, что на востоке живут крадущие лица чудовища, а на севере - повелевающие стихиями колдуны, что есть края, подобные оазисам, и поросшие цветами острова, рассеянные в океане бусинами порванных ожерелий, что существуют боги, не требующие человеческих жертв, и добрые духи.
Странники рассказывали Тху-ва многое, но о морридаи он узнал от отца. Отец всегда повторял: «Дети пустыни мудры, как самые старые пески».
- Я выслушаю, - решил шаман.
- Сатхи, налей ему супа, - распорядился Керай.
Женщина отложила копье и, бряцнув плошкой, зачерпнула из котла похлебки. Поднеся миску шаману, Сатхи посмотрела ему в глаза. Ее взгляд, чуждый и дикий, словно наполненная шорохами ночь над пустыней, заставил Тху-ва поежиться.
- Послушай, найденыш, - начала морридаи и села на циновку перед лежанкой, - послушай мои слова о Танцующем. Он пришел сюда, где сейчас стоит наш мир, когда здесь не было ничего, кроме солнц и странствующих среди них бестий. Он пришел и начал катхак: две ноги Его отбивали ритмы-тала по холодным отблескам светил, четыре руки Его творили мелодии-раги из тонких узоров созвездий, тело не знало усталости, а лицо - печали. Он хотел бы не останавливаться вечность, но, куда бы Танцующий не отправился, следом шла Пустота.
В хриплом голосе Сатхи зазвучали урчащие и напевные ноты.
- Давным-давно, когда начали расцветать первые солнца, из их жара родился и закружился в пляске Танцующий. Пустота ощутила Его ритмы, услышала Его музыку, восхитилась Его катхаком и, завороженная, устремилась к Нему. Однако стоило Ей приблизиться, отблески, по которым ступал Танцующий, канули в Ее недра, а лучи, сплетавшие созвездия воедино, погасли. Пляска оборвалась, Танцующий ушел, но Пустота отправилась за Ним, потому что больше не могла существовать без Его великого катхака.
Танцующий сочувствовал Пустоте, ведь Она не могла изменить свою суть. Он думал и думал, пока Они тысячелетиями кружили среди солнц, как дать Ей катхак, которым Она сможет любоваться вечность. Именно здесь, где сейчас стоит наш мир, Танцующий отыскал ответ на свой вопрос. Он решил сотворить то, что будет плотнее Пустоты, и созвал бестий, не подозревая об их коварстве. Все они дали Ему по частице себя.
Керай прикрыл глаза, Тху-ва молчал, не перебивая.
- Из их костей Танцующий создал горы и камни. Из их плоти - низины, пустыни и равнины. Из их крови - реки и болота, озера, моря и океаны, - продолжала женщина. - Танцующий сотворил наш мир, Падж, из кусочков сотен тысяч бестий, и у Него еще осталось немного их шерсти, чешуи, перьев, клыков и когтей.
Из их шерсти, чешуи, перьев, клыков и когтей Он создал тех, кто мог бы танцевать вместе с Ним. Вначале - рыб, животных и птиц, плотных и твердых, диких и прекрасных. Но их плавники, лапы и крылья не могли творить раги. Тогда Танцующий придумал зверолюдов-уэсти, чутких и очаровательных, подвижных и грациозных. Но их дикая природа мешала им отдаваться катхаку. Людей, страстных и чувственных, хрупких и изысканных, Танцующий породил третьими. Он сотворил их по собственному образу и подобию, но дал всего две руки: ведь, имея четыре, можно играть на раскаленных узорах созвездий и сгореть, если твое тело не вечно.
Кусочки почти закончились, когда на свет появились го, тонкие и невесомые, призрачные и полупрозрачные. Они получились очень легкими, и Танцующий испугался, что их унесет ритмами-тала и мелодиями-рагами. Поэтому Он разделил между всеми го оставшиеся шерсть, чешую, перья и клыки, но, только истратив последние когти, обнаружил, как вероломно обманули Его бестии. Став основой нашего мира, эти сиюминутные создания обрели долголетие.
Сатхи выдохнула. Керай бросил на шамана задумчивый взгляд и потер подбородок:
- В общем, когда Танцующий увидел, что бестии заполонили новорожденный Падж, где Он мог бы кружиться в катхаке, а Пустота любоваться Им, то сильно опечалился и решил извести всех бестий. Так появились мы - морридаи, Его последние дети и первые охотники.
- Странная легенда, - произнес шаман.
- Это не легенда, - возразил Керай. - Видишь ли, те кусочки... Танцующий наполнил их своей вечностью. Выгрызая отданные клочки, бестии продлевают свои жизни. А Падж... Падж становится дырявым, как рыбацкая сеть.
- Мы лишь возвращаем украденное, - добавила Сатхи. - Танцующий создал нас, чтобы мы охотились на бестий, ловили их и заключали в камни. Мы отдаем эти камни нашим наставникам, самым старым и самым мудрым из морридаи, чтобы они клали их обратно в основание мира.
Раненый видел, что брат и сестра верят в свою невероятную историю, но только одна мысль заставила шамана сдержать ядовитые слова. Неужели Хатай-ле можно победить и заключить всё его могущество в камень?
- Охотиться на бестию не сложнее, чем на акулу, - бросила Сатхи, напомнив Тху-ва напавшую на след добычи хищницу.
Лекарь взглянул на сестру и, отвернувшись, спрятал улыбку.
- Камень в основании мира... - взвесив каждое слово, повторил шаман.
