Я пытаюсь сохранить хладнокровие, тщательно подбирая слова, не выдавая собственной тревоги:
– Ты уничтожишь остальные плавучие острова?
Он коротко, почти презрительно улыбается, покачав головой:
– Пустить на корм рыбам огромные пастбища для моих солдат? Неужели ты считаешь меня настолько неразумным?
Сердце ускоряет биение, я лихорадочно перебираю в голове все возможные сценарии. Если не все острова, тогда…
– Полигон? – напряжённо уточняю я, стиснув зубы.
Он одобрительно склоняет голову набок, делая вид, что размышляет над моим предположением.
– Уже ближе, Эрик. Полигон, безусловно, обречён, но он не является для меня приоритетной целью. Обесточенная и обездвиженная военная махина Корпорации больше не представляет угрозы. Нет необходимости спешить и суетиться… если только меня не вынудят ускориться.
Его пауза неслучайна. Он выжидает, проверяет, как долго я смогу сохранять самообладание. Я медленно вдыхаю воздух, уже понимая, что ублюдок имеет в виду. И всё же озвучиваю ее имя вслух, словно надеясь, что если я произнесу его, то смогу защитить сестру хотя бы мысленно:
– Ариадна…
Губы Аристея медленно растягиваются в холодной зловещей улыбке.
– А-ри-а-д-на, – протягивает он, смакуя каждую букву имени моей сестры. – Она, несомненно, центр всего. Но видишь ли, Эрик, прежде чем я окончательно воплощу свои планы в жизнь, я должен убедиться в одной небольшой детали…
Его взгляд пронизывает меня насквозь, пытаясь проникнуть в самые скрытые уголки души. К горлу подкатывает желчь, все мышцы каменеют от немыслимого напряжения.
– В какой именно? – сдавленно спрашиваю я, едва сдерживая себя, чтобы не зарычать, как разъярённый зверь.
– В том, что неуклюжая попытка спасти Ариадну и использовать против меня, не погубят её, – мягко, с пугающей проникновенностью отвечает он. – В отличие от тебя, она нужна мне живой. Теперь понимаешь?
Я сжимаю кулаки так сильно, что готов переломать себе пальцы, надеясь вытеснить физической болью поселившуюся внутри мучительную тревогу. В голове царит настоящий хаос: ярость от того, насколько хладнокровно и безжалостно Аристей рассуждает о жизни Ариадны; беспомощность перед невозможностью изменить хоть что-то в этом тщательно продуманном чужом сценарии; и тяжелое, давящее чувство вины.
– Я никогда не причиню ей вреда. – Цежу я сквозь зубы.
Аристей лениво пожимает плечами, его пальцы медленно и размеренно перебирают густую шерсть огромного амурского тигра, тем самым продолжая демонстрировать полное отсутствие тревоги.
– Возможно, сознательно – нет. Но не забывай, что твой отец был блестящим стратегом и всегда действовал наверняка. Устройство, которое ты так поспешно разбил перед тем, как покинуть поезд… – он вновь кивает на груду металлолома на столе. – Вполне могло содержать не просто маяк, а продуманный механизм активации. Генетический триггер или особый цифровой код, способный запустить скрытый процесс при вашем совместном присутствии рядом со мной.
Я чувствую, как холодная дрожь медленно поднимается вдоль позвоночника, сковывая все тело ледяными тисками. Высказанная Аристеем мысль звучит логично и правдоподобно, заставляя невольно начать сомневаться в своих прежних убеждениях. Да, отец был мастером сложных схем, но он не стал бы действовать столь опрометчиво и жестоко по отношению к Ариадне. К тому же есть еще один фактор, полностью обнуляющий версии Аристея, – смерть его временной физической оболочки ничего не решит.
– Это бессмысленно! Зачем ему такая сложная схема? – не дождавшись ответа, резко бросаю я. – Он мог просто оставить её в Улье, не отправлять на Полигон, не подвергать такой огромной опасности. Твой сценарий лишён логики.
Аристей слегка прищуривается, в его желтых глазах мелькает искра неподдельного интереса. Кажется, мой вопрос ему нравится. Он наклоняется немного ближе, словно доверительно раскрывая тревожащие его мысли:
– Ты прав в одном – бессмысленно, я добавлю: для моего уничтожения, но крайне губительно для нее, – он делает паузу, давая мне возможность переварить услышанное и одновременно заставляя сомневаться в собственных действиях и мотивациях. – Мои ученые тщательно осмотрели её, Эрик, – продолжает ровным голосом. – И ничего не обнаружили. Если в ней действительно заложен скрытый механизм, его невозможно извлечь обычным путем. Поэтому мне нужны гарантии.
– Мой отец никогда не стал бы рисковать жизнью Ариадны! – твёрдо произношу я, вкладывая в каждое слово всю свою веру и отчаянную надежду.
– Ты думаешь, как человек, Эрик, – с небрежной улыбкой роняет Аристей. – Но твой отец мыслил иначе. Это было бы вполне в его духе – дать мне то, что я желал больше всего, заставить меня приблизиться, а потом, в последний решающий момент, вырвать победу из моих рук, утащив своих любимых детей за собой в ад. Я не удивлюсь, если для него это было бы своеобразным спасением, последним шансом не допустить моего окончательного триумфа.
– Отведи меня к сестре, и ты лично убедишься в том, насколько плохо знаешь моего отца! – яростно выпаливаю я.
– То есть ты абсолютно уверен, что она переживёт вашу встречу? – невозмутимо уточняет Аристей. – Или что вы оба переживёте её?
– Уверен, – я утвердительно киваю, не сводя с него тяжелого взгляда.
В душе царят мрак и хаос от понимания, что каждый мой шаг, каждый мой поступок способен отразиться на судьбе Ариадны, и теперь именно от меня зависит, сумею ли я защитить её от этого чудовища или обреку на неминуемую гибель.
Аристей словно чувствует моё внутреннее замешательство и удовлетворённо улыбается, зная, что посеял во мне зерно сомнений и страха, с которыми мне теперь предстоит бороться изо всех сил.
– А знаешь, мне очень импонирует твоя решимость, – выдержав короткую паузу, Аристей с задумчивым видом складывает ладони перед собой. – Пожалуй, я позволю тебе увидеться с сестрой. Но сначала мне нужно убедиться, что ты скажешь ей именно то, что должен.
Я напрягаюсь еще сильнее, стараясь понять, в каком направлении он ведёт этот разговор. Аристею слишком легко давались манипуляции и многоходовые комбинации, поэтому сейчас каждое его слово звучит для меня как потенциальная ловушка.
– Ты убедишь её исполнить волю нового хозяина этого мира, – холодно и методично продолжает он, не отрывая от меня испытующего взгляда. – Ариадна должна принять своё предназначение и перестать сопротивляться неизбежному. Если она пойдёт навстречу своей судьбе, я позволю сохранить жизнь всем, кого ещё можно спасти. Уверяю тебя, Эрик, я прошу не так уж много за спасение того мира, который ты так отчаянно стремишься защитить.
Я сглатываю, чувствуя, как внутри разгорается мучительная борьба. Все во мне противится его словам, и в конечном итоге я произношу то единственное, что могу ответить:
– Я никогда не смогу толкнуть собственную сестру на подобную участь.
Взгляд Аристея наполняется злостью. Тигр, уловив эмоции хозяина, резко поднимает морду и издает низкий угрожающий рык. Аристею требуется всего доля секунды, чтобы восстановить контроль. Он успокаивающе гладит ручного зверя, но в его глазах горит все тот же хищный огонь, пока он сам успокаивающе гладит ручного зверя.
– Что ж, – раздраженно усмехается он, – признаюсь, я предвидел подобный ответ. Но я уверен, Эрик, что ты передумаешь и станешь гораздо более сговорчивым, когда увидишь кое-что захватывающее.
За его спиной внезапно активируется широкий экран, занимающий чуть ли не половину стены. Я рефлекторно поднимаю взгляд, и дыхание застывает в груди, превращаясь в ледяной ком ужаса.
Передо мной расстилается пылающий кошмар, безжалостно вонзивший раскалённые когти в моё сердце. Я вижу горящий ад на земле, мои личный ад. Астерлион, ставший для меня родным домой, город, где я впервые почувствовал вкус счастья и услышал первые крики своих сыновей, объят огнем и гарью.
В пламени исчезают знакомые очертания зданий и улиц, черный густой дым валит клубами к небу, превращая горизонт в серую мглу. Из динамиков с ужасающей ясностью и четкостью доносятся отчаянные крики; плач детей, зовущих своих матерей; надрывные мольбы о помощи; проклятия и стоны раненых, которые сплетаются в единый невыносимый хор боли и безысходности, пронизывающий до костей.
Сквозь этот ужасающий шум прорываются грохот выстрелов и мощные залпы орудий, от которых содрогается воздух. Я отчётливо вижу, как в чернильной мгле проносятся смертоносные тени мутантов, мгновенно уничтожающие всё живое на своём пути. Они перемещаются стремительно и точно, со свирепой яростью пожирая мой город, моих людей, и целенаправленно пробиваясь к центральной площади.
Мой взгляд отчаянно мечется по экрану, пытаясь отыскать в ужасающем хаосе знакомые ориентиры. Я ищу главную крепость города. Сердце болезненно сокращается в груди: там сейчас моя жена, мои дети, самое дорогое, что у меня есть в этом мире. Там, окруженная огненным кольцом, вся моя жизнь.
Окаменевшие мышцы пронзает мучительная дрожь, эмоции захлёстывают с непреодолимой силой, душа остервенело рвется из тела… туда к ним и горит… горит в адском пламени вместе с пылающим Астерлионом, так отчаянно верившим в победу Белого вождя.
– Что ты теперь скажешь, Эрик? – сквозь охвативший меня ужас прорезается безразличный голос Аристея. – Надежда по-прежнему жива в твоем сердце? Уверен, что да. Сейчас ты чувствуешь ее, как никогда остро. Тебе все еще есть, что терять… Так подумай, стоит ли твое упорство и бессмысленное сопротивление жизни твоих сыновей?
– Сыновей? – я вскидываю на него обезумевший от горя и ослепляющей ярости взгляд.
Рывком поднимаюсь со стула и бросаюсь вперед, не обратив ни малейшего внимания на зарычавшую кошку. Обогнув стол, я хватаю желтоглазую тварь за горло, вытряхивая из кресла. Притихший хищник с недовольными шипением отползает прочь, вместо того чтобы защищать своего хозяина.
Аристей даже не сопротивляется, несмотря на всю свою мощь. Он смотрит мне прямо в глаза, словно завороженный моим гневом, словно желая увидеть, как далеко я смогу зайти. Он не боится боли, не переживает за собственное существование, ведь это тело для него – лишь временное пристанище, которое легко заменить.