«Это они еще не знают, что Улей уничтожен», – мрачно думаю про себя, ощущая, как неприятный холодок пробегает по спине. Я и сам отказываюсь верить в это до конца, цепляясь за возможность ошибки, за малейшую вероятность того, что информация ложна. Но факты – упрямая вещь, и реальность жестоко давит на плечи. Что остаётся в таком случае? Только вера в чудо и надежда на расчётливый ум отца. За них я и держусь, даже если в глазах таких, как Эванс, я выгляжу глупцом или отчаявшимся фанатиком.
– Вторая девушка тоже мертва, – голос лейтенанта звучит отрешённо и безразлично. Я понимаю, что таким образом он пытается эмоционально отгородиться от увиденного. – Что, чёрт побери, с ними произошло?
Элина Грант молчит несколько секунд, явно не сразу решаясь озвучить свои гипотезы, а они у нее наверняка есть. Собравшись с мыслями, она поочередно указывает на экраны встроенных в капсулу медицинских терминалов, на которых мигают строки данных, подсвеченные тревожными красными индикаторами:
– Судя по этим показателям, обе девушки были беременны, – напряженно произносит биолог. – Здесь зафиксированы данные их сердечного ритма, состояния нервной системы и жизнедеятельности плодов. Система круглосуточно контролировала процесс вынашивания, постоянно корректируя их жизненные показатели, поддерживая беременность каждой, даже вопреки естественным реакциям организмов. Вот здесь, – она проводит пальцем по одной из подсвеченным красным строк, – отображена острая иммунная реакция организма носителей. Тела девушек восприняли эмбрионы как чужеродную угрозу и попытались избавиться от нее. Но искусственная система жизнеобеспечения подавляла эти попытки, поддерживая беременность насильно. Это привело к необратимым повреждениям внутренних органов и последующему полному системному отказу организма.
– Беременны? – с явным ужасом переспрашивает Грейсон, ошеломлённо переводя взгляд с капсул на Грант. – Ты хочешь сказать, что они вынашивали… мутантов?
– Именно так, – тихо подтверждает Элина, с трудом сдерживая отвращение и горечь в голосе. – Судя по хронологии зафиксированных данных, критическая точка была пройдена буквально на днях, возможно, даже вчера. Организмы девушек до последнего сопротивлялись, но шансов выжить при таком вмешательстве просто не было.
Я смотрю на бескровное застывшее лицо Селены, и внутри меня разверзается пропасть холодной, безжалостной ярости, грозящей затянуть в себя остатки рассудка. Мысль о том, что Аристей приготовил для моей сестры такую же чудовищную участь, становится последней гранью, отделяющей меня от безумия.
Тишину вагона внезапно прерывает безразлично-отстранённый голос Аристея, доносящийся из встроенных динамиков. Мерцающие огни аварийного освещения словно вторят его ленивой тягучей интонации, усиливая чувство тревоги и безысходности.
– Ты видишь в моих поступках жестокость, Эрик, – снисходительно произносит он. – Но лишь потому, что не способен понять замысел существа, стоящего на ступень выше человеческих представлений о морали и жизни. Считая меня абсолютным злом, ты понятия не имеешь, какую цену я готов платить за будущее. Однако уверяю тебя, твоя сестра жива и здорова. Ариадна уникальна и сильна духом, и я сделаю ее еще сильнее. Скоро ты сам в этом убедишься. Впрочем, кто знает… возможно, ты тоже сможешь стать частью моего эксперимента.
Его голос стихает, и в ту же секунду раздается тихий шипящий звук. Я быстро оглядываюсь, пытаясь понять, откуда он исходит, но сознание стремительно затягивает вязким туманом, мысли путаются, тело становится тяжелым и неповоротливым.
– Газ! – срывается с моих губ, но я уже не способен ничего изменить.
Сквозь мутнеющее сознание я наблюдаю за тем, как бойцы один за другим оседают на пол. Эванс пытается подняться, но тут же падает, теряя сознание. Пирс тянется к Грейсон, пытаясь её удержать, но в итоге они оба валятся на металлический настил. Последнее, что я вижу сквозь завесу сгущающейся темноты, – размытые фигуры в белых комбинезонах и масках, скрывающих лица. Они безмолвно и быстро заходят в вагон и направляются к нам.
Я пытаюсь сопротивляться, сохранить хоть каплю контроля, но силы покидают меня. Кто-то склоняется надо мной, его маска безлико сверкает в мигающем свете. Меня подхватывают, словно мешок с песком, укладывают в одну из свободных капсул. Механизм с лёгким шипением закрывается, и я окончательно погружаюсь в темноту.
Последнее, что слышу, – это посмеивающийся довольный голос Аристея, сопровождающий меня в беспамятство:
– Отдохни, Эрик. Впереди тебя ждёт ещё много открытий.
Глава 17
Ариадна
Двумя днями ранее
Я сижу на краю кровати, опустив взгляд на свои дрожащие руки. Пальцы судорожно сжимаются и разжимаются, словно пытаясь удержать остатки воспоминаний, грозящих снова исчезнуть. Тело все ещё хранит болезненные фантомы от металлических ремней и холодного прикосновения датчиков, оставивших на висках невидимые отметины. В голове эхом звучит мой собственный голос, произносящий его имя, словно заклинание или приговор:
«Я люблю тебя, Кайлер».
