Далее шли какие-то незнакомые имена. Профессор предположил, что это могли быть братья Бартоша, а еще, судя по очень коротким годам жизни, – дети. Дмитрий Иванович опять же читал раньше, что в семьях рождалось всегда много детей, но из-за откровенно плохой медицины многие умирали в младенчестве. Так было и здесь. Наконец-то Дмитрий Иванович с трудом разобрал имя Ежи. Годы жизни с 1776 по 1828-й. Еще список чьих-то коротких жизней. И вот – Катаржина! Судя по годам жизни, она была много младше мужа. Профессор отметил, что умерла женщина в 1837 году. Так… И вот Веслав. Родился в 1807…
А дальше записей не было. Вообще. Список обрывался. Дмитрий Иванович устало вздохнул. Ну… В принципе отрицать бессмысленно. Он этого и ожидал. Веслав… Он единственный и последний в роду. Чертов бессмертный колдун. Странно, но осознание не заставило профессора волноваться или тревожиться, точно не повергло в шок. Просто стало грустно и несколько тягостно. Потому что теперь они ничего не смогут против него сделать. Только бежать.
Дмитрий Иванович поднялся с пола. Оставил Библию лежать, даже не стал убирать в ящик. Это все уже не имело значения. Главное, как можно быстрее добраться до остальных, схватить вещи и в дорогу.
Профессор поспешил обратно к дверям, прошел вдоль окон, за которыми все так же клубилась эта странная белесая мгла. Наверняка порождение магии хозяина дома. Понятно уже. Их на самом деле сюда заманили и заперли здесь. Это иррационально, нелогично, фантастично, но факт…
Дмитрий Иванович вынырнул из-за стеллажей, оставалось только дойти до выхода из библиотеки. Он как раз проходил мимо огромного камина. И тут сам собой в ложе вспыхнул огонь. Профессор резко затормозил. Он уже понял, что это значит. Напротив него открылась дверь, и из коридора в библиотеку шагнул сам Веслав.
Дмитрий Иванович уже понимал, что будет дальше. Ему отсюда не выбраться. Но сдаваться он не собирался! Профессор бочком шагнул ближе к камину, где видел, в специальной подставке стоит кочерга. Такая изящная, с витой ручкой. Похожая на шпагу. Дмитрий Иванович выхватил это сомнительное оружие.
Она оказалась довольно тяжелой. Как-то этого профессор не ожидал. Держать кочергу было неудобно, рука не выдерживала тяжести, начинала противно дрожать. Дмитрий Иванович перехватил ее двумя руками.
Веслав наблюдал за своим гостем с улыбкой. Так похожей на ту обычную, веселую и радушную, какую демонстрировал все это время. Только взгляд у хозяина дома остался злым и холодным. Оттого улыбка больше напоминала издевательскую насмешку.
– Просто дайте нам уйти! – сам не зная зачем, сказал профессор.
Веслав картинно вопросительно поднял брови.
– Куда? – спросил он. – В туман и дождь? Я только что вернул одну из ваших знакомых домой. Если кто-то пришел сюда, уже не уходят.
Дмитрий Иванович прекрасно понял, что это значит. Он умрет. А потом и остальные. Ждать нечего. И как-то глухо всхлипнув, профессор ринулся вперед, размахивая своим нелепым оружием. Понятно, что никакого умения в фехтовании у Дмитрия Ивановича не было, не было и опыта обычной драки. Но он и не думал об этом. Просто желал ударить колдуна. Изо всех сил. Нанести хоть какой-то урон. Сделать хоть что-то! И даже не спасая себя, а ради остальных!
Когда до Веслава оставалось совсем чуть-чуть, буквально шаг, профессору показалось, что он налетел на невидимую стену. Пусть преграда осталась незамеченной, но удар оказался ощутим. У Дмитрия Ивановича вышибло весь воздух из легких. Он сбился, задохнулся, закашлялся. Но кочергу из рук не выпустил и все еще старался взмахнуть ею, достать врага.
Колдун все так же спокойно стоял напротив. И по-прежнему улыбался. Только чуть шевельнул пальцами. И тут запыхавшийся профессор, который старался как-то избавиться от странного спазма в горле, вдруг ощутил жар в руках. В ладонях. Сильный жар и боль. Будто кочерга, которую он держал, раскалилась докрасна. Мозг еще не успел осознать случившееся, но инстинкт уже сработал. Пальцы разжались, оружие выпало с громким стуком. А профессора скрутил новый спазм. Он задыхался. Дмитрий Иванович попытался освободить горло, оттянул воротник джемпера. Но конечно, это не помогало. В глазах темнело, легкие разрывались, сознание начало тихо гаснуть.
Когда профессор повалился на пол, хозяин дома неторопливо шагнул ближе и снова, как с каждой своей жертвой, положил умирающему руку на лоб, мысленно уже произнося заклинание.
22 глава
Насколько же все-таки жизнь идиотская штука! Он ехал отдыхать. Впервые за столько лет! Он хотел просто какое-то время ни о чем не думать, не беспокоиться, наслаждаться красотами и прогулками, а еще вкусной едой и пивом. Он встретил женщину, которую за столь короткий срок, похоже, успел полюбить. По крайней мере, он четко был уверен, что Вита ему нужна. Когда Алексей говорил ей о планах на ближайшие десять лет, это было про них, про будущее вместе.
