– Я надеялся, что она захочет погостить подольше, – говорю как есть. – Значит буду ухаживать открыто.
– У тебя была возможность. Извини, Родион, но при всём к тебе хорошем отношении, я давить на дочь не хочу. Вижу, что она тебе не по зубам, а мне зять для галочки не нужен. Стало быть , не судьба нам породниться.
– Между собой мы сами разберёмся. – Морщусь, выдыхая густой дым, и отключаюсь.
Часть 3. Глава 14
Владе только исполнилось восемнадцать, когда в одном из телефонных разговоров мой отец впервые обмолвился о преимуществах брака с дочерью Ярого.
Я тогда отмахнулся. Потом представил себя целующим подростка с трогательными косичками и, содрогнувшись, завершил разговор.
– Ты же будущий финансист. – Год спустя отец снова затянул старую пластинку. – Должен понимать, что другой более выгодной партии на родине не будет. Этот брак одинаково полезен вам обоим.
Крыть, конечно, было нечем. Перспективу снимать все сливки с бизнеса единолично недооценит только дурак.
Но сама мысль о таком браке в голове не умещалась.
Да и остальное не спешило шевелиться на образ малышки Ярого. О чём я тогда отцу без обиняков и заявил.
Однако процесс уже был запущен.
Я нашёл её в инсте, собирался поздравить. И забыл, зачем искал. Листал как ненормальный ленту до самого рассвета. Затем ещё месяц обходил стороной социальные сети. Слишком большой диссонанс породила во мне её метаморфоза. Мозг оказался неготовым к такой бурной реакции тела на Ярникову. Я много о ней думал, но не видел того, как она росла. Чертёнок из моих воспоминаний и уже взрослая сексуальная чертовка – воспринимались исключительно по отдельности.
В какой-то момент отрицание сменилось злостью. Однажды я вернулся со студенческой вечеринки пьяным в умат. Руки сами потянулись к планшету. Как же меня колбасило!
Как заводной твердил себе, что не может девушка, которая каждый час постит свои прелести с хештегами #женщинаможетвсе и #красотастрашнаясила, успевать быть ещё и хорошей женой. Не уживёмся мы. Я к уюту привык, а она... дома вообще хоть бывает? – практически рычал, пролистывая очередное селфи из серии #мамаявдубае.
Фигуристая, да. Но за такой фигурой явно стоят бесконечные диеты, салонные процедуры и часы изнуряющих тренировок в спортзале. Сколько времени в её плотном графике найдётся на семью?
Очевидно, нисколько. Его вообще не может ни на что оставаться.
У меня свободного времени тоже не было. Учёба, болезнь матери и периодические одноразовые связи сжирали всё подчистую. Но теперь каждая ночь начиналась с просмотра странички Влады.
Ещё пару лет назад я с улыбкой желал ей про себя спокойной ночи, а последующие годы, как наркоман мысленно облизывал каждый участок выложенного в инсте тела. И мечтал оторвать руки замелькавшему рядом с ней пижону. Меня словно заклинило. На эмоциях попытался даже завязать переписку. Видимо, слишком резво начал. Если в детстве она меня просто игнорировала, то теперь с ходу добавила в чёрный список. Меня это не задело. Меня это раздразнило.
Со смертью мамы причин оставаться в Англии больше не оставалось. Как и мотивов держаться подальше от Влады.
Разумеется, воздушных замков строить смысла не было. Я понимал, что при наилучшем раскладе, как только орнитолог из загса даст команду надеть на меня колечко – автоматом перейду в разряд бесплатного приложения на потеху её фолловерам. С моей приметной внешностью, как пить дать.
Фитоняшки ведь любят делать селфи на фоне плотно забитых татуировками самцов?
Судя по обилию снимков юной мисс Ярниковой в обнимку с рокерами – ещё как. И тусить они любят, и потягивать мохито на пляже. А вот с книгой или в отцовском офисе за рабочим столом у эффектной красавицы Влады не оказалось ни одного кадра. Глупой она никогда не была, а вот о себялюбии кричало всё. Я, в свою очередь, склонностью к жертвенности тоже не мог похвастаться, поэтому тактика дальнейших действий обрисовалась сама собой.
Вредная, строптивая девчонка, – усмехался я, поглаживая пальцами двухмерный зад Влады с очередного селфи. – Тебя первое время не на свидания водить надо, а посадить в клетку без интернета и загнать в угол, чтобы вертеть мной даже не помышляла.
Идея вспыхнула в голове разными непотребными картинками. И сразу душа окрылилась. И где надо уже даже не шевельнулось, а требовательно восстало. Память, конечно, робко поскреблась по совести. Это ж всё-таки Чертёнок.
Не стану же я в самом деле?..
Хотя... Переоценка ценностей в аварийном режиме происходит стремительно.
Да нет, точно не стану. Она не простит, а Ярицкий меня закопает.
Если, конечно, подробности узнает – настаивал кураж. Настойчиво так настаивал. Я оценил вероятность, что своенравная Влада, наслушавшись нотаций о выгоде нашего брака, отнесётся ко мне непредвзято. По всему выходило, что даже слушать не станет. Сопоставил раскованность снимков и количество постов, где рассвет после тусовок она встречала в объятьях своего рекламщика. Прикинул отсутствие у неё зажатости и явное наличие сексуального опыта. И сдался.
