– Как… куда идут? – восклицаю, не сдерживая дрожь в голосе. – Забыл, где мы? Ты в своём уме?
– Более чем. Я вижу воду. Очень много воды, – он задумчиво морщит лоб, подбирая слова. – Предположу, что Эрик идёт морским путём. И он точно знает, куда ведёт своих людей. Не понимаю пока, откуда у него такие данные, но если Аристей не пытается срочно сменить локацию, значит, он ожидает прибытия твоего брата.
Робкий проблеск надежды в груди быстро сменяется паникой, тело покрывается холодным потом:
– Он убьёт Эрика? – голос предательски срывается, выдавая страх.
Кайлер не спешит с ответом, затем медленно качает головой:
– Нет. Не думаю.
Я судорожно втягиваю воздух, ужасная догадка набатом звучит в моих мыслях:
– Он собирается использовать Эрика, чтобы заставить меня… – слова застревают в горле.
Не успеваю закончить мысль, как тишину нарушает резкий пронзительный сигнал тревоги. Медицинские приборы вспыхивают красным светом, заполняя бокс нервирующим протяжным звуком. Я резко поворачиваюсь и перевожу взгляд в сторону кровати Шона.
– Что происходит? Он приходит в себя? – лихорадочно выпаливаю я, голос срывается от напряжения.
– Судя по показателям, именно так, – сухо роняет Харпер, мгновенно отстраняясь от стены и напрягаясь всем телом.
Всплеск адреналина в крови бросает меня вперед. В несколько шагов преодолеваю расстояние до кровати и бездумно накрываю ладонью сведённые судорогой пальцы Шона. Они холодные, подобно глыбе льда, и это мгновенно пробуждает во мне паническое осознание того, насколько серьёзно его состояние.
– Назад, Ари! – резко приказывает Харпер и бросается в мою сторону одним стремительным движением, но все же он запаздывает с предупреждением.
Шон внезапно открывает глаза, и меня парализует взгляд жёлтых глаз с узкими зрачками. Тонкая грань между человеком и монстром растворяется в одно мгновение – вены на его лице и руках стремительно вздуваются и темнеют, становясь похожими на сочащиеся ядом ветви древнего дерева.
Всё происходит в доли секунды. Не успеваю даже вскрикнуть – он хватает мою руку и, дернув на себя, яростно впивается зубами в мое многострадальное плечо.
Адская боль обжигает нервные окончания, по мышцам расходится огненная агония, на миг стирая весь мир вокруг. Харпер выхватывает пистолет, мощным ударом рукояти заставляя Ховарда отпрянуть. Издав утробный рык, Шон угрожающе клацает зубами. Оцепенев от ужаса, я впадаю в ступор, но Кайлер рывком оттаскивает меня в сторону, прикрывая собой.
Мотнув головой и облизав окровавленные зубы, Шон резво вскакивает с кровати, яростно срывая с себя провода и датчики. Помещение заполоняет красный свет и непрекращающийся сигнал тревоги.
– Не стреляй! – отчаянно ору я, зажимая ладонью кровоточащую рану. – Умоляю, не надо! У вас же есть вакцина…
– Она не подействует, если активная фаза мутации уже началась, – голос Кайлера звучит жестко и бескомпромиссно. В ледяных глазах стынет решимость, палец уверенно давит на курок.
Нет, я не могу позволить себе просто смотреть, как Шона второй раз лишают шанса на жизнь. Оттолкнув Харпера, безрассудно рвусь вперед, игнорируя раскаленную боль в плече, но он резко, почти грубо останавливает меня, железной хваткой удерживая на месте. Его сила не оставляет мне ни малейшего шанса, передо мной не просто человек, а непреодолимая стена, не пропускающая меня к другу, которого я всё ещё вижу за пугающей маской мутанта.
– Шон, прошу тебя, посмотри на меня! – голос дрожит, слезы обжигают лицо. – Это же я… твоя принцесса. Ты сам придумал мне это прозвище, помнишь? Прошу, вспомни… хотя бы это вспомни! Наш поцелуй в «Крыле Орла»… он ведь был настоящим. Я не забыла, слышишь? Ты обещал защищать меня. Сражайся, умоляю, ты нужен мне живым…
На секунду, мучительно долгую секунду, его тело вздрагивает, а в глазах вспыхивает что-то до боли знакомое, пронзительное, присущее только человеку. Шон вскидывает голову, его искажённое лицо на миг становится прежним – тем самым мальчишеским и открытым, с искренней улыбкой и дерзкими глазами. В его взгляде мелькает не просто понимание, а настоящий, бездонный страх. Страх потерять себя, страх навсегда исчезнуть в тёмной бездне, раствориться в чудовищной заразе, поглотившей его разум.
– Аристей… – имя врага срывается с губ Шона хриплым шёпотом, полным ненависти и отчаяния, а в глазах вновь загорается безумие. Жажда убийства вытесняет последние проблески человечности.
– Нет! – надрывно кричу я, чувствуя, как сердце разбивается на части от бессилия.
Время ускоряется, размывая реальность, Шон срывается с места, в безудержном порыве бросаясь вперёд. Кайлер мгновенно реагирует, палец давит на курок, но пуля пролетает чуть выше головы Ховарда. За долю секунды до выстрела Шон резко сгибается пополам и с нечеловеческим воплем падает на пол.
