– Здесь разрабатывается вакцина от М-вируса, – спокойно поясняет Аристей.
Шокированная, я оборачиваюсь к нему, не в силах скрыть изумление и неверие:
– Это невозможно! Вакцины от М-вируса не существует…
– Ты же видела моих гостей за столом, – спокойно парирует он, не отводя взгляда от моего побледневшего лица. – Скажи, разве они выглядели заражёнными?
Я растерянно молчу, не в состоянии подобрать нужных слов. Вакцина… Если это правда, то Аристею принадлежат не только все карты в этой страшной игре, но и сам карточный стол. Мой разум отчаянно сопротивляется услышанному, не в силах принять факт, который мгновенно перечёркивает всё, что я знала о расстановке сил в этом новом мире.
М-вирус – приговор, абсолютная смерть, неизлечимая болезнь, уничтожившая почти всю человеческую цивилизацию. Даже мой отец, при всей своей власти и бесконечных ресурсах Улья, не смог создать действенного лекарства. Но выходит, это удалось Аристею…
– Ты… лжёшь, – наконец выдавливаю я, хотя мой голос звучит неуверенно и слабо. – Если бы вакцина была реальностью, её давно бы уже создали в Улье. У нас в распоряжении лучшие учёные, технологии, ресурсы…
– Лучшие? – с мягким, но ядовитым сарказмом перебивает меня Аристей. – Ари, твой отец не искал лекарства. Он искал оружие. Для Дэрила Дерби вирус всегда был инструментом контроля и власти. А зачем пытаться создать вакцину от того, что помогало держать людей в страхе и подчинении?
Я сжимаю кулаки, пытаясь не дать ему заметить, как глубоко меня ранят его слова, потому что они звучат слишком правдиво и логично. Но если Аристею удалось создать вакцину, это полностью переворачивает баланс сил. Теперь он становится не просто страшным и могущественным монстром, но единственным, кто способен нести спасение в исчезающий в привычном смысле мир.
– Почему ты скрывал это ото всех? – яростно спрашиваю я. – Почему не дал её людям раньше, почему позволил человечеству почти полностью исчезнуть, если мог остановить эпидемию?
– Потому что люди ценят только то, за что дорого заплатили, – отвечает он с холодной убеждённостью. – Они должны были понять, кто на самом деле контролирует их жизнь и смерть. Вакцина – привилегия, награда для избранных, которые признали меня своим хозяином и покровителем. Все остальные получили именно то, что заслужили.
Его слова звучат безжалостно и цинично: подобно ледяному душу, возвращающему меня к жестокой действительности. Сердце горит в груди и захлебывается болью, потому что я начинаю понимать всю глубину и масштаб его чудовищного замысла. Вакцина – его козырная карта, ключ к абсолютной власти над остатками человечества. И теперь он демонстрирует её мне, чтобы показать, насколько я беспомощна перед его намерениями и амбициями.
Не дав мне опомниться, Аристей властным жестом приказывает двигаться за ним. Следующий бокс снова заставляет меня вздрогнуть и остановиться на месте. Оцепенев, я потрясенно смотрю на ровные ряды капсул, похожих на те, что стояли в поезде. Внутри каждой находятся опутанные трубками девушки, неподвижные, бледные, с закрытыми глазами. Некоторые из них выглядят так, словно пребывают в состоянии глубокого сна; другие истощены, будто силы медленно покидают их тела, но всех объединяет одно жуткое обстоятельство: они находятся на разных сроках беременности.
Сердце пропускает удар, холод пробегает по спине, превращаясь в болезненную дрожь, и я осознаю, что имел в виду Харпер, когда говорил о том, что Аристей ищет подходящую особь.
«Желтоглазый ублюдок уверял меня, что это место мне понравится? Что за безумие?!» – мысленно кричу я, чувствуя, как холодный пот медленно стекает по позвоночнику.
Не в силах отвести взгляда, я подхожу к ближайшей капсуле, упираюсь ладонями в прозрачную поверхность, с ужасом и состраданием взирая на неподвижное лицо девушки за стеклом. Обнаженная грудь с закреплёнными на ней датчиками едва заметно поднимается и опускается, свидетельствуя, что жизнь ещё теплится в её теле, хотя и висит на тончайшей нити, готовой оборваться в любую секунду.
– Зачем ты это делаешь? – слова застревают в горле, легкие болезненно сжимаются от нехватки кислорода. Я хватаю воздух губам и продолжаю сдавленным голосом: – Ты сказал, что хочешь спасти людей… Но это… Это же чудовищно!
Аристей медленно подходит и останавливается рядом со мной, разглядывая капсулу с совершенно невозмутимым видом, словно речь идёт об обычных лабораторных экспериментах, а не о жизнях молодых женщин.
– Я не желаю им смерти, Ари, – его голос звучит неожиданно мягко с ноткой сочувствия, от которой меня откровенно коробит. – Но другого выхода нет. Я защищаю и совершенствую свой вид, ровно так, как это сделали бы люди, окажись их собственное выживание под угрозой. Здесь, под круглосуточным наблюдением моих учёных, они находятся в полной безопасности. Мы бережём каждую, как бесценное сокровище.
– Но выживают не все, верно? – резко перебиваю я.
