– Да, именно, – скрестив руки на груди, я вызывающе смотрю на него. – И не просто не плох, а гораздо лучше некоторых.
Скользнув изучающим взглядом по моему лицу, Кайлер безразлично пожимает плечами:
– Сожалею, что приходится тебя разочаровать, Дерби, но ты никогда не спала с Гунном. Это ложное искусственно встроенное воспоминание, чтобы перекрыть кое-что другое.
Его слова звучат как полная чушь, но почему-то где-то глубоко внутри я понимаю, что он говорит правду. Меня начинает лихорадить, по позвоночнику ползет ледяной озноб.
– Врёшь, – шепчу я, но голос звучит неубедительно и жалко.
– Ты никогда не спала с Солом, Ари, – спокойно повторяет Кайлер. – Это был я. Нам позволили, я бы даже сказал, подтолкнули, – он кривит губы в мрачной усмешке. – Чтобы укрепить эмоциональную связь на физическом уровне. Очередной эксперимент, который, судя по твоей реакции, полностью удался.
– Нет… – еле слышно выдавливаю я. – Ты лжешь!
Он медленно встает с кресла, делает шаг навстречу, но останавливается на расстоянии вытянутой руки.
– Спроси себя, Ариадна, – сухо произносит Харпер, – почему даже сейчас, когда ты осознаешь, кем я являюсь, тебя необъяснимо сильно тянет ко мне?
– С чего ты взял? – вспыхиваю я, вытирая взмокшие ладони о подол платья. – Ты мне противен, Харпер. Омерзителен до тошноты.
Мои пальцы начинают дрожать. Я инстинктивно отступаю назад, пока не упираюсь спиной в поддерживающий балдахин резной столбик. Сердце колотится как ошалелое, в ушах – шум, в мыслях – хаос.
– Если хочешь ненавидеть меня – вперёд, – холодно продолжает он, не предпринимая попыток приблизиться, но я и так чувствую его присутствие всем существом.
Со мной происходит что-то неправильное, невозможное… Каждая клетка моего тела стремится к нему, в то время как мозг категорически отторгает. Я не могу! Не имею права испытывать влечение к врагу, а в том, что Кайлер враг, – сомнений нет.
– Но не пытайся убедить себя, что я лгу. Твоё сознание можно обмануть, а тело – нет.
Я стараюсь что-то возразить, но слова застревают в горле. Кайлер смотрит на меня ещё секунду, затем разворачивается и возвращается к креслу, с видимым равнодушием опускаясь обратно.
В комнате снова повисает вязкая, непроницаемая тишина, нарушаемая лишь моим сбившимся дыханием и гулом крови в ушах. Под кожей прокатывается волна жара, это не отголосок эмоции, а нечто другое. Оно глубже. Сильнее.
Пол под ногами раскачивается, очертания мебели начинают расплываться. Силуэт Харпера дрожит перед глазами, исчезая в зыбком мареве. Сознание мягко, но неумолимо ускользает, словно вытягиваемая из кокона шелковистая нить, готовая вот-вот оборваться, и мир вокруг меня тает, рассыпаясь на тысячи мелких частиц воспоминаний…
«Моя сота встречает меня равномерно рассеянным безупречным светом, приглушенным шепотом климатических панелей и идеально настроенной температурой. Эта комната определенно создает иллюзию комфорта и безопасности. Стоящий в помещении запах озона смешивается с тонким ароматом кофе и едва уловимыми нотками синтетической обивки, – знакомый до боли коктейль, пропитавший мое детство и юность, мои страхи и мечты, мои поражения и победы.
Я сижу на кровати, колени подтянуты к груди, в руках планшет с беспорядочно мелькающими на нем строками. Ровно через две недели я должна отправиться на Полигон, мое первое испытание за пределами уютного кокона. Перед этим от меня будут ждать слов, вселяющих в других уверенность, которой у меня самой нет и в помине. Я уже час пытаюсь сложить предложение, которое должно прозвучать честно и убедительно, а выходит поверхностно и слишком апатично, словно говорить его придется не мне, а терпеливо и методично подбирающему за меня последние несколько часов формулировки тому самому андроиду.
Дрейк. Идеальный андроид-советник, подарок моего отца. Верный друг и спутник, готовый произнести тысячу нужных слов, ни одно из которых не будет для меня живым и искренним. Он старался, действительно старался, но в его идеально просчитанных фразах не было настоящего мотивационного огня, – лишь механическая имитация эмоций, которая только усиливала моё отчаяние.
Именно поэтому я вызвала того, кто не станет подобострастно льстить и стараться заслужить мое одобрение. Черт, да ему абсолютно плевать на меня и мои желания. Адски обидно это осознавать, но по своей воле Кайлер Харпер никогда бы не переступил порог моей соты. На него действуют лишь приказы, а никак не мои капризы и навязчивое внимание.
Мы не виделись… сколько? Полгода, может, чуть больше. После завершения тренировок в «Тритоне» количество наших встреч можно пересчитать по пальцам одной руки, да и их бы не случилось, не будь я такой настойчивой. Чистая случайность, что Харпер оказался сегодня в Улье. Он сопровождал генерала на каком-то срочном совещании, инициированном президентом, ну а я, как обычно, воспользовалась моментом. Разумеется, отец не смог мне отказать, а Харпер не посмел нарушить прямой приказ президента, когда тот отправил его навестить бывшую подопечную.