Его тело выгибается страшной дугой, конвульсии сотрясают каждую мышцу, вены под кожей вздуваются и пульсируют, словно живые чудовищные существа, пожирающие его изнутри. Он бьётся в агонии, кричит, и из его горла вырывается вся боль этого мира, а я стою, прижимая ладонь к открытой ране и чувствую, как вместе с кровью из моего тела вытекают последние остатки надежды и веры в чудо.
В комнату врываются медики в белых комбинезонах и защитных масках, они быстро окружают корчащегося в судорогах Шона, фиксируют его конечности, вкалывают что-то в вену.
– Это же не смертельная инъекция, нет? – кричу я, захлёбываясь слезами. – Они помогут ему? Должны! Что-то же можно сделать…
Не обращая внимания на мои протесты и попытки вырваться, Кайлер подхватывает меня на руки, прижимает к себе и решительно выходит из бокса. Я бьюсь и сопротивляюсь, но он молча, с непроницаемым выражением лица, несёт меня обратно в комнату.
Оказавшись за закрытой дверью моей спальни, Харпер осторожно укладывает меня на кровать и отступает на шаг, внимательно изучая рану на моём плече. Он молчит, но в его глазах горит затаённая ярость вперемешку с чем-то глубоко личным и оттого пронзительно ощутимым.
С трудом подавляя дрожь, я поднимаю на него измученный взгляд и еле слышно спрашиваю:
– Что теперь будет со мной? Я тоже… – обессиленно замолкаю, не сумев закончить фразу.
Кайлер долго не отвечает, возможно, ему тоже требуется время, чтобы подобрать правильные слова. Когда он наконец открывает рот, голос его звучит на удивление мягко, хотя под этой ощутимой легкостью проступает нечто жестокое и непреклонное – горькая правда, которую Харпер не собирается от меня скрывать:
– Вирус давно присутствует в твоей крови, Ари, как и у всех выживших, но ты – особый случай. Твой генетический код сильнее, твои клетки способны выдержать прямое заражение и подавить вирусный штамм, даже если он попал в кровь в концентрированной форме. Но…
Он замолкает на мгновение, изучая моё лицо и проверяя мою готовность услышать дальнейшие откровения.
– Но что? – с тревогой уточняю я.
– Сейчас твоя иммунная система готовится дать мощный агрессивный ответ на вторжение, – продолжает он, вздохнув и присаживаясь рядом на край кровати. – Процесс будет похож на борьбу с очень сильной инфекцией. Тебе будет тяжело, возможно, даже невыносимо, но это необходимо. Организм должен распознать угрозу, атаковать её и очиститься.
Я вздрагиваю, представляя мучения, которые он описывает, и срывающимся голосом спрашиваю:
– Сколько это продлится?
– Зависит от тебя, – тихо отвечает Кайлер, выдерживая моё напряжённое молчание. – От твоего состояния, от силы твоей воли и от того, позволишь ли ты мне тебе помочь. Если доверишься, процесс пойдёт быстрее, но тебе в любом случае понадобится время на восстановление.
Он снова замолкает, и я вижу, как меняется его взгляд: за хладнокровным спокойствием внезапно появляется тревога, почти человеческая, почти настоящая.
– Как долго это будет длиться? Что конкретно со мной будет происходить? – настойчиво повторяю я, пытаясь подавить волнение, уже пробравшееся глубоко под кожу.
– Я не могу дать точных сроков, – отвечает он ровным голосом, осторожно накрывая мою дрожащую ладонь своей, удивительно теплой. – Сначала жар и сильные боли. Затем организм запустит самоочищение на клеточном уровне, и тебе станет лучше. Но я повторяю, Ари: позволь мне помочь тебе или процесс будет долгим и мучительным.
Я смотрю в его глаза, пытаясь найти там подвох, скрытую угрозу, обман, но вижу только нечто похожее на искренность и тревогу. Отчаяние и усталость, затопившие меня, не оставляют сил на сопротивление или недоверие. Я отчетливо понимаю, что не хочу больше боли, не хочу страданий, которые и так заполонили мою жизнь в последние дни.
– Хорошо, – шепчу я, опустив взгляд на наши соединенные руки. – Я согласна, помоги мне.
Харпер медленно кивает, разжимает ладони и направляется к двери, впуская ожидающих медиков. Фигуры в белых защитных медицинских костюмах направляются ко мне, быстро и профессионально вводят в вену прозрачную жидкость. Почти сразу я чувствую, как тяжелеют веки, как тело наполняется мягким, тягучим теплом, уносящим боль и страх куда-то далеко-далеко.
Последнее, что я вижу сквозь опускающуюся пелену сна, – это изумрудные глаза Кайлера, не отрывающиеся от меня, полные странного, непонятного выражения, к которому так хочется присмотреться и разгадать, но я проваливаюсь в темноту, мягкую и бархатистую, похожую на теплый ласковый водоворот, который медленно, осторожно, но неотвратимо смывает с меня свинцовую тяжесть сегодняшнего дня.
Глава 20
Кайлер Харпер
Настоящее время
Вся моя жизнь – череда чужих решений. Я монстр по рождению и оружие по назначению. Но родиться монстром – далеко не самое страшное, что может случиться с тем, кто всю жизнь считал себя человеком. Настоящий ужас приходит тогда, когда осознаёшь, что твоё существование – всего лишь досадная погрешность в чужом эксперименте. Ты лишь ненужное переходное звено в цепи эволюции, предназначенное для того, чтобы кто-то другой смог достичь совершенства.