«О морридаи рассказывают легенды», - подумал Тху-ва и смерил взглядом сестру лекаря. Даже без амулетов и обрядов он чувствовал наполнявшую ее мощь дикого зверя. Женщины в племени Векк не охотились, и в иной день шаман никогда не признал бы за Сатхи это право. Однако, если легенды не лгали хоть на треть, она и вправду могла совладать с Хозяином Приливов.
- Все племена южнее Ожерелья озер ищут покровителя, - Тху-ва начал издалека. - Соседи завистливы, в пустыне - не прокормиться, на берегу - нападают хищники. Духи в разы сильнее людей и за разумную плату щедро делятся своими силами.
- Бестии не сильнее морридаи, - заявила Сатхи.
- Они почти как боги, - не согласился шаман. - Разве можешь ты быть сильнее их?
- Твой покровитель - грязный вымогатель. Он не будет первой бестией, отведавшей моего копья.
- Но без него нам не выжить.
- Разве он помог твоей деревне, когда Бутей ее сжигал? - выплюнула Сатхи. - Никого не осталось. Никого!
Женщина выпрямилась и встала. Тху-ва поднял взгляд, смотря ей в лицо, хотя его собственное хранило непроницаемое выражение.
Керай скрестил ноги и подпер кулаком голову.
- Забери миску, Сатхи, - алая змея переползла с пальцев лекаря на его щеку и спряталась за ухом. - Послушай, найденыш, ты ранен и слаб. Ты спрашивал о новолунии? Оно скоро. Сам знаешь, отдавать дань тебе нечем. Ведь Хатай-ле хочет человеческих жертв?
- Да, такова цена его могущества.
- Что будет, если ты не заплатишь?
- Покровитель заберет свои дары и поглотит меня в наказание.
Сатхи забрала у раненого пустую плошку. Керай прищурился:
- Ты наверняка можешь сбежать, но я хочу предложить кое-что поинтереснее. Помоги нам поймать бестию, и она больше никогда тебя не потревожит.
Тху-ва озадаченно посмотрел на лекаря, пытаясь представить, как можно заключить Хозяина Приливов в камень:
- Я не знаю, смогу ли отблагодарить вас, мои спасители.
- Мы ничего не потребуем взамен, - ответил Керай. - Ты согласен?
- Согласен ли? - уже зная ответ, переспросил шаман. - Да.
Брат и сестра еще раз быстро переглянулись, но Тху-ва, погруженный в свои мысли, ничего этого не заметил.
Сатхи отнесла плошку к очагу и положила в таз с грязной посудой. Обернувшись, женщина спросила:
- Как вы платили дань, найденыш? Расскажи. Все расскажи. Мы должны знать, с кем встретимся.
Керай хмыкнул:
- Да уж... капкан нам, скорее всего, понадобится хороший.
Тху-ва помолчал, потом задумался и начал описывать ритуал.
***
Хижина морридаи стояла на краю зеленой полосы между океаном и песками. На берегу виднелся Хемай, самый южный порт Осши. Солнце уже опустилось за дюны; сумерки сгущались в фиолетовую ночь, и стражники зажгли на башнях огни. С закатом жизнь в порту только начиналась, но здесь, на берегу одного из десятков окружавших Хемай мелких озер, было так тихо, что брат и сестра могли расслышать даже шелест песчинок под лапами торопливых гекконов.
Найденыш рассказал Кераю и Сатхи все, что помнил о бестии и ритуале дани, и морридаи потратили целый день, обсуждая ловушку на Хозяина Приливов. Тху-ва не слышал, о чем говорили спасители, но, случись так, удивился бы, как естественно слова лекаря дополняли фразы сестры, а идеи охотницы - находки брата.
Морридаи вернулись только вечером. Увидев, что раненый спит, они тихо взяли лампу, трубку, табак, ушли к озеру и сели на берегу.
- Думаешь, он дойдет? - спросила Сатхи.
- Я его вылечил, но ему нужны силы.
- В моем сне он дошел...
- Твои сны редко лгут, - раскурив трубку, обронил Керай.
Сатхи переставила лампу поближе к босым ногам и плотнее закуталась в накидку из верблюжьей шерсти; отсвет пламени выбелил скулы и впалые щеки лекаря, сделав глубже тени на его лице.
- Иногда я спрашиваю себя: почему Танцующий посылает вещие видения именно мне?
- А почему у меня такой тонкий слух, что я могу услышать любое имя? - риторически спросил Керай и протянул ей трубку.
Сатхи прикусила чубук.
- Но ты права: из найденыша нельзя делать приманку, - продолжил лекарь, - а нас бестия почует и сбежит, если окажемся слишком близко. Нужен кто-то еще.
Сестра кивнула, задумавшись, кого позвать. Они с братом многим помогали за прошедшие годы, и редко, когда безвозмездно. Им платили деньгами, иногда - товарами, а порой - и ответными услугами. Из всех, кто был должен морридаи обещания, лишь один зверолюд приходил женщине на ум. Вспомнившийся уэсти казался ей достаточно сильным и ловким, чтобы избежать зубов океанской бестии.
- Может, позовем Вежека, Керай?
- Вежека? Фелиса? - лекарь забрал у сестры трубку. - Хочешь бросить в воду его?
- Он не вернул нам услугу, - напомнила Сатхи.
Керай хмыкнул, представив возмущение пушистого прохвоста. Лекарь хорошо его помнил: невысокого, изящного и беспородного наглеца со светлой мордой и лапами. Вежек похитил кое-что у пустынных ведьм, а они не прощали воров. Не помоги морридаи фелису, его кости давно сохли бы в пустыне. Уэсти было нечем расплатиться со спасителями, и он пообещал, что откликнется, когда им потребуются его услуги.