Люблю. Господи, это действительно моя мысль или очередная иллюзия, внедрённая в мозг? Но что тогда делать с болью в груди, с пульсирующей внутри тоской по тому, чего я так и не смогла сохранить?
А он? Что чувствовал Харпер, когда вспомнил, что с нами сделали? И зачем? Зачем они это сделали. Хотя нет, не они…
Отец… Я знаю, что это был он. Его приказ.
Как ты мог, папа? Почему ты так жесток? За что?
Или правильнее спросить: ради чего?
Дай мне хоть один ответ, хоть малейшее объяснение, чтобы я могла оправдать тебя и поверить, что ты принес меня в жертву во имя великой цели. Во имя спасения мира, который сам же и разрушил.
Не намеренно, нет, но я не должна расплачиваться за твои ошибки собственной жизнью!
Не должна!
– А я еще скучала по нему, идиотка, – бормочу себе под нос, опуская ступни на подставку перед кроватью. – Я не про тебя, если что, а про Дрейка. Не зря генерал изъял его сразу, как я сошла на берег Полигона. Гребаный шпион. Бездушная машина… Ну что ты молчишь, словно в рот воды набрал? Скажи хоть что-нибудь!
Харпер стоит, упираясь локтем в столбик балдахина и устремив взгляд куда-то за пределы комнаты. Он держится так, будто ничего особенного не происходит, и это нарочитое безразличие причиняет ещё большую боль.
– Вокруг тебя одни предатели, и ты имеешь полное право разбить здесь что-нибудь, чтобы выплеснуть эмоции, – бросает он равнодушно, даже не удосужившись повернуться ко мне лицом.
– Об твою голову можно? – с вызовом бросаю я, подняв с прикроватной тумбочки тяжелую бронзовую вазу.
– Нельзя, – он небрежно пожимает плечами. – У меня еще одна не вырастет.
– Шутить ты все-таки умеешь, – вздыхаю я, поставив вазу обратно.
В груди саднит и ноет, но скорее небеса рухнут на землю, чем я покажу ему, что меня задевает его равнодушие. Не дождется, подонок. Что бы там ни было у нас в прошлом, в настоящем – мы враги, и я не должна забывать об этом ни на миг. Ни малейшей слабости с моей стороны, никаких романтических чувств. Все розовые единороги сдохли, не успев родиться. Пусть даже не надеется, что я расклеюсь лишь потому, что когда-то имела глупость влюбиться в парня, которого толком не знала.
– А кто сказал, что я пошутил? – добавляет он абсолютно серьезно.
Да хрен его знает, может, и правда запасная башка вырастет, я уже ничему не удивлюсь. Зная, кто его отец и… братья… или сестры. Бррр, меня даже передёргивает. Черт, а ведь действительно… Из всего сказанного Аристеем, можно сделать резонные выводы, что новые виды мутантов – кровные родственники Кайлера. Отец-то у них, получается, один.
Охереть. Нет, не так.
ОХЕРЕТЬ!!!
Подождите-ка! То есть, выходит там, в туннеле, Харпер оторвал голову одному из своих братьев? И даже глазом не моргнул… Впрочем, он им не моргнул и когда свернул шею Джеку.
– Что ещё ты скрываешь от меня? – приглушенно спрашиваю я, вслушиваясь в его напряжённое дыхание. – Какие у вас с папочкой планы на мой счет?
Харпер медленно поворачивает голову, одаривая меня коротким мрачным взглядом. В его глазах мелькает что-то похожее на сожаление, но оно тут же исчезает, сменяясь прежней отчужденностью.
– Сейчас не время, Ари.
– Ага, опять не время, – выразительно закатываю глаза. – А когда оно настанет? А?
Наш короткий обмен язвительными репликами прерывает тихий стук в дверь. Я настораживаюсь, а Харпер, словно ожидая этого визита, жестко бросает в сторону двери:
– Войдите.
На пороге появляется уже знакомая мне девушка – Ирина. В её руках длинное расшитое серебристыми нитями платье и небольшая коробка с обувью. Не поднимая глаз, она застывает на пороге, покорно ожидая разрешения заговорить.
– Что на этот раз? – раздражённо спрашиваю я.
– Хозяин велел передать, что ждёт вас на ужине, – робко отвечает Ирина, глядя себе под ноги. – Мне приказано помочь вам подготовиться.
Хозяин. О как! Я вздрагиваю, не в силах скрыть негодование:
– Почему нельзя оставить меня в покое хотя бы на один проклятый день?
– Аристею не терпится представить тебя своим союзникам, – сухо поясняет Харпер.
Холодок тревоги пробегает по позвоночнику:
– Союзникам? Какие ещё союзники могут быть у главаря шершней?
Кайлер на секунду задерживает на мне изучающий взгляд, затем небрежно пожимает плечами:
– У всех, кто стремится к власти, есть союзники. Аристей не исключение. Ты же не думаешь, что он в одиночку уничтожил целый мир?
Кайлер резко разворачивается и решительно направляется к двери, но на пороге останавливается и бросает Ирине короткий приказ:
– Проследи, чтобы Ариадна была готова вовремя.
Как только за Харпером закрывается дверь, я перевожу взгляд на девушку, которая осторожно обходит меня и принимается аккуратно раскладывать принесенный с собой наряд. С минуту я молча наблюдаю за её движениями, затем тихо спрашиваю: