Жду его пробуждения в полной тишине, не сводя взгляда с капсулы, зная, что сейчас начнётся самая сложная часть. Я уже видел, как ломались сильнейшие, как надежда постепенно исчезала из глаз самых стойких бойцов. Но я уверен, что этот момент не вызовет во мне ни капли удовлетворения, а лишь усталость и горечь от того, какой ценой оплачена эта встреча.
Наконец глаза Эрика медленно открываются. Сначала его взгляд кажется мутным и бессмысленным, но уже через секунду в нём вспыхивает узнавание, мгновенно сменяющееся яростью. Он резко дёргается, пытаясь освободиться от сковывающих его ремней, но система креплений надежна, продумана до мелочей. Его попытки тщетны.
– Харпер… – угрожающе хрипит он. – Что… происходит? Где остальные?
– Они здесь, неподалёку, – спокойно отвечаю я, внимательно наблюдая за его реакцией и контролируя собственное выражение лица, чтобы не выдать внутреннего напряжения. – Живы и в безопасности. Пока.
Эрик сжимает зубы, пронзая меня ненавидящим взглядом:
– Пока? Это угроза?
– Нет, – качаю головой. – Просто констатация факта. Их дальнейшая судьба будет зависеть от тебя. И от Ариадны.
При упоминании сестры его взгляд моментально становится жестче, в глазах вспыхивает гнев.
– Ари… – глухо произносит он. – Что вы с ней сделали?
Я выдерживаю паузу, чувствуя, как внутри меня закипает знакомый коктейль из вины, сожаления и неизбежности, а затем негромко отвечаю:
– Ничего необратимого. Она жива, если ты об этом.
Эрик яростно дергается вновь. Даже сейчас, загнанный в ловушку и беспомощный, он не теряет ни капли своего несгибаемого достоинства и боевого духа. Именно таким я помню его с нашего последнего разговора много лет назад – гордым, упертым и непреклонным. С тех пор он не изменился, разве что стал сильнее, опаснее и умнее.
Но я тоже стал другим. Совсем другим. И мне предстоит убедить его сделать единственный правильный выбор.
– Послушай, Эрик, – начинаю я, удерживая его взгляд. – Я не прошу тебя доверять мне. Ты имеешь право ненавидеть меня, считать предателем и врагом, но сейчас речь не о нас с тобой.
– О чём тогда? – резко бросает он, скрипя зубами от бессилия.
– О ней, – твердо отвечаю я, позволяя словам повиснуть в наэлектризованной тишине. – О твоей сестре. Она единственная, кто может спасти человечество. Точнее то, что от вас осталось. Твой вид балансирует на краю пропасти, и ты с пятью бойцами точно не в силах остановить истребление. У тебя же есть семья? Дети? – намеренно бью в самое больное, замечая, как его взгляд застилает испепеляющая жажда убийства, – моего убийства.
– Мой вид? А ты, мать твою, кем себя возомнил? – с презрением выплевывает он.
На секунду прикрыв глаза, я пробуждаю в себе всю ярость и злость, на которые способен, запуская внешнюю трансформацию, способную продемонстрировать Эрику Дерби мое истинное лицо. И когда снова смотрю на него, он ошеломленно замирает, растеряв весь свой боевой запал.
– Такого ответа достаточно, или всё ещё требуются пояснения? – сдержанно спрашиваю я, восстанавливая полный контроль над собой. Это не так-то просто, и именно эту грань нестабильности имел в виду Аристей. Но сейчас риск оправдан, – Дерби должен увидеть реальность воочию, чтобы осознать серьёзность ситуации.
– Ты такая же тварь, как он, – выдыхает Эрик, быстро возвращая самообладание и сжимая кулаки в бессильной ярости.
– Не совсем, я его плоть и кровь, но Аристей хочет большего. Того, что ему может дать только твоя сестра.
– Никогда! Слышишь? – рычит Эрик, снова яростно дёргаясь в крепких путах. – Никогда этому не бывать!
– Громкие фразы и заявления хороши для мотивации солдат перед боем, – качнув головой, равнодушно парирую я. – Твоя война подошла к логическому завершению. Именно здесь и сейчас. Ты можешь признать поражение и приговорить к смерти всех, кто верил тебе. Или можешь продолжить служить Аристею, как делал это много лет подряд…
– Я не служи…
– Не надо мне ничего доказывать, – перебиваю его, подняв ладонь в примирительном жесте. – Я знаю все, что ты скажешь. И верю, что твои действия были направлены исключительно на благо людей и во имя будущих побед. А жертвы… Они неизбежны, мы оба это знаем. Никто не обвинит тебя в том, что ты выбрал сотрудничество с врагом.
– Сотрудничество? Это рабство. – С нескрываемым отвращением в голосе цедит Эрик.
– Скажи, хоть раз за эти годы Аристей нарушил свои обязательства? – спокойно спрашиваю я, заметив, как исказилось лицо Дерби. – Последние события не в счет. Давай будем считать эпизод с Ариадной и ликвидацией Улья вынужденной мерой. Твой отец, генерал Полигона, да и ты сам много лет вынашивали план по уничтожению Аристея. Разве нет? Поправь, если я где-то не прав. А на войне, как известно, все стороны имеют право защищаться.
– Верни мне Ариадну, и я подумаю о мире, – сквозь стиснутые зубы произносит Дерби, и в его голосе звучат опасные стальные нотки.