– Что тебе снова от меня понадобилось, Дерби? – агрессивно спрашивает Кайлер, как только за ним закрывается проем моей соты. – Мы отплываем через три часа, еще многое нужно успеть…
– Ответ: соскучилась, тебя устроит? – перебиваю я, опуская планшет и вставая с кровати.
– В то, что тебе скучно, охотно верю, но я не придворный шут, принцесса.
Харпер небрежно прислоняется к стеклянной стене, словно намеренно сохраняя дистанцию, и его присутствие наполняет пространство напряжением, не вписывающимся в привычную безупречность соты. Он всем своим видом показывает, что его появление здесь, – ошибка, но именно это раздражение и грубоватая честность делают Кайлера в тысячу раз более подходящим, чем любого из тех, кто обычно окружает меня.
– Если серьёзно, то у меня к тебе важное дело, – меняю подход, поняв, что задобрить его неумелым флиртом у меня точно не получится. – Я должна написать речь, но понятия не имею, как это сделать, чтобы не сфальшивить и убедить жителей плавучих городов в своей искренности.
– Не улавливаю связи, чем я могу тебе помочь, – его низкий сдержанный голос звучит резче, чем я ожидала.
Ну почему он такой… солдафон? Неужели нельзя проявить ко мне хоть каплю симпатии и теплоты?
– Ты прекрасно знаешь, что я не мастер дипломатии. У тебя есть Дрейк, у тебя есть жених, у тебя есть десяток других советников. Почему именно я?
– Потому что ты единственный, кто не станет врать, – тихо отвечаю я, нервно поправляя волосы и нерешительно поднимая на него умоляющий взгляд. – Мне не нужны красивые слова, мне необходимо, чтобы мне поверили.
– Люди с огромным удовольствием верят красивым словам, громким лозунгам и пафосным речам, – его голос становится чуть мягче, но в нем по-прежнему нет ничего обнадеживающего. – Если не можешь сама, то Дрейк справится с этой задач …
– Нет, – резко перебиваю я, почти с вызовом поднимая голову. – Дрейк не справился. Я несколько дней пытаюсь заставить его выдать что-то стоящее, но все не то…
Кайлер молчит, глядя на меня так, будто пытается считать мои истинные намерения, скрытые за раздражением и усталостью. Он явно понимает больше, чем я сама готова признать. Мне глубоко плевать на чертову речь…
– Сол не смог тебе помочь? – сухо спрашивает он.
– Сол лицемер, – с досадой отзываюсь я. – Он всегда говорит то, что я хочу услышать.
Делаю паузу, чувствуя, как в горле застревает горький комок. Говорить сложно, но молчать ещё хуже.
– Мне страшно, Кайлер, – наконец признаюсь я. – Страшно осознавать, что вся моя жизнь – заранее расписанная, идеально срежиссированная постановка. И все вокруг это знают, все участвуют в этом спектакле, даже Дрейк. Особенно Дрейк. Я устала от ложных улыбок и заготовленных реплик. Устала быть частью идеальной иллюзии.
Кайлер смотрит на меня внимательно, и я не вижу в его взгляде жалости или презрения, только напряжённую сосредоточенность.
– Ты позвала не того человека, Ариадна, – произносит он тихо.
Я медленно подхожу к нему, ближе, чем позволяла себе когда-либо прежде. Сердце колотится в груди, словно пытаясь разбиться о рёбра, и я отчётливо осознаю, что совершаю ошибку. Я не нужна ему. Никогда не была и никогда не буду. Он неоднократно давал мне это понять, но я… я упрямая, как и все Дерби.
– Кайлер, ты же знаешь, что нравишься мне, – выдыхаю я, чувствуя, как по позвоночнику разливается странная смесь страха и облегчения. Оказывается, говорить об истинных чувствах вовсе не трудно, даже если они не взаимны.
– Ари, сейчас не лучшее время для подобных признаний, – нахмурившись, начинает он.
– Сейчас самое время, – снова перебиваю. – Я влюблена в тебя много лет, а ты делаешь вид, что ни черта не замечаешь! Неужели я настолько тебе безразлична? Скажи, что во мне не так? Я красивая, и мне уже есть восемнадцать, я…
– Прекрати, ты ведешь себя глупо, – резко бросает он.
– Ты же мужчина, Харпер! Хотя бы базовые инстинкты у тебя должны быть! – отчаянно восклицаю я.
– С моими инстинктами все в порядке, но это не значит, что я должен бросаться на каждую смазливую мордашку.
– Или все дело в том, что я дочь президента? Ты боишься его? Боишься моего отца? – намеренно провоцирую я, отлично понимая, какую реакцию могут вызвать подобные слова.
– То есть вариант, что я могу тебя банально не хотеть, ты не рассматриваешь? – он кривит губы в язвительной усмешке, но я замечаю, как быстро дергается кадык на его горле и напряженно заостряются скулы.
– А ты не хочешь? – с придыханием спрашиваю я и, соблазнительно вильнув бедрами, делаю шаг вперед. – Совсем-совсем? Ни капельки?
– Твою мать, Ари! – рявкает он. – Я просто твой очередной каприз! Непокоренная вершина.