– Хотите, чтобы я переоделся? – спросил Радилов.
– Зачем? Вы в спортивном костюме, для изолятора это самое то, – сказал Ревякин. – И личные вещи здесь можете оставить. Если есть, кому за ними присмотреть.
– Оставлю. Думаю, я скоро вернусь. Потому что никого я не убивал, – спокойно сказал Радилов.
– Но вы знаете, о ком речь?
– Понятия не имею.
– А вот это вы зря. Вас видели с ней, есть свидетели.
– С кем с ней?
– С гражданкой Янцовой. Ее Настя зовут. И живет она на улице Волгоградской, дом пятьдесят шесть…
– Настя?.. А ее что, убили? – Надо сказать, Радилов очень неплохо разыграл удивление.
– А вы этого не знали?
– Нет… Когда это случилось?
– Позавчера. В тот вечер, когда вы у нее были…
– Быть этого не может.
– Вы пили коньяк, вступали с потерпевшей в интимную связь…
– Да, было такое. Может, вы не знаете, но Настя была проституткой…
– И что?
– Вот и я спрашиваю, что с того, если была интимная связь? Да, в последнюю нашу встречу мы выпили, потом была постель, после чего я ушел. Когда уходил, Настя была жива.
– Во сколько вы ушли?
– В половине десятого вечера.
Янцова погибла в начале одиннадцатого. Но ведь Радилов мог и соврать.
– Кто-нибудь может этот подтвердить? – спросил Ревякин.
– А кто-нибудь может подтвердить, что я оставался у Насти после половины десятого? – отбрыкнулся Радилов.
– Сейчас вопросы задаю я.
– Ну я не знаю, кто может это подтвердить… Сразу от Насти я поехал сюда, был здесь где-то в районе десяти. Этот спортзал я открыл для трудных детей, чтобы они по улицам не шлялись. Поэтому пустует он редко. И позавчера здесь занимались люди… Костя Зворыкин был. И Женя Чистопалов, кажется…
– Они сейчас в раздевалке?
– Нет, они из средней возрастной группы. У них занятия вчера были. Но они обычно по вечерам в атлетический зал приходят. Чтобы по улицам не шляться…
– Я уже понял, что вы большой благодетель в этом районе, – усмехнулся Ревякин.
– Зря вы так, – с упреком посмотрел на него Радилов. – Тот же Костя Зворыкин без отца растет, мать любовников меняет как перчатки, пьет с ними, спилась уже совсем. И у Жени Чистопалова семья неблагополучная, сам он клей в подвалах нюхал. Его бы уже в живых не было, если бы не наш спортзал…
Богдан мрачно посмотрел на Ревякина. Радилов умел подчинять себе людей, потому и пацанам из подворотни наверняка подчистую промыл мозги. Можно не сомневаться: и Зворыкин, и Чистопалов жизнью своей будут клясться, что их учитель был в спортзале в момент убийства Янцовой. А Радилов в свою очередь сделает все, чтобы в милиции на них не давили, чтобы не выбивали из них показания. Для этого достаточно будет нанять хорошего адвоката…
Увы, но серьезных доказательств, чтобы прижать Радилова к стенке, не было. Отпечатки пальцев в квартире, половой акт – этим его не возьмешь. Да, был у Насти, но ведь она проститутка, к ней все ходят. И кто-то мог зайти после него. Этот «некто» и задушить мог, и в окно выкинуть. А соседка Янцовой не дежурила у глазка в своей двери, хронологический учет ее клиентов не вела.
– И Настя Янцова к вам тоже заниматься ходила? – спросил Богдан.
– Настя? Ко мне? Сюда?.. – удивленно посмотрел на него Радилов. Во взгляде у него возникло напряжение, сопутствующее работе мысли. – Да, приходила иногда…
– Зачем?
– А зачем проститутка ходит к клиенту? Я звонил ей, она приезжала… Я же здесь фактически живу. Я холостой, мне нужна женщина.
– Понятно… Но все-таки нам придется провести у вас обыск, – сказал Шумов.
– Зачем?
– У гражданки Янцовой пропали кое-какие личные вещи. Возможно, мы сможем найти их у вас.
– Нет у меня ничего, – спокойно отреагировал на это Радилов.
Он знал, что ничего крамольного в спортзале нет. И точно, кроме отсыревшего порножурнала, в подвале найти ничего не удалось. А обыск провели очень тщательно. В поисках тайника простукивались полы и стены, но, увы, ничего такого не было.
И все-таки Радилов был арестован и доставлен в изолятор временного содержания. А Богдан занялся его подопечными…
Грязная унылая камера, под спиной отполированные телами нары, из трубы противно капает в унитаз вода. На завтрак была недоваренная «дробь-шестнадцать» с мелкими камушками вместо масла, подкрашенная и слегка подслащенная теплая водичка, черствая корка ржаного хлеба. На обед был борщ из кислой капусты, все та же утренняя каша, теплая жидкость с громким названием компот. Тоска для желудка, одним словом.
Но жаловаться на судьбу не стоит. Надо привыкать к тяготам и лишениям криминальной жизни. Глупо думать, что мафия – это сплошь власть, деньги, красивые женщины. И тюрьма может случиться, и сума… Обидно только, что арест случился из-за какой-то проститутки. Великая война за сферы влияния еще не началась, а Лев уже в клетке. И еще неизвестно, что творится сейчас на воле.
