– Зачем? – спрашиваю я, почти шепотом. – Зачем ты это сделал?
– Не переживай так, мой ангел. – Он произносит это почти ласково, и от этого только хуже. – Всё закончилось именно так, как я и рассчитывал. Генерал забрал Кайлера. Воспитал. Сделал из него командира.
Я сжимаю зубы.
– Троянский конь? – бросаю я, с трудом сдерживая дрожь.
Аристей чуть склоняет голову, как будто наслаждается тем, насколько точно я поняла его замысел.
– Ты же знаешь легенду. – Голос его по-прежнему мягкий. – Оружие, которое враг сам впускает в свои стены. С любовью, с доверием. С ключами от всех дверей.
Он прерывается, любуясь произведенным эффектом.
– Кайлер стал частью их системы. Но в его крови – моя подпись, зашифрованная и спрятанная так глубоко, что ни один их учёный не смог её прочесть. А они пытались, уж поверь мне. Кайлер провел в лаборатории более десяти лет, прежде чем они убедились, что он чист. Да он и сам до недавнего времени понятия не имел, что является моим проводником ко всем системам Полигона.
– Это правда? – я резко оглядываюсь, поднимая взгляд на окаменевшего Харпера.
Он стискивает челюсти, на напряженных скулах ходят желваки, глаза прищурены, во взгляде неподъемная тяжесть.
«Заткнись. Не сейчас».
Он не говорит этого вслух.
Но я слышу.
Глава 14
Мы возвращаемся в комнату в полной тишине. Кайлер молчит, шагая на расстоянии вытянутой руки, и я физически ощущаю исходящее от него напряжение. Намеренно воздвигая между нами невидимый барьер, он пытается сохранить хотя бы иллюзию дистанции. В целом ничего нового. Он всегда вел себя как последний мудак. Только теперь оказался мудаком-монстром, в жилах которого течет кровь злейшего врага человечества. Тем не менее я отчётливо чувствую его внутреннюю борьбу, – не на уровне слов или жестов, а каким-то глубинным восприятием, проснувшимся во мне после откровений Аристея.
Желтоглазый ублюдок сказал, что является нулевым пациентом, пробудившим спящий вирус через резервный ретранслятор на орбите. Я не сильна в технических терминах, но в общих чертах могу понять, что произошло. Каким-то образом он активировал сигнал, дал команду, и весь мир охватила пандемия. Вирус-убийца уничтожил миллиарды людей ради сумасшедших идей рехнувшегося психопата о мировом господстве и создании нового вида… кого? Тварей? Мутантов?
На этом этапе мои мысли начинают нещадно стопориться. Логика безумца с замашками бога мне, к сожалению, неподвластна. Или к счастью?
Хотя какое, к чертям, тут может быть счастье?
«Я – первый, кто прошёл трансформацию до конца и сохранил волю и разум.
Я – доказательство, что возможно большее. Новый исходный код…
Я могу проникнуть в каждого из своих солдат…» – всплывают в голове одно признание Аристея за другим.
«В каждого», – беззвучно повторяю я, силясь понять, какой смысл прячется за этой фразой, и какие последствия это его «умение» имеет для меня.
Спустя пару минут я снова оказываюсь перед дверью, за которой скрываются покои в средневековом стиле, и на этот раз порог переступить гораздо проще, но не потому, что страх исчез, а потому, что реальность за моей спиной оказалась ещё страшнее.
Теперь комната, в интерьере которой так отчётливо чувствуется и демонстративно показано бегство от цивилизации, кажется не ловушкой, а убежищем. На данный момент возвращение сюда – единственная возможность хоть на мгновение спрятаться от безжалостных истин, только что обрушившихся на меня.
Когда дверь с глухим щелчком закрывается за нашими спинами, я наконец заставляю себя повернуться и взглянуть на Харпера. Он стоит напротив, буквально в двух шагах, но его взгляд направлен сквозь меня. Будто он, как и я, пытается найти ответы на вопросы, которые боится задать даже самому себе.
– Когда? – мой голос звучит сдавленно и приглушенно, но Кайлер вздрагивает, будто я закричала. – В поезде ты сказал, что я задала неверный вопрос. Правильный: когда? Когда ты вспомнил? И что именно ты вспомнил?
Харпер медленно поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Взгляд абсолютно нечитаемый: в нем лишь непроглядная темнота.
– Когда ты догадался? – настаиваю я, делая шаг ближе. – Когда впервые почувствовал, что он связан с тобой?
Кайлер упорно молчит, и я обреченно понимаю, что не добьюсь от него правды, если продолжу тактику нападения. Нужно использовать другой подход, но какой, если я понятия не имею что за демоны обитают в его башке? И что мне сделать, чтобы переманить их на свою сторону?
– Кайлер, давай просто поговорим? А? – натянув вымученную улыбку, я придаю голосу небрежный тон. – Я все равно в вашей власти и никуда не денусь. Какой смысл теперь от меня что-либо скрывать? Ты победил… вы победили. Я здесь, и назад дороги нет. Нам в любом случае придется как-то взаимодействовать… если, конечно, меня не засунут в контейнер, как одну из тех девушек в поезде.
– Не засунут, – снисходит он до ответа и даже расщедривается на едва заметную ухмылку. – Сама слышала: ты здесь на правах почетной гости.
– Ага, как же, – несдержанно фыркаю я.
Харпер выразительно вскидывает бровь.
