Достал еще один набор вилок и ложек с ножами. Подумал, и переложил весь запас по должным местам. Раз один гость все же у меня появился, где гарантия, что не явится еще? Не лазать же на склад каждый раз. Подумают еще, что я такой негостеприимный, что не стесняюсь это открыто показывать.
Лилу даже с полным едой ртом продолжала что-то говорить. Иногда приходилось догадываться. Расшифровывать эти, совсем не похожие на членораздельную речь, звуки. Но, к удивлению, это ничуть не раздражало. Было даже забавно и уморительно. Словно бы потчевал давно не баловавшую визитами внучку. А что? Даже по возрасту подходит…
На ночь кофе пить вредно. Быстрорастворимые и сублимированные виды я не жалую. Только натуральные зерна, только ручной помол и варка в медной джезве на песке. А там кофеин, от которого сердце бухает как боевой барабан, и сон как рукой смахивает. Чай же просто не люблю. Не вижу прелести в том, чтоб пить подкрашенную травой воду. Так что перед сном пили компот. С фруктами. Вкусно и полезно. Витаминчики, и все такое. Лилу — сладкоежка. Ей зашло.
Сразу предупредил, что подниму рано. Планировал отойти от дома километров хотя бы на десять — пятнадцать. И к ночи вернуться. И помнил прекрасно, какой из журналистки ходок. Поэтому только так. Раньше выйдем, больше пройдем.
О, разбудить Лилу — это, я вам скажу, задача потруднее прорыва глубоко эшелонированной обороны! Чудо природы, скрывающееся под маскировкой мелкой девчушки стонало, пищало, стекало, как масло обратно в кровать, стоило взять ее на руки, и при всем при этом, не желало открывать глаза. Пришлось прибегнуть к последнему средству. Стыдно признаться — оружие сие запрещено всеми мировыми конвенциями и договорами — но нет ничего более эффективного, чем стакан холодной воды, вылитый на голову.
Переход из состояния медузы в активную фазу у малявки занял половину секунды. Только что она изображала из себя коврик, валяющийся поверх одеяла, и вот уже это разъяренный вихрь, готовый смести со своего пути любые препятствия. Жаль только — веса в «вихре» оказалось маловато. Все ее усилия разбились о мою каменную невозмутимость.
К завтраку девчушка вышла с оттопыренной нижней губой. Я не силен в физиогномике, и что означало это выражение лица, понятия не имел. Но на всякий случай, напомнил:
— Мы собирались сходить в лес.
— А-ха, — вяло кивнула Лилу. — Но будить-то, зачем было? Тут у вас так здорово спится…
— Есть такое, — улыбнулся я. — Деревья шелестят, вода течет. Убаюкивают. Ну и свежий воздух.
— Наверное, — плюхнувшись на стул, не стала спорить девушка.
— Еще, ты хотела показать мне новый туристический костюм.
— О! — оживилась журналистка. — Точно. Я сейчас…
— Сидеть! — рыкнул я. — Сначала — завтрак. Костюм потом.
— Я дома не завтракаю. Чашка кофе — максимум.
— Дома что хочешь с собой, то и делай. Хоть на голове ходи. У меня в доме люди утром кушают. Потом дела делают.
— Откуда у вас тут люди? Вы же один тут. С дроидами.
— А я? Я что? Не человек?
— Неа. Вы тиран и самодур.
— Вот как? — прищурился я. — Что же ты бросила свой любимый город, и приехала в глушь к тирану и самодуру?
— Отец приказал. Ой, — мелкая брякнула, и тут же закрыла рот двумя ладошками. Прямо сквозь них и пробубнила:
— Я не должна была говорить…
— Отец, значит, — кивнул я. — Чего-то такого я и ожидал. А отец у тебя кто? Чем занимается?
— Интригами своими, — скривилась уже успевшая занять руки чашкой и бутербродом девчуха. — Вечно что-то крутит. Что-то мутит.
— Интересная характеристика. А работает-то он где?
— Он не работает. Он руками водит. Руководит — то есть. Директор регионального отделения корпорации «БигФуд». Слышали?
— Слышал, — уверенно подтвердил я. Да и кто не слышал? Как бы ни половина продуктов длительного хранения, пищевых картриджей, и походных пайков во всем обитаемом человеком мире, производится этой компанией. Монстр даже не регионального, федерального значения. Знаю пару планет, на которых «БигФуд» выступает и вместо администрации, полиции и сил самообороны. Какая еще компания может похвастаться тем, что имеет в собственности несколько планет?
— А от меня-то ему чего нужно?
— Лес, — пожала плечами Лилу. — Что еще с вас взять? Менеджмент опасается, что успешный опыт создания, увеличения площади и развития заповедника на Авроре, может сказаться на количестве посевных площадей. Что грозит увеличением стоимости выкупаемого у фермеров сырья. Меньше урожай — выше цены.
— Шпаришь, как по заученному? — хмыкнул я. — Он заставил запомнить?
— Не-а. Прочла в отчете на его столе. А память у меня хорошая.
— Молодая еще просто. Не забита всяким шлаком… А мне зачем сказала? Это же вроде бы тайной должно было остаться.
— Это не правильно, — вспыхнула глазами мелкота. — Там еще написано, что искусственно высаженные в прибрежной туристической зоне парковые массивы справятся с очисткой атмосферы более эффективно, чем дикий лес. И что звери оказывают негативное влияние на посевы в непосредственной близости. А поэтому — должны быть ограничены в перемещении. Зоологические парки и закрытые лаборатории справятся с сохранением генетического многообразия фауны гораздо лучше необразованного лесничего.