Никита Полосов мог расколоться на допросе, именно эта мысль пришла Радилову на ум, когда менты стали обыскивать подвал. Не безделушки они искали, их интересовало что-то гораздо более важное. Не зря они простукивали стены и потолки в поисках тайника. Такое впечатление, что менты искали оружие. Хотя и не говорили об этом…
Радилов не посвящал новичка Полосова в криминальные тайны бригады, но Лаврик в команде давно и был в курсе некоторых дел, мог и проболтаться. А Кит сейчас в следственном изоляторе, там власть воров и ментов – пацана элементарно могли запрессовать. Он мог рассказать и про оружие, и про лихие дела на больших дорогах города. И про то, что Настя была в спортзале, тоже он мог накапать. Больше некому…
Лев уже использовал свое право на звонок, сам связался с адвокатом, и тот уже присутствовал при утреннем допросе. Он все отрицал, а менты не имели возможности на него давить. Алиби у него липовое, но в Косте и Жене можно быть уверенным на все сто. Косте уже исполнилось восемнадцать, но ему явно не хватает физической мощи; Жене только шестнадцать, хотя выглядит он на все двадцать. И, главное, они очень хотят в бригаду. Готовы на все, чтобы Радилов посвятил их в бойцы. Теперь у них есть шанс доказать свою преданность общему делу. Лев не сомневался в них, опасался только, что пацанов могут развести на расхождении в показаниях. Впрочем, он несколько часов гонял пацанов по кругу, чтобы они намертво заучили, как и что нужно говорить на допросе. Это его сейчас и успокаивало.
Насколько понял Радилов, по убийству Насти ничего серьезного у ментов на него нет. Только подозрения. А если так, то волноваться нечего. Адвокат сказал, что ментам проще будет списать смерть Янцовой на самоубийство и закрыть дело. Но Радилову не нравилось повышенное внимание со стороны ментов. Что, если они знают про оружие?.. Но с этим все в порядке. О новом тайнике, кроме него, не знал никто, а сам он, разумеется, сдавать себя не станет… И про лихие дела разговор на допросах не шел. Значит, менты не владеют информацией и не могут привязать его к конкретному эпизоду.
Но менты могут наехать на его бойцов, взять на испуг, на хитрость. Опера умеют плести сети, и если в них запутается тот же Айдар, то Радилову крышка. Он знает о многих делах…
Что ж, если ребята не расколются, на них можно положиться. С ними можно делать великие дела. А если кто-то сломается – значит, вся эта затея с войной за место под солнцем была глупой. Если Радилова осудят за организацию преступлений, то это судьба, которую он должен будет принять со смирением. В конце концов, он не какая-то там истеричка, чтобы рвать на себе волосы от отчаяния. Чему бывать, того не миновать, и на этом нужно стоять двумя ногами.
Дверь вдруг со скрежетом открылась, и в камеру вошел крепкого сложения парень с большими торчащими ушами на массивной, наголо бритой голове. Нахальный взгляд, агрессивный оскал, движения резкие, мощные, напоказ. Спортивный костюм на нем, кроссовки на липах. На пальце он крутил четки.
Он подошел к Радилову, презрительно глянул на него.
– Подвинься.
На нарах было достаточно места, к тому же Лев сидел с краю. Но тут дело принципа. Подвинуться ему предлагали не столько в прямом, сколько в фигуральном смысле.
Радилов резко соскочил с нар и приблизил лицо к новичку так, будто собирался боднуть его головой. Но бить не стал.
Громила отступил назад, намотал четки на кулак. В глазах вопрос – бить или не бить. Похоже, он сомневался, что сможет совладать с непокорным противником.
– Ты ничего не попутал, братан? – жестко спросил Радилов.
Парень отступил еще на полшага.
– Ты чьих будешь, пацан? – в замешательстве спросил он.
– Я не пацан. Я в авторитете, – заявил Лев.
В конце концов, под ним крепкая, вооруженная до зубов бригада. Причем в самое ближайшее время он собирается бросить вызов криминальному миру Народовольска. Скоро его имя будет звучать как символ могущества, ему будут поклоняться…
– Да? – озадачился громила. – Я про тебя слышал?
– Радилов я. Лев Юрьевич.
– Не знаю такого… – нахмурился парень. – И кличут как?
– Я не собака, чтобы со мной по кличке. Но зовут меня Лев. И рычать я умею.
– Я тебя не знаю, мужик… Так что ты зря авторитетом назвался, – угрожающе сощурился громила.
– Бригада у меня, два десятка бойцов. Если тебе что-то не нравится, можем забиться на «стрелку». Сколько пацанов ты привести сможешь?
– Какая «стрелка»? – опешил от такого напора парень. – Мы тут сами по себе. Ты сюда никого не сможешь привести…
– Ну давай тогда раз на раз?
В камере достаточно свободного места, чтобы расправиться с громилой. Или, напротив, лечь под его ударами. Но проигрывать Лев не хотел. Он должен через себя перепрыгнуть, но победить. Надо будет, зубами врагу в глотку вцепится, но не позволит взять над собой верх. И, похоже, эта его решимость подействовала на противника.
– А чо у тебя за пацаны? – пошел он на попятную.
– Высотные дома в районе Полевой улицы знаешь?