– Так сдайся мне, и я отстану.
С неприкрытым триумфом я наблюдаю, как темные зрачки Харпера стремительно поглощают изумрудную радужку.
– Ари, ты не понимаешь, чем рискуешь, – в его голосе впервые звучит беспомощность, а внутри меня все поет от восторга.
– Своим сердцем? – я беспечно смеюсь. – Но оно и так уже твое.
Он не двигается, позволяя мне приблизиться вплотную, а затем вдруг медленно, осторожно дотрагивается до моей щеки, как будто проверяет, не испугаюсь ли я этого первого, настоящего касания.
– Ты уверена, что хочешь этого? – хрипло спрашивает он, глядя мне в глаза, и в этот раз в его голосе нет вызова, а лишь мучительная потребность и проигранная внутренняя борьба.
– Уверена, – абсолютно честно отвечаю я и сама тянусь к нему.
Его губы встречают мои, сминая их в жестком напористом поцелуе, заставляя забыть обо всём – о речи, о Полигоне, о Дрейке, который бездушно фиксирует происходящее. Меня захлестывают эмоции, по венам разливается огненная лава. Ощущение сильных мужских рук на моем теле дурманит и сводит с ума, полностью отключая разум и оставляя только всеобъемлющее желание, которого не испытывала никогда и ни к кому.
Я льну к Харперу, как безумная, лихорадочно стаскивая его одежду, а он то же самое проделывает с моей. Мы спешим, суетимся, жадно впиваясь друг в друга пальцами, губами, словно боимся, что можем не успеть или нас прервут в самый ответственный момент.
Боже, как же я ошибалась, когда обзывала Кайлера бездушной ледяной глыбой. Это не так, совсем не так. Он горячий, зверски горячий, по-животному дикий и порывистый, как необузданная стихия, но его доминирующая грубость с редкими проблесками нежности не отталкивает, а воспламеняет, выжигает дотла. Даже боль от первого проникновения я воспринимаю как необходимую и мизерную плату за возможность прикоснуться, слиться с ним, стать единым целым. Пусть всего лишь на мгновение, но оно останется со мной, навсегда запечатлевшись в моем ДНК.
Меня буквально сносит напором его страсти, разбивает на частицы, каждая из которых стремится к нему, словно он единственный может собрать мою сущность обратно. И в конечном итоге так и происходит… Умиротворение, сумасшедший экстаз и эйфория – вот, что я чувствую, когда его губы с финальным стоном выдыхают мое имя, а потом собирают капельки пота с моего виска. И совершенно не важно, что внизу живота пульсирует боль и внутренние мышцы тянет от напряжения. Наша близость – это нечто большее, чем телесное удовольствие, это столкновение двух орбит, породивших новую вселенную… только для нас двоих.
– Я все-таки тебе нравлюсь, Харпер, – отдышавшись, тихо смеюсь я, зарываясь пальцами в его взъерошенные темные волосы. Меня переполняет счастье, о котором хочется кричать на весь мир, но приходится держать в себе.
– Не обольщайся, Дерби. Ты взяла меня измором, – хрипло отзывается он, рассеяно лаская пальцами мою спину.
Ну какой же говнюк, а? Просто невыносимый мерзавец. Я резко перемещаюсь, забираюсь на Харпера и с нескрываемым триумфом смотрю на него сверху вниз.
– Ты врешь, – уверенно говорю я. – Защищаешься, потому что не веришь, что у нас есть будущее.
– Его нет, Ари, – в глубине его непроницаемых глаз мелькает подобие сожаления, горькая усмешка кривит красивые губы. Я невольно любуюсь им – своим первым любовником, как делала это всегда, даже когда он измывался надо мной во время тренировок в «Тритоне». – Мы из разных миров. Ты должна это понимать, – безжалостно добавляет Кайлер.
– Через две недели я стану инициаром Полигона, и у нас будет возможность видеться…
– Не будет, – перебивает он. – Полигон – это не дом свиданий. Там придется выживать на грани сил и возможностей.
– Ты хорошо меня подготовил, – легкомысленно заявляю я.
– Твои чувства ко мне ослабят тебя, Ари, – категорично произносит он, крепло сжимая ладонями мою талию. После чего снимает меня с себя и укладывает рядом.
– Наоборот, я сделаю все, чтобы ты гордился мной, – возмущенно возражаю я и недовольно хмурюсь, когда Харпер высвобождается из моих объятий. Переместившись на край кровати, он садится ко мне спиной.
– Вот видишь – ты уже это делаешь.
– Что? – в недоумении морщу лоб.
– Фокусируешься на мне. – Отрезает Кайлер. – Это тебя убьет, Ари. Я не шучу сейчас.
– Ты вообще не умеешь шутить, – обиженно соплю я. – Так и скажи, что у тебя там кто-то есть, – импульсивно срывается с моих губ.
– Есть, – неожиданно подтверждает Харпер.
Я пораженно замираю, чувствуя, как недавняя эйфория сменяется раздирающей болью. Глаза предательски наполняются слезами, пальцы рефлекторно сжимаются в кулаки.
– Какая же ты скотина, Харпер, – негодующе шиплю я, яростно набрасываясь на него и осыпая мощную широкую спину хаотичными ударами.
Развернувшись, он в две секунды скручивает мои руки у меня за спиной и рывком усаживает на свои колени. Его тяжелый припечатывающий взгляд мгновенно приводит меня в чувство.