– Ты не в том положении, чтобы требовать, – мягко ухмыляюсь я, окинув его выразительным, почти сочувственным взглядом. – Подумай о своей красавице жене и сыновьях. Жители анклавов и плавучих островов хотят лишь спасения и стабильного будущего. Если включишь голову и пойдёшь на сделку, Аристей позволит им жить. Но твоя сестра… Ариадна останется с нами. Другого варианта, боюсь, я предложить тебе не могу.
Я вижу, как в его глазах ведут борьбу ярость и отчаяние, а следом вспыхивает холодная решимость, характерная для человека, готового идти до конца.
– Ты думаешь, я соглашусь на сделку с дьяволом? – с презрением цедит он. – С тобой или с ним, – не имеет значения. Можешь убить меня, Харпер, но предателем я не стану.
Я смотрю в его глаза и вижу в них отражение себя, – всё, что было потеряно, и всё, что ещё можно попытаться спасти.
– Ты не поймёшь, Эрик, но я делаю это ради неё.
– Нет, Харпер, – он с вызовом качает головой. – Ты делаешь это только ради себя.
Я молчу, даже не пытаясь возражать, ведь в глубине своей души знаю, что он прав. Но выбор уже сделан, и пути назад нет. Ни для меня, ни для него, ни для Ариадны. Потому что именно сейчас мы подошли к моменту, к которому нас всех вели с самого начала. И от него зависит, кому суждено выжить.
Я выдерживаю паузу, давая ему осознать серьёзность ситуации, а затем холодно и чётко продолжаю затянувшиеся переговоры:
– Аристею твоя сестра нужна больше, чем кто-либо другой. Он должен завершить то, что начал, и не отступит, пока не добьется результата. Сопротивление бессмысленно и убийственно. Лишь приняв неизбежное, мы можем рассчитывать на возможное спасение и возрождение нашей действительности.
Дерби прожигает презрительным взглядом мое лицо, пытаясь понять, что именно я пытаюсь до него донести.
– Что конкретно Аристей собирается завершить? – медленно произносит он, задумчиво сузив глаза. – И какая роль в этом отведена моей сестре?
Взгляд Эрика вдруг становится острым, пытливым, и я понимаю: мои слова он воспринимает в нужном мне ключе, и совсем не так, как Аристей, чьё присутствие ощущается где-то на периферии сознания.
– Ей придётся добровольно принять его условие.
– Добровольно, – повторяет Эрик, выделяя слово с неприкрытым сарказмом. Его губы кривятся в сардонической усмешке. – Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
– А моё мнение сейчас что-то меняет? – бесстрастно отвечаю я, сохраняя маску ледяного спокойствия. – Скажу лишь, что роль Ариадны предопределена задолго до того, как мы оказались здесь.
– Значит, никаких шансов? – с горечью произносит Эрик, внимательно следя за каждым моим движением.
– Шанс есть всегда, – спокойно отзываюсь я, выдерживая его тяжёлый взгляд. – Но не всегда он выглядит так, как нам хотелось бы. Иногда – это шанс обнять близкого человека, которого не видел почти десять лет… Иногда – бессмысленная смерть.
Чувствуя нарастающее давление Аристея на мое сознание, в котором звучит явное требование завершить разговор, я непроизвольно отступаю назад. На миг встречаю взгляд Эрика и понимаю, что он окончательно нащупал ту единственную соломинку, за которую ему нужно ухватиться.
– Каким будет твое решение, Эрик Дерби?
Он сводит брови, изучая меня с задумчивым выражением на лице и каленой сталью в глазах. Сейчас в его взгляде больше, чем просто ненависть, – в нём читается осторожная, почти болезненная надежда. Но прежде чем Эрик успевает ответить, в моей голове вновь раздается ледяной голос Аристея, жёсткий и не терпящий сомнений:
«Не разочаруй меня, Кайлер».
– Никогда, – беззвучно отзываюсь я, ощущая, как пронизывающий холод чужой воли медленно стягивает мысли в тугой узел подчинения. – Никогда…
Однако там, в глубине моего разума, куда не способен проникнуть ни один приказ Аристея, пронзительно пульсируют совсем другие слова – острые, горячие, подобные отблеску огня на клинке, на время спрятанном в рукаве убийцы:
«Ещё посмотрим…»
Глава 21
Ариадна
Сознание возвращается медленно, болезненными волнами, выталкивая меня из плотных вязких глубин к далекой, но пока еще зыбкой поверхности. Разум сопротивляется пробуждению, цепляясь за остатки сна, отчаянно пытаясь удержать меня в забытье, где не было боли и страха. Но холод уже проник в каждую клетку, струясь ледяными потоками по венам, пробираясь под кожу, сжимая мышцы неприятной дрожью.
Вслед за холодом приходит тупая пульсирующая боль, расползающаяся от затылка до кончиков пальцев, но так же быстро отступает, оставляя ощущение тяжести и покалывания в онемевших мышцах. Несколько секунд я пытаюсь разлепить веки, и наконец мне это удается. Слабый приглушённый свет обжигает чувствительные зрачки, заставляя слёзы медленно скатываться по щекам. Я инстинктивно вытираю их ладонью, морщась от неприятного ощущения на коже.
Прохладные шелковые простыни усиливают озноб, и я плотнее кутаюсь в одеяло, одновременно пытаясь приподняться на по