— Это чего? — не поверил я. — Они хотят зверят в клетки рассадить что ли?
— Ага. И в лаборатории. Изучать и разводить для других зоопарков.
— Капец, — выругался я. — Это кто такой умный? Кто этот бред сочинил?
— Отдел развития и стратегического планирования корпорации.
— Вот чего им спокойно не живется, — грохнул я кулаком по столешнице. Так, что вместе с чашками и тарелками, и Лилу подскочила. — Вечно нужно что-нибудь испортить! А раньше-то, до меня, чего не забеспокоились? Раз им так последний лес мешает, давно могли…
— Не могли, — шмыгнула носом мелкая. — Прецедент. Раньше лес был государственной собственностью, а ссорится с планетарным Управляющим, даже корпорация не хочет. А теперь лес ваш. Частный. Значит, собственника можно сменить.
— Ах вот оно как? — чувствуя, как уши наливаются кровью, глухо выдохнул я. — Сменить, значит? Собственника, значит?
— Ой, дядя Стас, — округлила глаза Лилу. — У вас лицо покраснело!
— Не бойся. Тебя не трону. А вот этот твой отдел… Как ты там сказала? Развития и стратегического планирования? Я им такую стратегию покажу, что они в тактики переквалифицируются. Эксперты хреновы!
— Зря я все рассказала, — сделала неверные выводы девчушка. — Теперь вы на них злитесь.
— Злюсь? Да я просто в ярости! Лес им опасен! Цены на кукурузу это может изменить⁈ Я им изменю! Я им так изменю, они не рады будут, что вообще о лесе вспомнили! Зверят им в клетки рассадить надо⁈ А сами в тюрьме не желают поселиться⁈ Так я им устрою!
— Отец им не особо поверил, — попробовала «сгладить углы» девушка. — Решил хорошенько к вам присмотреться. Потому и меня сюда отправил. Велел смотреть во все глаза, и ему докладывать. Только я не хочу докладывать. Я журналист, а не шпион какой-то. И лес мне очень нравится, и звери. Белки — особенно. Что же мне дела-а-ать?
Маленькое личико сморщилось, и, буквально через миг, намокло от слез. Но тихо. Ни единого звука эта маленькая девочка не издала. Рыдала молча, как мышонок. Что же там за семья у нее такая, что это крохотное существо научилось не издавать лишних звуков? Я и прежде, из тех крох информации, которые Лилу выдавала, составил не особо благоприятное об ее родителях мнение. А теперь и вовсе.
— Ладно, — неловко пригладил я торчащие в разные стороны вихры на ее голове. — Не реви. Или хотя бы голос включи. А-то как-то жутко. Световая индикация присутствует, а звуковой — нет. Непорядок!
— Ы-ы-ы-ы, — тихонько завыл ребенок. — Что же мне теперь делать?
— Наслаждаться жизнью, — хмыкнул я, понимая уже, что волна кровавого гнева прошла. Что я снова могу адекватно мыслить, и разговаривать. — Что еще молодые делают? Развлекаться, любить, строить планы и фантазировать… А грязь эту всю — нам, старикам, оставь. Не твое это дело. А у нас, может быть, иначе и не получается. Мы, может, только так и способны вкус жизни еще чувствовать.
24
Вышли поздно. На солнечных полянках даже роса уже просохла. Однако солнце еще не доаползло до зенита, и сосновый бор пронзали косые, сверкающие блестками искрами на древесной шелухе. Красиво и торжественно. Как должно было бы быть во дворцах, но почему-то не было.
Потрясенная Лилу молчала. Целых пять минут. Просто крутила головой — так, что боялся отвалится — и засылала своего дрона во все стороны, кругами. Потом, правда, освоилась. Расслабилась, и зачирикала.
— Ой, какой грибок! А-а-а, тут кузнечик! Белка! Белка!
Валькирия, поначалу офигевшая от звукового давления и скорости перемещения человеческого детеныша между деревьями, потом охотно поддержала игру. Куда одна — туда и другая. Малая в кусты, и хвостатая туда же. Эта муравейник присела разглядывать, и вторая вниз головой с дерева свисает рядом.
Еще они начали разговаривать. О чем вещала белка, я, понятное дело, не слышал. Тварюшка умеет транслировать мысли напрямую собеседнику в голову. А вот чего отвечала девочка — очень даже. И быстро понял, что тема их беседы не для моих мозгов. О чем-то о своем трындели, о девичьем.
Самое забавное, что Лилу ничему не удивилась. Волшебный лес — чудесные зверята в нем. Что же тут удивительного? Если бы из кустов вылез единорог, малая потребовала бы его себя покатать, а не завизжала бы от страха.
Городские дети. Что еще сказать?
Радовало, что передвигались мы достаточно быстро. Думал, придется тащить малую буквально на себе. Но нет. Розовый, чуждый этому зеленому царству, костюмчик мелькал то справа, то слева, то вообще — далеко впереди. И рядом — непременно — пышный рыжий хвост.
Кстати, Валькирия в этот раз сопровождала нас не одна. Где-то в границе периферийного зрения изредка мелькали еще толи три, толи четыре лесных акробата. Эти почему-то не разговаривали. Стеснялись, или нужную частоту для связи подобрать не смогли, но факт оставался фактом.