20
Старший Родригес, Роберто, не похож на прохиндея. Благообразный старичок — одуванчик. До белизны седые волосы создают ореол вокруг головы. Смуглая, сильно сморщенная кожа только усиливает впечатление.
Понятия не имею, из какой дыры эта семейка вылезла, но со мной старик пытается заговорить на каком-то неизвестном языке. Толи испанский, толи итальянский — я в этом не силен. Но шипящих мало. Значит, не португальский.
— Никогда не понимал людей, — скривился я. — Которые говорят на неизвестном языке. А по человечески можете?
— Мы не работаем на заказ, — с жутким акцентом, сказал Роберто на всеобщем.
— Да мне плевать, — отмахнулся я. — Я пришел узнать, где вы берете древесину на свои поделки?
— Поделки? — взвыл старикашка. — Поделки? Мы творим искусство!
— Знаю я, что вы творите. И даже знаю, сколько лет каторги стоит это творчество.
Чтоб добраться до мастерской этого «творца», нужно было пройти через выставочный зал. И уж там я отлично рассмотрел, из чего именно изготовлены работы. Не было никаких сомнений, что это бревна. Причем, судя по рисунку, сухостой. А где еще, кроме моего леса они могли это взять?
Есть, и не одна, планеты, на которых вырубка разрешена. Читал в Сети. Экологи конечно пристально следят за этим процессом. Лесозаготовительные организации обязаны высаживать равноценное количество саженцев, взамен вырубленным. Но, тем не менее, древесина на рынке Федерации не дефицит. Да — дорого. Но купить можно.
И снова, как и во всем, есть нюанс. Сухостойные деревья за деловую, то есть пригодную для использования в отделке, не считаются. Говорят, кое-где умершие стоя деревья преобразуют в топливные брикеты, которые нувориши покупают, чтоб изредка зажигать живой огонь в специально оборудованных приспособлениях. Печи, камины, очаги. Названия остались, но вот я лично, ни разу в жизни их не видел. Как по мне, так это тоже самое, что сигары от купюры прикурить. Дорогой, но бессмысленный пафос.
Поэтому — да. Начиная разговор с этим старым одуваном, я уже был абсолютно уверен, что нашел вора.
— Сейчас я вызываю полицию с криминалистами, — делюсь с «творцом» я своими планами. — И когда они определят, что твои поделки изготовлены из краденной у меня собственности, ты отправишься в тюрьму. Как тебе перспектива, старик?
— Да кто ты такой? — сорвавшись на фальцет, ив один миг растеряв акцент, вопит «скульптор».
— Не бойся его, дедушка, — встревает в разговор старших какой-то смелый юноша. — Пусть вызывает. Ты же знаешь. Здешний полицейский не посмеет нам что-то предъявить. А мэр деревни вообще твой троюродный внук.
— Мы ничего у тебя не брали, — сразу набрался отваги старик.
— Скупка краденного — тоже преступление, — хмыкнул я. — А ты, парнишка, суши уже сухари. Я веду запись разговора. А ты только что на коррупционную статью себе наговорил.
— Где он⁈ Где этот гад? — доносится откуда-то из глубин большого дома. — Кто посмел напасть на нашего драгоценного предка!
Через минуту в мастерскую вбежал еще один ребенок — мужчина лет этак тридцати от роду. С крупнокалиберным ружьем в руках. Реально, я могу большой палец в ствол засунуть. С кем таким оружием воевать? С несуществующими в природе рептилоидами?
Но зачем же меня этими чудо-стволами в грудь тыкать? Это же… небезопасно.
— Вали его, Хорхе! Вали! Он нас спалил с древесиной! — заорал первый молодой придурок, окончательно выкапывая себе могилу.
Потому что мне оставалось лишь, дернуть за цевье ружье на себя, и вывернуть оружие из рук этого Хорхе. Потом, правда, тело все сделало за меня. Рефлекс. И ничего с этим уже не сделаешь. Так что парнишка тут же получил прикладом в лоб. И отключился.
— Привет, Хельга, — вежливо поздоровался я с лейтенантом Корсак, вызвав ее по коммуникатору. — Не подскажете, воровство деревьев из моего леса, это по вашему ведомству, или мне в окружную полицию обратиться?
— Поймали вора, господин полковник? — деловито поинтересовалась женщина.
— Целую банду, — согласился я.
— Вы где? Сейчас приеду. И капитана в Камтелионе поставлю в известность. Налицо нарушение и уголовного и экологического законодательства.
— Вот оно как? — я о таком выверте законодательства не задумывался. За окнами завыла сирена патрульной полицейской машины. — Рекомендую поторопиться. У нас тут еще и коррупционеры имеются.
— Принято, — деловито восклицает Корсак. И вроде завершает разговор, но я слышу, как она проговаривает: «Это не поселение, а бандитский притон какой-то!»
— Всем стоять! Руки за голову! Оружие на пол! — отважный полицейский врывается в мастерскую, и сходу начинает тыкать в меня табельным пистолетом.
Ну что за деревня⁈ Все, как один вооружены, и так и норовят меня этим напугать. И ладно бы были действительно опасными ребятами. А то — дилетанты какие-то. Придурок с громобоем. Этот вот толстяк, у которого длины форменного ремня не хватает, чтоб полностью пузо охватить.
— О! — хихикнул я. — Вы как раз вовремя, офицер. Арестуйте этих людей. Они воры.
