Что ж, он к этому стремился. И он добился того, чего хотел. Так что не надо унывать.
Сначала он забрал из тайника деньги, рассовал их по карманам куртки. Затем открыл окно так, чтобы не оставить на нем свои пальчики. Девятый этаж – это серьезно. Но в любом случае, шансов на то, чтобы выжить, у Насти уже нет…
Глава 9
Случалось, что беглецы прятались от правосудия в лесу. Уходили в глухомань, строили себе жилища, в поте лица добывали пропитание. История знает примеры…
И Улехов тоже спрятался в лесу. Но за свою жизнь он не боролся. Потому что потерял ее дня три тому назад.
Он висел на высокой сосне, как елочная игрушка, едва заметно качаясь на ветру. Его уже вынули из петли, он лежал на земле, а Голубев осматривал странгуляционную борозду на шее. И не противно ему. Тлен уже тронул и лицо и тело покойника, гнилостные изменения во всей «красе», к тому же труп раздуло. Но такая вот работа у судмедэксперта, и он к ней уже привык.
Голубев поднялся, снял перчатки, сначала достал из кармана свою знаменитую фляжку, отхлебнул из нее, полез за сигаретой, закурил.
– В принципе, понять парня можно, – скорбно вздохнул он. – Убийство – тяжкий грех, не всякий выдержит такую тяжесть. И он не выдержал. Потому и полез в петлю. Выбрал глухое место, сделал петлю, один конец закрепил на ветке, другой – у себя на шее. Повис на этой ветке и спрыгнул вниз. Как итог – перелом шейных позвонков, мгновенная смерть…
– Так и бывает, – кивнул Богдан.
Почему приговоренных к повешению ставят на высокую скамью? А чтобы обеспечить момент падения, который в совокупности с весом тела ломает человеку шейные позвонки. Тогда смерть наступает мгновенно, и палачу ставят зачет за правильную работу. А вот если человека повесить неправильно, он умирает от удушения, в мучениях.
– Да, но мгновенная смерть не оставляет страданий на лице. А этот мучился перед тем, как умереть…
Лицо Улехова обезображено было не только трупной диффузией, но и предсмертной гримасой ужаса.
– Может, он боялся умереть? – пожал плечами Пляцков.
– Зачем же он тогда в петлю полез? – как на неразумного посмотрел на него Голубев.
– Может, затмение сегодня какое-то.
– У кого затмение?
– Ну вообще… Вон баба сегодня из окна выбросилась…
Богдан знал об этом случае. Но в подробности не вникал, потому что произошло это в соседнем Юбилейном районе.
– Не сегодня. А вчера… И этот уже третий день как повесился… Или повесили.
Голубев снова склонился над трупом и пальцем провел вдоль темной полосы.
– Если хорошо присмотреться, тут еще одна борозда есть. И она ровно опоясывает шею, по всей длине…
Богдан присматриваться не стал. Да и зачем, если Голубеву можно было верить на слово. К тому же официальное заключение экспертизы будет.
– Я так полагаю, что гражданина этого сначала задушили, а потом уже повесили.
– И кто это мог сделать? – задумался Богдан.
– А это уже вопрос к вам, господа сыщики, – развел руками судмедэксперт.
– Да это понятно… Только непонятно, кому это надо.
– А кому надо? – спросил Пляцков, вызывая на мозговой штурм.
– Тебе, – спрятав улыбку, резко глянул на него Богдан.
– Не понял! – встрепенулся Эдик.
– С Островерховой спал?
Лада провела у них в кабинете не одну ночь. После первой ушла, вроде бы к родителям собралась уехать, но вечером вернулась, попросилась на огонек. А в те сутки дежурил Пляцков. Он-то и остался с ней на ночь.
– С Ладой?! Да ты что!
– А ты что, не мужик?
– Мужик…
– Может, тебе красивые бабы не нравятся?
– Нравятся…
– Или ты женат?
– Нет.
– Может, невеста есть?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
Богдан всерьез подозревал, что Лада переспит с кем угодно, кто сможет помочь ей уйти от наказания. И Пляцков – неплохая для этого кандидатура. Во всяком случае, она могла так решить. Да и собой он хорош…
– Ты же с ней спать не стал.
– А она что, себя предлагала?
– Да… Ну, была не против. Я же видел…
– Видел? А может, она сама тебе это сказала?
– Так, подожди, подожди! – щелкнул пальцами Пляцков. – Ты что, в чем-то меня подозреваешь?
– В чем я могу тебя подозревать?
– Может, я помог Лаврику повеситься? Чтобы Ладе помочь…
– А ей это поможет?
– Ты же так подумал.
– Ничего я не думал… Расслабься, Эдик, ни в чем я тебя не подозреваю, – благодушно улыбнулся Богдан. – Ты не дурак, чтобы на такую глупость согласиться. Хотя…
Он нарочно сделал паузу.
– Что хотя? – повелся капитан.
– Возможно, Лада обладает какой-нибудь мифической силой. Помнишь, как сирены зазывали мореплавателей, те шли к ним как загипнотизированные. Сначала она Улехова околдовала, чтобы он с ее мужем расправился. Потом – тебя…
– Или тебя!
– Хороший ход, – засмеялся Богдан. – Или меня.
