– Ты вырвалась… – с облегчением выдыхает он. – Я здесь, Ари. Держись за меня. И не смей, слышишь? Не смей закрывать глаза, – требует Харпер бескомпромиссным жёстким тоном. – Не смей больше отключаться.
– Мне больно…
– Терпи!
– Он зовет…
– Не слушай, – яростно повторяет Харпер, заслоняя собой царящий в туннеле хаос.
Я слабо киваю и непроизвольно напрягаюсь, заметив выглядывающую из-за плеча Кайлера красивую блондинку в темной униформе, идеально сидящей на её стройной фигуре. Узнаю ее мгновенно. Элина Грант. Ее светлые глаза обеспокоенно и ревностно рассматривают мое лицо, вызывая глухую ярость… В груди расползается липкое мерзкое чувство, заставляющее сердце судорожно сжиматься.
Это она… Да?
Та, женщина, о которой говорил Кайлер, когда признался, что у него кто-то есть?
– Что она здесь делает? – сбивчиво спрашиваю я, до боли в суставах сжимая пальцы Харпера. Впиваюсь в него требовательный взглядом, полностью игнорируя возмутительно привлекательную Грант.
– Элина пришла с твоим братом, – тихо отвечает Кайлер, бережно придерживая мою голову. – Она тут, чтобы помочь, – твердым тоном добавляет он. – Помочь, Ари! Понимаешь меня?
Черта с два я понимаю! Эта женщина дико раздражала меня еще во время учебки на Полигоне, когда бросала на Харпера томные взгляды, значение которых даже тогда нетрудно было разгадать. Он спал с ней… До меня и, возможно, после. И то, что нам обоим подтерли память, не отменяет того факта, что от яростной вспышки ревности у меня резко темнеет в глазах.
Блондинка осторожно выходит вперёд, держа небольшой футляр с медицинскими инъекторами. Весь ее вид олицетворяет сосредоточенность и холодную профессиональную собранность, заставляющие меня с негодованием стискивать зубы.
– Что ты собираешься делать? – напряжённо спрашиваю я, инстинктивно прижимаясь ближе к Кайлеру и с недоверием глядя на Элину.
– Тебе нужно ввести обезболивающее и нейростимулятор, – сдержанно отвечает она, избегая моего взгляда и обращаясь напрямую к Харперу. – В её ситуации любая боль может спровоцировать повторное отключение сознания. Необходимо срочно стабилизировать её состояние.
– Нет, не позволяй ей… – в моём голосе звучит тревога, смешанная с явной неприязнью.
– Ари, доверься мне, – настойчиво произносит Харпер, поворачивая моё лицо к себе и заставляя заглянуть в его глаза. – Она не навредит тебе.
– Но я ей не доверяю… – едва слышно шепчу я, судорожно хватая ртом воздух. – Почему именно она?
Кайлер молча выдерживает мой умоляющий взгляд, напряженно сжимая челюсть.
– Я здесь, с тобой и слежу за каждым её движением.
Я мучительно колеблюсь, разрываясь между ревностью и здравым смыслом, но невыносимая боль снова нарастает волной, напоминая о том, что времени на сомнения почти нет.
– Хорошо, – с тяжелым вздохом сдаюсь я, позволяя Элине приблизиться ко мне. – Только быстро.
– Ты почти ничего не почувствуешь, – спокойно заверяет она, уверенно вводя в вену препарат.
Тёплая волна облегчения постепенно смывает острую боль, за ней следует мгновенный толчок нейростимулятора, возвращающий ясность сознания. Я снова ощущаю силу и контроль, цепляюсь за руку Кайлера, не желая отпускать его даже на миг.
– Как ты себя чувствуешь? Лучше? – взволнованно спрашивает Харпер, пристально изучая моё лицо.
Я глубоко вдыхаю и рассеянно киваю, с удивлением ощущая, как быстро уходит боль, уступая место почти нереальной ясности.
– Да… намного лучше, – тихо выдыхаю я. Его взгляд остаётся мрачным и настороженным, вынуждая меня инстинктивно напрячься. – Что-то не так?
Кайлер бросает короткий взгляд через плечо, затем снова переводит его на меня, став ещё серьёзнее.
