— Наконец-то! Родилась смешная мышь!
— Что?
— Не обращай внимания, это наше, магическое. Именно что. И какое счастливое совпадение! Среди этих самых положительных бестий находится и хранитель их Песни Пророчества. К нему-то мы сейчас и…
Альтемир, снова увидев прыгающую на него портальную воронку, обреченно зажмурился — и открыл глаза внутри просторного шатра из звериных шкур. Радимир, каким-то странным образом переплетя ноги, с видимым комфортом расположился у костра, приветливо улыбаясь висящему напротив призраку. Дух, судя по обилию костяных украшений и побрякушек, с которыми бестия не согласилась расстаться даже после смерти, похоже, при жизни принадлежал какому-то шаману.
Радимир сотворил заклинание мыслеречи, дав возможность всем присутствующим понимать друг друга, невзирая на языковые барьеры: чары передавали образы и эмоции, выражая мнение каждого куда лучше слов. Кроме того, с его помощью получасовой разговор можно было уместить в секунду — разумеется, если разум собеседников смог бы поддерживать такой темп. Для магов, впрочем, подобные скорости не были чем-то из ряда вон, поэтому два пророка успели обменяться любезностями еще до того, как Ширш и Альтемир заметили присутствие друг друга. Имперский чародей как гость поздоровался первым:
«Рад тебя видеть, шаман… бестий?»
Мурен поморщился, но потом снисходительно ответил:
«И я рад тебя видеть, маг грряу».
В других условиях Радимир бы обязательно поинтересовался, что означает это странное слово, однако благодаря своему заклинанию он получил от собеседника исчерпывающий образ, соответствующий понятию «грряу». Образ впечатлял настолько, что чародей приподнял брови, изображая удивление, и уважительно хмыкнул, отдавая дань фантазии степняков. Шаман ухмыльнулся:
«У нас с вами была долгая и сложная история, можно было бы и не такое придумать».
«Это верно. Кстати, я мог бы добавить, что рад видеть тебя во плоти, но это, похоже, не совсем так».
«Да ты наблюдателен. Наверное, не самый плохой маг у себя на родине. — Шаману витиеватая беседа давалась нелегко, но он явно старался овладеть умением острить в разговоре. — Дело в том, что я участвовал в исполнении своей части Пророчества, так сказать, лично».
«Не слишком успешно, я гляжу?»
«Почему это? Дитя моей Песни, как видишь, сидит здесь, в целости и сохранности, и скоро, не сомневаюсь, кинется в качестве приветствия бить морду твоему».
«Однако у вас освободился зверь. Да и ты сам при этом, похоже, погиб».
«Пусть тебя не смущает мой облик, — величественно заметил шаман, — я был говорящим с духами предков. Теперь же я вестник их воли, а для них не велик труд воплотить меня в таком образе. А то, что нашу Степь осквернит своим присутствием зверь, было предсказано».
«Поразительно, не ожидал. — Радимир либо призвал весь свой актерский талант и крайне натурально изобразил удивление, либо и впрямь был поражен до глубины души. — Никогда бы не подумал, что Песнь может говорить о поражении, причем за многие века до того, как все случится».
«Приятно пообщаться с пророком — он не спросит, почему это я ничего не сделал, чтобы все предотвратить».
«Потому что не мог. А ты видел предводителя?»
«Самого главного? Как тебя сейчас — пока он меня не прикончил. Человек, я был верховным шаманом, духи предков помогали мне больше, чем кому бы то ни было из моего рода. И вся моя сила дала мне возможность лишь ощутить его мощь. Ни в коей мере не противостоять. У тебя тоже нет шансов. Я говорю это не потому, что ты из рода наших древних врагов или мой собственный враг. Наоборот, я говорю это в знак дружбы, желая предупредить».
«Все в порядке, — произнес Оцелот успокоительным тоном, — я отлично знаю пределы своей силы. И о том, на что способен этот Мастер, меня предупреждал один из его подручных за мгновение до того, как я с ним разобрался. И вот что я тебе скажу, степной кирсс: если я не осилю этого главаря в одиночку, не осилит никто. Тебе еще представится случай побывать в разных уголках нашего мира, узнать много нового и понять — я знаю, о чем говорю. И именно поэтому я настаиваю: нам надо объединиться. Всем, не только людям и степным жителям».
Все это шаман и маг успели обсудить в тот краткий промежуток времени, который потребовался Альтемиру, чтобы оглядеться, и Ширшу, чтобы заметить присутствие человека и загореться желанием поточить об него когти.
Паладин уже сталкивался с привидениями (раньше он устраивал с ними молодецкие схватки с обязательным изгнанием в финале), а потому не был так уж удивлен видом просвечивающего насквозь кирсса. А вот другая бестия, куда более материальная, злобная и явно удивленная неожиданным появлением людей, стала для него неприятным сюрпризом. Особенно неприятным стал тот факт, что вождь уже красиво распластался в охотничьем прыжке.
Едва успевший вытащить меч Альтемир и Ширш с верным костяным копьем наготове кубарем покатились по земляному полу. Противники подобрались под стать — кирсс был гораздо быстрее обычного человека, а прошедший специальные тренировки паладин обычным человеком никак не являлся. Оцелот, подперев подбородок рукой, подумал:
«Интересно, им обязательно это делать?»