– Ты сама недавно заметила, что я мужчина и у меня должны быть базовые инстинкты, – спокойно произносит он. – Не понимаю, чему ты удивляешься.
– Ты бросишь ее! – гневно требую я, но это наносная бравада. Глубоко внутри я ощущаю себя раздавленной, преданной и уязвимой.
– Ари… – тихо произносит он, устало качнув головой. – Ты еще такой ребенок, и я идиот, что связался с тобой, но ты… – Харпер шумно втягивает воздух, стирая пальцами слезы с моих щек. – Ты чертовски права, и я…
Он не успевает закончить мысль, потому что в этот момент мой приятель андроид внезапно покидает платформу для подзарядки и решительно приближается к нам.
– Дрейк, что ты делае… – мои слова обрываются, когда глаза андроида внезапно вспыхивают ослепительным белым светом, заливая пространство комнаты жгучей, болезненной вспышкой.
Я невольно вскрикиваю, закрывая ладонями лицо, пытаясь защититься от слепящей яркости, которая буквально прожигает сетчатку, вызывая мгновенную боль и дезориентацию. Кайлер инстинктивно прижимает меня к себе, пряча моё лицо на своей груди и обхватывая руками, словно пытаясь защитить от внезапной угрозы. Но это бесполезно – следом за вспышкой раздаётся ультразвуковой сигнал, проникающий прямо в сознание. Мир раскалывается надвое, тело перестаёт мне подчиняться, обмякая в сильных руках Кайлера.
Последнее, что я ощущаю, прежде чем провалиться в безжалостную темноту, – это напряжённые мужские пальцы, отчаянно сжимающие мои плечи, и его крик, прорезающийся сквозь звон и боль в ушах. Потом наступает полная, беспросветная пустота…
Сознание возвращается тяжело и мучительно медленно. Я прихожу в себя постепенно, с трудом открывая глаза. Первое, что вижу, – белые, безупречно гладкие стены вокруг меня, сливающиеся в стерильную замкнутую клетку. Моё тело плотно зафиксировано в жёстком кресле, ремни сдавливают руки и ноги, удерживая их неподвижными. Голова закреплена металлическим обручем с тонкими холодными датчиками, которые цепляются за виски и лоб.
– Кайлер… – хрипло шепчу я, пытаясь справиться с нарастающей паникой. – Ты здесь?
– Я здесь, Ари, – доносится до меня знакомый голос, напряжённый, но уверенный, заставляющий меня судорожно выдохнуть от облегчения.
Туман перед глазами рассеивается, и я вижу Харпера напротив, в таком же кресле, скованного, лишённого свободы движений, и с таким же металлическим обручем на голове. Потемневшие зеленые глаза пронзительно смотрят прямо на меня, словно стараясь передать хотя бы часть силы, которую я утратила, но которую он ещё хранит в себе. Между нами мерцает полупрозрачный голографический экран, по которому быстро и беспорядочно мелькают кадры – обрывки воспоминаний, которые тут же тонут в мельтешащем хаосе других незнакомых картинок.
– Они стирают нас, – в ужасе осознаю я, чувствуя, как изображения с дисплея транслируются прямиком в моей мозг, замещая то, что казалось нерушимым и цельным еще минуту назад. – Я… не понимаю… Что со мной происходит? – отчаянный вопль слетает с губ, сердце разбухает в грудной клетке, легкие словно сжимаются до размера горошины, и я начинаю задыхаться.
– Ари, посмотри на меня, – резко и властно требует Кайлер, безуспешно сражаясь с удерживающими его ремнями. Он самый сильный мужчина из всех, кого я знаю, но здесь его способности бесполезны. – Слушай только мой голос. Не смотри на экран.
– Я не могу это остановить… – беспомощно хриплю я, чувствуя, как глаза обжигают слезы, а мысли начинают скакать и меняться с той же скоростью, что кадры на экране.
– Не смотри, Ари! Закрой глаза! – настойчиво продолжает Харпер, и в его голосе слышится обречённость, смешанная с яростью и болью. – Держи мое имя в голове, повторяй про себе… Слышишь меня? Что бы ни случилось, я не забуду… Даже если ты не будешь помнить…
– Я не хочу забывать, – дрожащими губами произношу я, но, как ни пытаюсь, не могу оторвать взгляда от экрана. Отчаяние и паника буквально парализуют тело. Калейдоскоп в голове раскручивается все сильнее. – Не получается, Кайлер. Прости меня… Где ты… Боже, я не вижу…
– Здесь, я здесь, Ари, – кажется, он кричит, но я практически не слышу его голос.
– Я люблю тебя, Кайлер, – рвано выдыхаю я, прежде чем в висках взрывается резкая, пронзительная боль.
Словно тысячи острых игл одновременно впиваются в мой мозг. Я судорожно втягиваю воздух, выгибаясь в кресле, и последнее, что успеваю услышать, – это его яростный шепот, произносящий моё имя с такой отчаянной обреченностью, что даже в бессознательной тьме я буду помнить этот звук. Даже если я забуду его имя, его лицо, его голос… Моя душа будет помнить. Всегда».
– Ариадна! – грубо зовет меня Харпер, резко возвращая обратно в реальность. Но в которую из? За последние несколько суток мое сознание столько раз перемещалось из одной пугающей действительности в другую, что я окончательно запуталась, где настоящий мир, а где проекция пробуждающихся воспоминаний.