– Нет, я серьёзно, Кайлер! – мгновенно вспыхиваю я, благополучно забыв, что собиралась быть покладистой паинькой. – Скажи мне: когда?
– Что это изменит, Дерби? – бесстрастно спрашивает Харпер.
– Мне нужно понять, когда ты свернул не на ту дорожку, – выпаливаю, не думая.
– А какая «та»? – жестко усмехается он, проходя к туалетному столику со старинным зеркалом в резной бронзовой оправе. Развернув стоящее перед ним кресло, Харпер вальяжно разваливается на сиденье, вытягивая вперед мускулистые ноги. – У нас теперь одна дорожка. Разве нет?
– Клетка, ты хочешь сказать?
– Называй как знаешь, – он небрежно пожимает плечами. – Но если тебе так важны детали… – нарочито медленно тянет Кайлер. – Все наложенные на мое подсознание блоки слетели в лесу, во время стычки с шершнем. Аристей устроил мне что-то вроде короткого замыкания и последующей за ним мгновенной перезагрузки.
– Ты про ночное патрулирование? – допытываюсь я, пристраиваясь на пуфе в изножье кровати.
С этой позиции мне отлично видно восседающего в кресле Кайлера, но при этом между нами образуется необходимая для моего душевного равновесия дистанция. Насчет равновесия бред, конечно. Мне до него, как до Марса.
– Да, – коротко кивает он.
– Хмм, – хмуро выдаю я, удрученно вздохнув. Не удивил, если честно. Примерно такого ответа я и ожидала. – Значит, ты осознанно вел бойцов на смерть, а меня к Аристею, – мрачно подытоживаю услышанное. – Но должна признать, ты отлично отыграл свою роль в «Аргусе».
– Рад, что ты оценила.
– И как? Совесть не мучает? – резко бросаю я, с вызовом глядя ему в глаза. – Хотя … о чем я? Какая может быть совесть у монстра, рожденного от Аристея?
Кайлер несколько секунд бесстрастно смотрит на меня. Затем чуть заметно ухмыляется, и от его непроницаемого холодного взгляда мне становится по-настоящему жутко.
– Ты бы лучше за свою совесть переживала, Дерби, – тихо отвечает он. – В этом мы с тобой куда ближе, чем ты думаешь.
– Что это значит? – напрягаюсь я, чувствуя, как его слова болезненно царапают сознание. – Не помню, чтобы я предавала своих людей и отправляла их на верную смерть.
– Потому что ты вспомнила далеко не все, принцесса, – усмехается он, откидываясь на спинку кресла и складывая пальцы в замок. – Иногда удобно забывать то, что ожидаемо не вписывается в картинку идеального прошлого.
Я резко вскакиваю на ноги, не понимая, откуда взялся этот гнев, но он горит внутри меня почти физической болью:
– Идеального? Ты сейчас серьёзно, мать твою? – ярость толкает вперед, прямо к нему. – Что именно я забыла? – остановившись в двух шагах от кресла, требую у Кайлера четкого ответа. – Скажи прямо, Харпер! Или это ещё одна из твоих психологических игр, как тогда в «Крыле Орла»?
Мое сердце тотчас глухо замирает. «Крыло Орла». Внезапная догадка пронзает сознание ледяной стрелой, от которой кровь холодеет в жилах. Я не успеваю докрутить мысль до конца, когда слова сами слетают с губ:
– Или тогда это был не ты? – мой голос срывается до сдавленного шепота. – Аристей… он сказал, что может проникнуть в сознание любого своего солдата.
– И? – Харпер виртуозно изображает недоумение, но уверена: ублюдок точно знает, что я имею в виду.
– Тогда… тогда в твоём теле был он?
Кайлер цинично ухмыляется, и его взгляд становится отстраненным, давая мне понять, что мысленно он находится где-то в другом место. Неужели вспоминает, сукин сын? Лицо опаляет жаром, потому что вопреки бушующим во мне ненависти и ярости, я тоже… тоже вспоминаю. И самое ужасное – отвращение, которое я еще недавно испытывала от одной только мысли о случившейся между нами близости, рассеивается без следа, оставляя горький привкус пепла на губах. Кайлер не торопится отвечать, и долгие секунды ожидания сводят меня с ума.
– Нет, Дерби, – наконец бросает он, напустив на себя невозмутимый вид. – Он не мог быть во мне, я не совместим с ним как носитель. Не совсем мутант и не совсем человек. Нечто среднее, эксперимент, который по итогу оказался не таким уж и удачным, – мрачно ухмыляется Харпер. – Так что расслабься, в тот момент меня никто не контролировал, и уж тем более Аристей не участвовал в этом… процессе.
Щеки снова вспыхивают румянцем – от ярости или смущения, понять сложно.
– А что до «Крыла Орла», – бесстрастно продолжает он. – Это желание было исключительно моим. И твоим, к слову.
– Это было временное помутнение, – гневно выдаю я, с трудом сохраняя самообладание. – И уж точно никак не связано с подсознательной симпатией, тянущейся еще с «Тритона». Признайся, что ты соврал, Харпер. Потому что я никогда в это не поверю. Ты не мог мне нравиться. Ни тогда, ни сейчас. К тому же… у меня есть жених.
– Сол Гунн? – Харпер выгибает бровь в саркастическом удивлении. – Тот, который якобы был неплох в ваш первый раз?