«Пусть мальчики поздороваются, тебе жалко, что ли? — Мурен благодушно махнул призрачной лапой. — Молодые, кровь горячая… В любом случае небольшая разминка им не повредит. Заодно узнают друг друга получше. Ты же настаивал на том, чтобы их познакомить. Отличное начало для крепкой дружбы, по-моему».
Паладин и вождь как раз сообразили, что в рукопашной толку от оружия мало, и, ухватив каждый другого покрепче, с энтузиазмом мутузили друг друга локтями и коленями.
Радимир, почесав за ухом, с улыбкой согласился:
«Уверен, они отлично поладят».
Ширш в это время как раз изловчился и попытался если не ткнуть противника копьем, то хотя бы врезать ему по лбу древком. Результат оказался прямо противоположным — от удара паладин увернулся, но успел заметить, как перед его лицом мелькнула очень узнаваемая черная цепь грубой работы. Все его подозрения нашли явное и неопровержимое подтверждение. Альтемир, взъярившись вне всяких пределов, одним рывком скинул с себя кирсса, опрокинул его на пол и, придавив сверху, принялся душить. А заодно впервые с момента своего появления в шатре вспомнил про Радимира.
Лучше бы паладин не поднимал глаза на мага — зрелище чародея и шамана, сидящих рядком да разговаривающих ладком, поразило его до почти полной утраты боеспособности. Подмятый было человеком Ширш почувствовал, как руки на его глотке ослабли, немедленно двинул паладину коленом в пах и, в свою очередь схватив того за горло, скинул с себя, оказавшись сверху. После чего сам взглянул в сторону костра. И тоже остолбенел. В то время как Альтемир, уже успевший немного прийти в себя, просипел магу:
— У него на копье знак братства Цепи! А ты сидишь и ничего не делаешь!
«Ну конечно. Скажи мне еще, что я столько лет трудился на благо Империи, чтобы затем, дождавшись не самого удобного момента, сдать ее каким-то степным бестиям».
Ну а Ширш не замедлил возмутиться, уловив смысл восклицания паладина:
«Я забрал это в бою, это моя добыча! Как и ты!»
«Не дождешься, тварь блохастая!»
Молодежь, сама того не заметив, тоже воспользовалась заклятием-переводчиком. Последовал энергичный обмен тычками, снова занявший все внимание двух молодых представителей каждого рода. Мурен, покосившись на Оцелота, слегка развел призрачные лапы в безмолвном извинении. Радимир, как крайне вежливый человек, ответил жестом, означавшим: «Нет, это вы моего дурака простите». Затем он прокашлялся, тщетно пытаясь переключить на себя занятых выяснением отношений юношей, подождал еще немного и, нахмурившись, щелкнул пальцами.
Бутузов немедленно растащило в разные стороны, и они повисли в воздухе в шаге друг от друга.
«В конце концов, сколько можно! Вы не дети, чтобы таскать друг друга за волосы из-за растоптанных куличиков. Мы тут делаем серьезное дело, и вы могли бы относиться к этому соответственно! Устроили балаган, хранители традиций древней вражды. Мир даже не меняется, он уже изменился, и действовать мы должны по-новому. Вместе».
Оцелот поднялся и подошел поближе к скованным заклинанием забиякам:
«Да-да, я отлично понимаю, что сражаться начали еще ваши предки. Это вполне естественное состояние любых разумных существ, которые не могут управлять собой. Мы всегда предпочитаем начать свару, вместо того чтобы договориться, благо повод найдется обязательно. Например, у кирсса на копье черная цепь. Неважно, что он добыл ее, убив обладателя в честном поединке вот этим самым копьем — между прочим, великий подвиг. А до этого бестии взяли и напали на Империю. Плевать, что они спасались от Тьмы, затопившей их родные степи. А до этого, — маг взглянул на Альтемира, — люди Империи, пройдя через Глорнский лес, тогда еще обычную чащу, напали на бестий, которые очень давно жили в Аленоре. И это была их земля. В великой войне с бестиями, да-да, мальчик, мы были захватчиками и агрессорами. А они просто защищали себя и свои дома. Но не справились. Во многом из-за магов. И сейчас я от лица магов же говорю: пора сделать шаг навстречу друг другу».
— Они напали на Долтар! — Эмоций в душе Альтемира бушевало столько, что удержать их в рамках мысленной речи он никак не мог.
«Они сидят здесь, в десятках лиг от Долтара, и ждут у моря погоды! Что им помешало присоединиться к своим более агрессивным собратьям? Учись проводить границы и различать тех, кого знаешь, не по виду, а по делам их!»
«Ты заговорил прям как заправский священник…» — криво усмехнувшись, отметил паладин.
«Долгая память отцу Диомиру, его жизнь не прошла даром». — Оцелот, склонив голову, заученным жестом коснулся плеча, творя знамение и призывая благодать Бога-Солнца.
«А кстати, что случилось с теми, кто отправился дальше на юг? Они нашли то, что искали?» — как бы между делом поинтересовался Мурен, понимая, что Ширш тоже будет очень внимательно прислушиваться к ответу.