— С чего мне тебе верить, чужак? — трясет оружием пузан. — Я знаю семью Родригесов давным-давно. Это уважаемые люди.
— Эти твои уважаемые люди воруют мой лес.
Изо всех сил сдерживаюсь, чтоб не засмеяться. Ну, до чего же комичен этот тип! Еще с ржавым пистолетом. Каким нужно быть ленивцем, чтоб до такого довести штатное оружие⁈
— А вот тебя я не знаю. И вижу, что ты вломился в дом достопочтенных Родригесов, и угрожаешь им оружием.
Чудовищного калибра ружье вообще-то сразу я на стол положил. И запись на нейролинке это легко подтвердит. Но продажному блюстителю собственного кошелька требовался законный повод взять меня под арест. А я что? Человек искренне хочет вырыть себе яму поглубже. Кто я такой, чтоб стоять на пути этого разрушительного процесса?
— М-м-м, — понимающе кивнул я. И активной мимикой попытался подсказать толстяку, что его полицейский компьютер уже определил кто я такой, и какими правами обладаю. Собственную, хоть и перевернутую кверху ногами, фотографию я ни с чьей другой не спутаю. А компьютер висит на поясе горе-правоохранителя.
— Что ты там из себя корчишь? — прорычал коп. — Страшно стало? А грабить законопослушных граждан не страшно?
— Боже, — не удержался и засмеялся я. — Да ты просто кретин. На компьютер свой посмотри.
— Отвлечь меня хочешь? Учти! Дернешься, я буду стрелять.
— Это ржавое угребище у тебя в руках может взорваться, — продолжил веселиться я. Протянул руку, и мазнул мизинцем по дульному срезу. Ну и показал пузану охряной след.
— Назад! — заверещал полицейский. — Назад! Буду стрелять!
— Все-все, — показал я ладони. — Не нервничай.
Нашел взглядом свободный стул, и сел.
— Все? Доволен? Смотри, давай свой компьютер.
Толстяк сделал пару шагов назад, и как-то изловчился выковырять прибор из-под нависающего над ремнем живота.
— Чего? Дева Мария! — воскликнул он, разглядев данные. — Полковник?
— Что там? Что там, Бенито? — занервничал юный защитник старого скульптора. Не тот, который — Хорхе. А другой.
— Полковник Ронич, — процитировал коп, и даже как-то уменьшился в объемах. — Герой Федерации. Владелец того самого леса. Нам конец! Нам конец! Пресвятая Дева!
— Нет мужика — нет проблем! — выкрикнул юнец, метнулся, схватил слонобой, и навел жуткие стволы на меня. — Он на нас напал. Мы защищались.
Курок сухо щелкнул. Выстрела так и не было.
— Патрончики, — любезно пояснил я бледному юноше со взором горячим. — Я их вынул. Детям пушки не игрушки!
— Таракан! — непонятно к чему орет парнишка, и бросается на меня, схватив ружье, как дубину. Экак его заело-то!
Уклонился. На рефлексах ударил ребенка по печени, и добивающий локтем в голову. Воришка полетел кубарем прямо под ноги полицейскому. Толстяк снова уже с пистолетом в руке, но растерян. Не знает, что делать. А может, какая-то доля разума в нем еще осталась, и он понимает, что сотрудничество со следствием изрядно сокращает срок наказания.
И вот: ружье снова у меня. Юный Родригес сидит на полу, свернувшись в позу эмбриона. Хорхе — тот, чей громобой — закрыл лицо ладонями и, кажется, плачет. Старик сидит на табурете с обреченным видом.
— А ты, старый? — ткнул я пальцем в скульптора. — Знал ведь, что воровство будет рано или поздно раскрыто, и вам придется отвечать? Что же не пришел с повинной головой? Был шанс договориться.
— Жадность, — пожал плечами древний резчик. — Дети убедили, что родня прикроет. А тут, в Сан-Хосе, родственников столько же, сколько жителей. А этому вот…
Седой кивает на толстяка.
— Этому просто платили.
— Эй, — пищит горе-полицейский. — Я не знал, что вы деревья в лесу воруете. Я взятку у вас не выпрашивал. Вы мне сами подношения делали…
— Следствие разберется, — хмыкнул я. — И что? Неужели вся ваша семья в деле была? Честные то еще в этом селении остались?
— Конечно, остались, — отмахнулся старик. — Думаешь, создавать произведения искусства, каждому дано? Тут талант и божья искра нужна. Далеко не у всех это есть. Те, кто с резцом не работает, и знать не знают, откуда материал берется… Да вот еще троюродный племянник. Сам-то я стар уже с пилой по оврагам лазать. Хорхе с Луисом и ездили…
— Ясно, — значит, молодого зовут Луисом. И именно они с владельцем монструозного ружья ко мне «в гости» являлись. Повезло парням, что я их прямо там, на месте преступления, не застал. Мог и порешить.
— Мы кого-то ждем? — решился уточнить полицейский.
— Я уже давно твоих коллег из Камтелиона вызвал, — кивнул я. — Должны вот-вот подъехать.
— Я тогда… — пузан медленно приблизился, и аккуратно положил свой ржавый пистоль рядом со слонобоем. — Вот. Что бы никто потом не сказал, что я оказал сопротивление при аресте.
— Мудро, — согласился я. — Молодец, что не попытался бежать.
— Не те времена, — оживился Бенито. — Сейчас не скроешься. Следящие системы на каждом столбе. А попытка побега только к росту срока ведет.