
— Не знаю. Будем ждать его возвращения, тогда и услышим о его планах. Вдруг он вообще никуда не уедет? Если же уедет, то, вполне возможно, возьмет тебя с собой.