Шутки шутками, а ведь действительно его могли обвинить в гибели Улехова. Ну, не обвинить, а подумать. Если бы он согрешил с Ладой. А ведь ей выгодно, чтобы Улехов замолчал навсегда. Если, конечно, она действительно уговаривала его убить мужа… Но ведь Богдан не опустился ни до душевной, ни до телесной близости с ней. Потому и не совестно ему сейчас. Прежде всего перед самим собой.
– Такой большой, а в сказки веришь, – усмехнулся Пляцков.
– Может, потому, что леший где-то рядом бродит?
Небо темное, дождик накрапывает, ветер деревья раскачивает, глухой лес вокруг, шумно, неуютно. А еще тьма сгущается.
– Да ну тебя!
– А если серьезно, то за Ладой может кто-то стоять, – без всякой иронии сказал Богдан. – И этот «кто-то» не хочет, чтобы ее посадили.
– Потому и убил Улехова?
– Теоретически такое могло случиться. А практически – нереально… Островерхова недавно с ним познакомилась. И она не могла знать, где он скрывается. И тот, кто за ней стоит, тоже не мог этого знать…
Богдан чувствовал, что его суждения устремляются в тупик, но все же продолжал развивать мысль.
– Да и кто за ней мог стоять?..
– Ну мало ли кто, – пожал плечами Пляцков.
– Что мы про нее знаем? Жила в Оханске с родителями, приехала сюда, встретила Ивченко, жила с ним. Потом появился Улехов, она попросила заступиться за нее… Кто за ней мог стоять?
– Может, кто-то из знакомых мужа?
– Или тот, кто заинтересован в его смерти.
– Может быть…
– Допустим, этот «кто-то» заказал Ивченко через нее. Но ведь Улехов не собирался его убивать. Просто так фишка легла. Так что заговор и заказ отпадают… Может, у Островерховой был любовник, которому до лампочки ее муж? Но зачем ему геморрой с Улеховым?.. Не срастаются кости, хоть убей. Хромает версия. Надо бы поговорить с Ладой, так, для очистки совести. Но я не думаю, что в ней собака зарыта. Надо копать в прошлом самого Улехова… В этом прошлом он мог спрятаться от нас. Это прошлое могло вытолкнуть его к нам через петлю. Прошлое… Или настоящее…
– Ну и что вы там надумали? – поднимаясь на ноги, спросил Голубев.
– Да пока глухо, как в танке.
– Может, экспертиза что-то установит. А пока я могу сказать, что перед смертью парня били. Лицо не трогали, били в живот. Не берусь утверждать, но, кажется, у него сломано ребро. И подозрение на гематомы…
– А кто его мог избить, если у него черный пояс по кикбоксингу?.. Михаил Ефимович, может, у него руки были связаны на тот момент?
– Я смотрел. Не похоже… Хотя опять же, утверждать не берусь. Сами видите, в каком состоянии труп.
– Ну да, ну да…
На поляну медленно выполз обшарпанный «уазик»-«таблетка».
– Быстро! – обрадовался Голубев.
Обычно труповозку приходилось ждать часами, а тут лес, глухомань, и она могла появиться только под утро. Но еще даже не стемнело, а машина уже на месте. Осталось только погрузить труп на один из двух нижних стеллажей, и можно уезжать.
Сначала в путь отправилась труповозка, и сразу же вслед за ней оперативная машина. Михаил Ефимович допил из фляжки, скрестил руки на животе и, положив голову на плечо, закрыл глаза. Дорога тряская, но это его совершенно не смущало. И вскоре он дал храпуна.
– Как думаешь, кто мог его избить? – негромко, чтобы не разбудить эксперта, спросил Пляцков.
Но при этом он не подумал, что Богдан тоже погрузится в дрему. Золотое правило оперативника – если есть возможность, надо спать.
– Я думаю, что на наше с тобой «думаю» положат с прибором… Ну, избили его, и что? Может, избил кто-то, а он от обиды в петлю полез?
«Глухарь» никому не нужен. Поэтому смерть Улехова спишут на самоубийство. И на обратном настаивать никто не будет, даже Богдан, при всей его тяге к справедливости. Гиблое дело искать убийцу в тех потемках, из которых вынырнул этот труп.
– Это понятно. Но все-таки?
– Я думаю, это сделал тот, у кого скрывался Улехов. А скрываться он мог у своих дружков-кикбоксеров. Может, они на нем и оторвались…
– Зачем им это?
– Не знаю.
– Но вы же с Шумовым пробивали эти адреса.
– Может, не все пробили. А может, они его где-нибудь в другом подвале прятали. Или на чердаке… Кстати, ни одного из его дружков дома не было, когда мы приходили. Возможно, все они в этот момент были с Улеховым… В общем, темный лес и глухарь на ветке. Надо на самоубийство все списывать. И дело закрывать. В связи с гибелью обвиняемого…
– Может, все-таки к Ладе съездим? Может, она что-то нам подскажет.
Богдан с одобрением глянул на Эдика. Нравилась ему его упертость. Он и сам бы занялся розыском убийцы, если бы видел хоть какую-то перспективу.
– А где она сейчас?
– Может, у Полосовой…
– Так она же выгнала Ладу.
– Ну ты же должен был все понять, – загадочно улыбнулся Пляцков.
– Что понять?
– Не просто же так она вокруг нас крутилась.
– Это я понял.
– Она не только за себя переживала. И за Никиту… Не хотел тебе об этом говорить.
– Не хотел, и не говори.
– Нет, скажу… Я Лизе помог в камеру к мужу попасть. На несколько часов.