Аристей вздыхает, делая вид, что мои слова действительно задели какую-то глубоко спрятанную в нём эмоцию. Его взгляд становится теплее, но глаза продолжают гореть жёсткой решимостью:
– Увы, нет. Эволюция не обходится без жертв.
– Как и война, – гневно добавляю я, не в силах сдержать обжигающую ненависть, растущую внутри с каждой секундой.
– Верно подмечено, – соглашается он. – Тебе же известно, откуда здесь обычные люди.
– Да. Но… отец, – наконец выдавливаю я, голос предательски дрожит. – Президент Корпорации… он в курсе?
Аристей небрежно пожимает плечами, словно речь идёт о чём-то совершенно незначительном:
– Разумеется. Он всегда знал. Но поверь мне, твоему отцу нет до них никакого дела. Для него эти люди – всего лишь мусор, отходы старого мира, которые не заслуживают спасения.
Его слова заставляют меня невольно содрогнуться, хотя разум отчаянно пытается оттолкнуть и не дать осесть этой мысли в голове. Но вдруг меня осеняет: Аристей говорит о моём отце в настоящем времени. Значит, он и мама…
Сердце на мгновение наполняется отчаянной надеждой, но ещё до того, как это облегчение успевает добраться до моего измученного сердца, Аристей одним коротким предложением уничтожает все мои иллюзии:
– Остров Улей ликвидирован, Ариадна.
Я инстинктивно отшатываюсь, прижимаясь спиной к поверхности капсулы. Стекло неприятно холодит кожу, но этот физический дискомфорт ничто по сравнению с болью, разрывающей мою душу изнутри.
– Мне жаль, но ты сама дала понять – это война, – продолжает он, делая медленный шаг ко мне, не позволяя ускользнуть от неотвратимой правды. – Война, которую твой отец проиграл.
Последний удар – в самое сердце. Я сдавленно всхлипываю, отчаянно зажимая рот ладонями, чтобы не закричать от боли. Слёзы обжигают глаза, катятся по щекам, оставляя за собой солёные дорожки.
– Прими мои соболезнования, – мягко добавляет он.
– Засунь их знаешь куда… – яростно шиплю я, вгрызаясь зубами в собственный кулак, чтобы удержать рвущийся наружу вопль. Вкус собственной крови наполняет рот, горечь перемешивается с болью и отчаянием.
– Теперь у тебя остался только я, мой ангел, – его голос становится тише, а рука медленно тянется к моему лицу, чтобы коснуться щеки. Я отчаянно пытаюсь увернуться, избежать этого отвратительного, нежеланного прикосновения, но сил на сопротивление почти не осталось. Нахмурившись, Аристей снова отдёргивает руку и сжимает пальцы в кулак, так и не дотронувшись от меня. – Удивительно… – задумчиво выдыхает он.
– Что именно?
– Ты, Ариадна Дерби. Само твое существование, – поясняет он, завороженно рассматривая мое лицо. – Если высший разум все же имеет место быть, то он однозначно на моей стороне.
– Почему ты так решил? – не улавливая логики, спрашиваю я.
– Потому что он создал тебя, позволил тебе родиться.
– И что же во мне особенного?
– Всё, – с туманной улыбкой отвечает Аристей.
Я открываю рот, чтобы задать следующий вопрос, но относительную тишину в помещении нарушает пронзительный сигнал тревоги, сопровождаемый красным аварийным освещением. Сразу начинается какая-то суматоха – несколько учёных в белых защитных комбинезонах стремительно вбегают в бокс, направляясь к одной из капсул.
– Что происходит? – хрипло бормочу я, чувствуя, как в груди холодеет от предчувствия новой беды.
Но ответ мне не нужен, – я вижу всё сама. Девушка внутри капсулы внезапно начинает содрогаться в мучительных конвульсиях. Она отчаянно пытается освободиться из своего вынужденного заточения, пальцы царапают внутреннюю поверхность капсулы, оставляя кровавые полосы на прозрачном стекле. С ее губ срывается глухой, душераздирающий крик, который режет меня изнутри, пробуждая древний животный страх. Я парализована, заморожена леденящим дыханием кошмара, не способна пошевелиться и даже моргнуть.
«Не смотри!» – приказывает голос Аристея, настойчиво звучащий в моей голове, но я беспомощна сопротивляться зрелищу, словно неведомая сила удерживает мой взгляд на происходящем кошмаре.
Тело несчастной девушки в последний раз выгибается дугой, неестественно и резко, позвоночник ломается под давлением невидимой мощи. Её округлый живот разрывается изнутри, окрашивая стеклянную поверхность кровавыми брызгами, стекающими вниз алыми ручьями. Я невольно хватаюсь за горло, издавая мучительный стон, смешанный с тошнотворным привкусом желчи.
Из разверзнутой раны, извиваясь и издавая пронзительный визг, появляется отвратительное создание – маленький мутант, покрытый слизью, кровью и кусками плоти своей «матери». Его уродливое лицо искажено животной яростью, жёлтые глаза горят свирепым огнём, а мелкие острые зубы обнажены в чудовищном оскале. Моё сердце пропускает удар, тело охватывает мучительная слабость, и желудок скручивается от рвотных спазмов.
– Господи… – выдыхаю я, голос дрожит и срывается на хрип. Ноги подкашиваются, сознание балансирует на грани провала в бездну небытия.
– Хватит, уходим! – Аристей резко хватает меня за запястье, намереваясь вытащить из бокса.