Вблизи Влада оказалась ещё притягательней. Она выросла, стала дерзкой, но сохранила прежнюю ранимость, особенный запах и манеру хмурить бровки.
Щёлк – и образы сошлись. С трудом отвёл глаза.
Не сразу даже вспомнил, что претендует она пока разве что на мой мозг, который способна выедать даже на расстоянии. Унылая перспектива.
Временами хотелось плюнуть на всё и просто обнять – крепко-крепко, чтоб никуда больше не дёрнулась. Хотелось сразу стать ей домом, а не клеткой, хотел оберегать, заботиться, баловать. Легко сказать. Влада хорошая девушка: прямая, смелая, искренняя. Она заслуживает только хорошего обращения. Но и я бы плохого терпеть не стал.
Нелогичность моих поступков держала её в постоянном напряжении. У Влады летели шаблоны, у меня съезжала крыша. Держался только необходимостью дать чётко понять, что взаимность и компромисс – единственный способ ужиться комфортно.
Возмутительно, знаю.
Хороший парень поступил бы иначе на моём месте. Даже не сомневаюсь. Но хорошие парни что в бизнесе, что в отношениях – вечные аутсайдеры.
Не сомневаюсь, она уже выяснила, кто я такой. Пусть переспит с этой мыслью, переварит её. Дам ей время остыть до выходных, больше тянуть нет смысла. Незачем продлевать бессмысленную агонию. Влада меня изнутри согрела где-то там, где долгие годы была пустота. Она не подарок, я – сущий кошмар. Уверен, мы поладим. Просто её огненные волосы и губы горячие в моих мыслях прописались так прочно, что теперь из сердца не вырвать, из памяти не отнять.
Я скоро приду за тобой, любимая.
Часть 3. Глава 15
Влада
С тяжёлым сердцем я выскользнула на заре из квартиры Раду. Мысль о том, что мы можем больше не увидеться вместо того, чтобы окрылить – давит стотонным грузом на плечи. И горько становится, тошно от самой себя, от того, что идти, кроме как домой, больше некуда, от дурной апатии, сковавшей мои мысли. Внутри так пусто, что жуть берёт. Мне некомфортно в самой себе. Всего десяток дней, когда ж я на него так подсесть успела?
Ладонь жгут взятые из бумажника Раду купюры. Таксист так настоятельно суёт мне в руки сдачу, что приходится резко рявкнуть. Мне от Савицких денег не надо.
Какой-то потерянный, тихий скулёж душит, запертый за стиснутыми зубами. Потому что нечего себя жалеть. Сама приняла решение, сама ему последовала. Чего я, спрашивается, ожидала? Думала гештальт закрою и полегчает? Только хуже стало. Если бы не салон подержанной машины – рухнула бы на землю, как рухнули мои ориентиры.
Что я там Метлицкому доказывала – я чем-то лучше той легкомысленной девчонки из клуба?
Не лучше Антоша, просто мне всё это время был нужен не ты. Всего-то.
Плевать От любви ещё никто не умирал.
Матери дома нет. Отец пьёт кофе в кабинете.
Я останавливаюсь в дверях, внимательно сканируя его реакцию.
– Привет.
Господи, у меня за эти дни жизнь с ног на голову перевернулась, а всё что я способна выдавить – одно скупое, безликое слово.
Тень удивления пробегает по его лицу и я не дышу даже, чтобы не упустить ни одной эмоции.
– Уже наигралась в независимость? Не ожидал, что так быстро.
Его недовольство может быть продиктовано как моим поведением, так и преждевременным возвращением. И спрашивать бессмысленно. Разумеется, будет отрицать.
– Нужно было пропасть на месяц? – С нажимом смотрю ему в глаза, пытаясь вывести на чистую воду.
– Нужно было выслушать, остыть и поступить адекватно. Ты давно не подросток, – спокойно произносит отец.
– Я остыла. Вернулась. Что дальше? Продолжишь устраивать за меня мою жизнь? – сухо уточняю.
– Я просто очень хочу тебе счастья. Прости если временами чересчур настойчиво и неуклюже. – Он встаёт из-за стола и крепко-крепко прижимает меня к груди, обеспокоенно всматриваясь в лицо. – Ты как? На вид слишком бледная.
– Не выспалась. А ещё познакомилась с сыном Савицкого. – Усмехаюсь криво.
Отец кивает. Знал.
Пока не пойму, злюсь или простила.
Счастье... Каждый его видит его по-своему.
– Он тебя не обижал?
За нейтральным вопросом слишком громко звучит беспокойство. Если меня до этого посещали мысли в сговоре с Раду и вертелись нехорошие предположения, то сейчас понимаю, что не мог он знать, как всё на самом деле было. Не мог поступить так со мной просто из-за выгоды. Я от его крови и плоти. Осознаю это лишь утыкаясь лбом в дряблую щёку: и возраст, подгоняющий пристроить кровиночку, и душевное тепло, и страх опоздать.
Папочка. Родной мой...
В удушливо-горькой паузе я отчётливо чувствую грызущую его тревогу. Нет, он привычно собран, никаких уточнений не следует, но тлеющую в интонациях готовность порвать обидчика – такое просто чувствуешь.