Только вот вместо этого красивого будущего его откинуло назад, в то прошлое, о каком Лёха не любил вспоминать. Отдых и романтика закончились новым полем боевых действий. И теперь Лёха практически бежал по коридору, надеясь еще спасти одного из «своих». Сумка при беге колотила по спине, сбивая дыхание, руку оттягивал профессорский дорожный рыдван. Но это не имело значения. Он боялся опоздать. И нехорошее предчувствие упорно шептало, что так и случится.
Возле самых дверей библиотеки Лёха скинул надоевший багаж, рядом с высоким подсвечником, какие стояли у каждой двери, как часовые, чуть восстановил дыхание, распахнул створки. Он увидел всю сцену. Как-то сразу, в общем. Тело Дмитрия Ивановича на полу, скорчившееся, так неловко упавшее. Кочергу, лежащую рядом с ослабевшей рукой профессора. И Веслава, кто только еще убирал ладонь со лба своей очередной жертвы.
Все же опоздал. Скорбь по погибшему пришла сразу. Вспышкой. Резко и больно. А потом ее вытеснил гнев. Лёха понял, что их очаровашка-книголюб пытался сражаться, хоть как-то противостоять этой сволочи. Это подогрело гнев еще хлеще.
Мужчина решительно шагнул в библиотеку. Хозяин дома смотрел на него с наигранной грустью на лице.
– Кажется, что-то с сердцем, – сказал он и развел беспомощно руками. – Хотел помочь, но…
– Серьезно? – усмехнулся недобро Лёха.
Он подошел к Веславу почти вплотную. И тут же ударил. Без особого размаха, но сильно, как учили когда-то в армии. Четко по лицу. А потом с другой руки под дых. И снова в лицо. Надеясь сломать нос, разбить скулу. Не ожидавший нападения хозяин дома рухнул на пол рядом с профессором. Лёха не собирался останавливаться. Наклонившись, придерживая за плечо, продолжил методичное избиение. Пока хоть немного не остынет злость. Когда глаза Веслава закрылись и Лёха увидел кровь, он чуть успокоился. Теперь его гнев превратился просто в холодную решимость.
– Живешь долго, сволочь? – произнес Лёха вслух. – Поживи больно, паскуда.
Он все же пнул напоследок своего противника под ребра ногой, поднял ту самую кочергу, про себя все же отметив, что пусть оружие Дмитрия Ивановича не помогло убитому, оно пригодится самому Лёхе. Потом, пока не передумал, пока его «светлая» интеллигентная часть не взяла верх, Алексей с помощью как раз этой же кочерги выкатил из ложи камина тлеющее полено, раскидал угли. Книги… Профессор бы проклял его за это. Но… В каком-то смысле этот пожар будет символичен.
Хотя на самом деле сейчас Лёхе было плевать на все символы мира. Он просто должен задержать пана здесь. Выйдя из библиотеки, он ухватил стойку все того же «часового»-подсвечника, стряхнул свечки и блокировал ручку двери, подхватил сумку, чуть помедлил, но все же забрал и багаж профессора. Сам не знал зачем, но… Как-то не хотелось оставлять вещи Дмитрия Ивановича здесь, брошенные, ненужные. И поспешил обратно, в холл.
Первой из дверей столовой вылетела одна из служанок. Все такая же бесшумная, бесцветная, с каменным выражением лица, она кинулась ему наперерез. Лёха просто оттолкнул ее назад, махнув сумкой профессора. Женщина врезалась в стену и снова прыгнула на него, как кошка, растопырив руки, согнув пальцы, будто когти. Тогда Алексей размахнулся и ударил по ней уже кочергой, которую захватил с собой, как единственное оружие. Она согнулась пополам, снова отлетела к стене.
Он лишь прошел мимо, набирая скорость, навстречу ему неслись двое. Еще одна служанка и тот высокий детина, что принес труп Светланы. Воспоминание о погибшей сопровождающей снова подогрело его злость. Лёха размахнулся и просто метнул в мужика сумку профессора и тут же наотмашь приложил женщину кочергой, потом развернулся, уже понимая, что такой удар должен быть смертельным, той же кочергой пырнул, как пикой, слугу, поднимающегося с пола, в бок.
Вырвав оружие из раны, он все же посмотрел на острый кончик. Крови не было. Только что-то мерзкое и черное. А обе женщины, та, что появилась первой, и прибежавшая с холла служанка, кинулись на него с двух сторон. Одна навалилась сзади на плечи, вцепилась в него, норовя выцарапать глаза, другая тянулась к его горлу. Лёха пятился, пока не врезался в стену. Припечатывая одну из нападавших, другую он снова сбил кочергой, ткнув острием в живот.
До холла оставалось всего несколько шагов, и навстречу оттуда вбежали новые служители Веслава. Лёха протянул руку назад, за волосы стащил с себя служанку, ударил ее об стену головой, пошел на толпу, размахивая кочергой и своей сумкой, кого-то просто сметая с пути, кому-то нанося раны. И уже не задумываясь о том, принесут ли его удары кому-то смерть.
Всей гурьбой, вместе с нападавшими, он все же прорвался в холл, к основанию лестницы. Здесь было около десятка этих тварей. Людьми считать слуг Веслава Лёха уже не мог. Отбиваясь от них, мужчина понял, что выход из дома блокирован. Их просто не выпустят. Похоже, остальные туристы, а Лёха надеялся, что они еще живы, должны быть в курительном салоне. Надо попытаться туда прорваться. И мужчина просто прыгнул вперед, все так же размахивая своим оружием и сумкой. При этом он сбил с ног еще троих женщин в этих мерзких неказистых платьях с их серыми лицами, кочергой чуть не снес голову еще какому-то мужику.