С остервенением зашвырнула скомканный листок в камин, развернулась уйти и неожиданно оказалась в крепких объятиях. Инваго. Признала его не столько по запаху или крепости рук, сколько по странному чувству «еще одно Мое пришло». Есть одна часть Меня, вот я и вот вторая столь же внимательная, заботливая, временами крайне упрямая Я. Руки сами собой обвились вокруг его шеи, нос уткнулся в широкое плечо.
– Привет.
– Здравствуй. – Меня крепко сжали в ответ и спросили, шевеля дыханием макушку: – Торика, ты что сожгла?
– Письмо.
– Любовное? Неужели очередной конкурент объявился на мою голову? – спросил Инваго с усмешкой, абсолютно не сомневаясь в своей незаменимости.
– Отравленное. От короля. Прислали исключительно для тебя.
– И конкурент этот куда более настырный, чем вместе взятые Асд, Гилт и тот рыжий с заставы. Еще и цветы прислал. Прискорбно.
Уже привыкшая к корзинам, я о них совсем забыла.
– Нет. Цветы – это весточка от Эванаса Тюри. Ему вновь срочно требуется баньши для усмирения супруги. Нужно дать распоряжение, чтобы разбили на букеты и по всей усадьбе разнесли.
– Все равно король настырнее всех, – подвел черту насмешливый воин, начиная раскачиваться, как в танце. – Не могу сказать, что яд мне сильно повредит, пусть я сейчас и чрезмерно измотан… – Он зевнул и носом потерся о мою шею. – А по какому поводу Оргес IV раскидывается ядовитой корреспонденцией?
– Ну…
– Что?
Продолжая покачиваться под неслышную музыку, заставляя доверчиво подчиниться, Инваго отступал к двери в коридор. Я отступала вслед за ним, мучительно размышляя над ответом. Если уж рассказывать, то все и с самого начала – с момента нашего расставания. Мне придется упомянуть и короб-гроб, обессилевшего в кристалле Храна, которого я видеть не хочу. А затем еще про завесу сказать, иначе с чего вдруг мне так непостижимо хочется, чтобы ополовиненный демон издох столь же мучительно, как и клятый маг, уничтоживший мой город. Странное это было желание, тревожно звенящее в мерзлоте моей души, обрастающее ледяными иглами.
– Лучше расскажи, как прошел твой день, – проявила я малодушие и закусила губу. Позволит уйти от темы?
– Ммм, – протяжно выдохнул Инваго и остановился.
Подняла взгляд, уловила момент, когда он скривился, и вспомнила его прошлые слова.
– А где и почему Гилт должен был еще немного продержаться? И где ты должен был его сменить? Вы что, боретесь поочередно?
Мычание повторилась.
– Да, работаем над уничтожением одного… нескончаемо восстающего. – Муж потянул меня прочь из кабинета по темным коридорам, к лестнице, мимо галереи глав рода, в жилое крыло. – Одно могу сказать точно, – он толкнул дверь в спальню, – я теперь тоже мечтаю о завесе воспоминаний. Как думаешь, Тороп согласится мне ее бесплатно поставить? Или вначале придется ему крестную с концами отдать?
Вопрос о маге и завесе померк в сравнении с глубинным недоумением:
– Думаешь, Тороп ею прельстится? Она может быть сколь угодно высокородной, надменной и гордой, отец все равно ценит в женщинах совсем другое. Как по мне, Гаммире еще нужно постараться, чтоб его заслужить.
– Но-но, она не так плоха, как кажется, – заявили мне.
– Скорее ужасна, – не согласилась решительно, и меня впервые за вечер поцеловали. Очень нежно, волнующе, а еще заманчиво непринужденно. Будь моя воля, я бы продлила негу на час или два, но мой партнер по поцелуям на ногах уже не стоял.
Как супруги со стажем, мы помогли друг другу раздеться и умыться, не сговариваясь, затушили свечи, легли в кровать. Я придвинулась к Инваго, он поправил на мне одеяло, крепко обнял, губами прижался ко лбу. Тишина и покой воцарились вокруг, за окном все так же мерно поскрипывала калитка, вот только сон ко мне не шел, как ни пыталась его призвать. Тяжелые мысли одолевали, а может, и недоброе предчувствие. В комнате давно отгорел камин, теплом продолжал делиться только натопитель, и слабый свет, нисходящий из расписанных морозом окон, освещал лишь небольшую часть комнаты: подоконники и кусок стены, кресла, столик, трюмо… два мерцающих огонька, зависших у двери в коридор.
Подумалось, что это блики свечей, затем – что отражение фонаря, который горит в саду, после заметила – огоньки подплыли ближе и сузились, словно бы кто-то пристально вглядывался в меня и Инваго. Тени, вдруг получившие движение, и неприятный холодок, скользнувший по моей спине, стали подтверждением чужого присутствия. Что это? Привет от бывшего муженька? Еще одно смертельное послание короля? Или маг, пробравшийся в усадьбу?
Я покосилась на реликвию рода Дори и выдохнула. Злат спокоен, значит, нежданных гостей здесь нет. Так что же это за огоньки? Блики из камина или?..
– Не спишь? – вопросил кто-то очень сердитый с очень знакомой интонацией.
Искренне понадеялась, что демонический голос с хрипотцой мне показался, закрыла глаза, придвинулась ближе к супругу.
– Не спишь, – удовлетворенно протянул – теперь я точно знаю – Хран и схватил меня за руку. – А ну идем, поговорим!
Глава 15
Местом для разговоров он выбрал малую гостиную в двух дверях от кабинета. В ней было сумрачно, гулко и отчего-то холодно. Или же это во мне холод проявил свои колючки в ответ на слова демона о гостеприимстве, внимании к хранителю, которая вроде как хрупкий дух ведьмы, и о справедливости. Последнее отозвалось особенно остро – резью в районе сердца. Перед глазами как наяву возник мой родной город Гьяза, мама, папа, брат, мой жених Аламас, дядя с кузиной, соседи, подруги… а напротив них – убийца Урос и его всесильный маг родом из Мории, чтоб его разорвало. Проклятый Мэног, который ни за что и никогда не попал бы в услужение, не будь один демоняка самонадеянным и наивным дурнем.
– Я не понял, а почему меня никто не встречает?! Почему никто не разбил кристалл? Закрыли непонятно как и где… Еле выбрался! А этот мордатый пытался меня остановить!
Мордатый был здесь же. Связанный по рукам и ногам, лежал в центре комнаты среди щепок от короба-гроба. Раздосадованный демон, маршируя из угла в угол, переступал через оборотня на каждом шестом шагу. И я бы побеспокоилась за сохранность Упы, но Горный вряд ли мог ему навредить. После заточения в кристалле от него осталось немного. Лишь огнем пылающие глаза и рога.
– Даже по морде не дашь, – заметила я с досадой.
Хран фразу не понял, но подхватил:
– Вот именно! Я после заточения безмерно уставший, а вы даже по морде… – На этом моменте он резко остановился. Повторил фразу тише и уставился на меня круглыми глазами. – В смысле?! Тора, это как понимать?
– Как сожаление.
Несколько долгих секунд он взирал на меня в недоумении, а затем с усилившейся хрипотцой в голосе попросил разъяснить.
– Инваго рассказал мне всю историю твоего наиумнейшего поступка, заключения в цепи и последующего суда, – сообщила тихо. Опустила взгляд вниз и обратилась к Упы, над которым Горный в момент перешагивания остановился: – Встать не хочешь?
Он помотал головой, согнув одну ногу в колене, прижал ее к полу стопой и затих, хмуро к чему-то «прислушиваясь». Хотела бы спросить, в чем дело, но меня отвлекли.
– Тора, и ты… ты считаешь меня виновным… в том, что случилось с тобой и твоим городом…
– А не должна?
– …поэтому ты и не выпустила меня из кристалла, – закончил демон и потух. Остались только очертания рогов и помутневшие глаза-угольки. – Причастен, с этим спорить не буду. – Он сглотнул и зажмурился, прежде чем продолжить: – Но, Тора, я лишь косвенно виноват. Не я войной пошел на Вдовию. Не я отправил Даруша Темного к стенам Гьязы. Не я дал распоряжение всех уничтожить, а тебя привезти к королю. Не я! Слышишь?!
С каждым произнесенным словом голос его становился все громче и громче. Пришлось ответить, чтобы всю усадьбу не разбудил:
– Слышу.
– Поверь, до столкновения с тобой на дальней заставе я не знал, через что ты прошла. О твоем первом браке стало известно во время вашего с Инваго обряда, а о городе Гьязе – позже, намного позже. И не потому, что не хотел, – мне не позволяли. Как осужденный я о делах Уроса не должен был знать и приближаться к нему не должен был. В противном случае… – На мгновение в воздухе появился контур когтистой руки, и демон указал на себя, вернее, на все, что от него осталось, невесело усмехнулся: – Ты видишь результат нашего соседства.
– Вижу.
Судя по движению рогов, он сокрушенно покачал головой.
– Я понимаю. Я не имею права на извинения… – набрал воздуха перед признанием, но произнести его не успел. Упы перебил приказом:
– Уважаемый хранитель, освободите меня. Нужно срочно разбудить Инваго и позвать остальных…
– Мои слова не предназначены для чужих ушей! – Горный фыркнул и не сдвинулся с места. – К тому же Инваго без сил. Иначе он бы не выпустил ее из рук.
– Тора, вызывайте Златогривого! – последовал новый приказ от двуликого. – Сюда идет маг. Сильный… Сверхсильный! Мы его не удержим, вы должны бежать. Скорее!
Бежать?
Это был миг, растянувшийся в вечность. Когда цвета гаснут, звуки глохнут, а пространство начинает расплываться мутной рябью. Я подняла руку к лицу, произнесла лишь неоконченное «Зла…». Хран обернулся тростиночкой, складки многослойной юбки водопадом опали на голову Упы. Тот тихо присвистнул, говоря: «Какой вид!» – и пинком отлетел к дальней стене. Дверь хлопнула. В кабинет ворвался маг – высокий, молодой и очень красивый, в черном костюме, сшитом кем-то из старых мастеров в память о давних, очень давних временах, когда мужчины носили высокие сапоги из тонкой кожи, узкие брюки, слитно скроенные с рубашкой и плащи, напоминающие крылья.
– Тора, – неизвестный поприветствовал меня полупоклоном. – Двуликий, – короткий кивок в сторону оборотня. – Ты… – стремительный шаг к черноглазой красавице и восторженный взгляд на нее. – Это ты!
Что-то знакомое было в голосе мага и в порывистых движениях рук, что обхватили запястье тростиночки.