– Тебе кое-кого нужно увидеть, – уклончиво произносит он, мягко придерживая меня за локоть и помогая подняться на ноги. – Только постарайся не нервничать. Любой стресс сейчас опасен.
Меня охватывает смутная тревога, в груди растёт холодный комок беспокойства. Что ещё могло произойти?
Откуда-то впереди доносится громкий взвинченный разговор. Эрик… Я отчётливо слышу резкий голос брата, спорящего с кем-то на повышенных тонах. В его интонациях звучат гнев, раздражение и растерянность. Я сосредоточенно всматриваюсь в широкую спину Эрика, пытаясь разглядеть, кто стал причиной такого всплеска эмоций.
И тут вновь раздается второй голос. Глубокий, уверенный и до боли знакомый. В моей голове будто вспыхивает яркая молния, выбивая почву из-под ног. Сердце замирает и тут же начинает бешено колотиться, а по коже прокатывается озноб узнавания.
Нет… Не может быть…
Всё тело сотрясает мелкая дрожь, и я судорожно хватаюсь за руку Кайлера, боясь упасть. Пальцы сжимаются с такой силой, что костяшки белеют от напряжения.
– Эрик… – хрипло произношу я, силясь привлечь внимание брата.
Эрик резко поворачивается ко мне. На его лице застыло ошеломлённое выражение, которое резко сменяется на взволнованное и тревожное. Он нерешительно отступает в сторону, открывая моему взгляду того, кто находится напротив.
Мир вокруг трескается на части и собирается воедино в одно мгновение.
За спиной брата стоит отец.
Дэрил Дерби. Президент рухнувшей Корпорации. Тот, с кем я рассталась чуть больше месяца назад, перед тем как генерал Одинцов забрал меня на Полигон. Тот, кто после всех ужасающих известий и катастрофы в Улье, после атак и смертей, казался потерянным навсегда. Папа здесь. Живой, невредимый… Глаза глубокого голубого оттенка смотрят на меня с особой теплотой, которую я уже не надеялась увидеть.
Сердце рвётся из груди, в висках стучит кровь, а горло сдавливает мучительный спазм. Меня накрывает сокрушительная лавина облегчения, радости и невыносимой боли от пережитого страха и долгой неизвестности.
– Папа… – шёпот срывается с моих губ и тонет в рыданиях.
Слёзы текут сами по себе, не оставляя шанса их остановить, обжигая кожу и мешая разглядеть его лицо. Я плачу от облегчения, от невозможного счастья, от осознания того, что отец всё ещё жив, что он здесь, и теперь мир, почти уничтоженный, снова обрёл для меня очертания и опору.
Отец медленно подходит ко мне, его взгляд наполнен гордостью, виной и пробирающей до мурашек нежностью. Осторожно наклонившись, он крепко прижимает меня к себе, и впервые за долгое время я чувствую себя защищённой. Реальность вокруг гаснет и исчезает, оставляя только этот момент. Закрыв глаза и уткнувшись лицом в крепкое плечо, я вдыхаю запах пороха и пыли, осевший на его броне.
– Ты справилась, малышка… Ты сделала всё, что могла, и даже больше, – шепчет он, его голос слегка дрожит, выдавая внутреннее напряжение. Каждое прикосновение теплых ладоней к моей спине приносит такое необходимое мне сейчас утешение. – Теперь позволь мне закончить эту смертельную игру.
Я отчаянно цепляюсь за отца, содрогаясь от беззвучных рыданий. Схлынувшее облегчение обнажает затаённый страх, что он снова исчезнет, растворится, оставив после себя лишь воспоминание.
– Прости меня за всё, через что вам с братом пришлось пройти, – хрипло проговаривает отец. Его слова ранят сердце, заставляя слёзы снова и снова наворачиваться на глаза. – Сейчас ты уйдешь с Эриком. Он доставит тебя в безопасное место …
– Безопасного места на этой планете больше нет! – негодующий возглас брата резко прерывает отца.
Эрик, который всё это время неподвижно стоял за его спиной, делает шаг вперёд. Сильные руки крепко сжаты в кулаки, а в глазах пылает решимость, смешанная с горечью и гневом.
– Вы с Аристеем превратили этот мир в кровавый ад! Видишь, к чему привели твои закулисные игры? Чего стоили человечеству твой пресловутый контроль и порядок? Можешь возвращаться туда, откуда пришел, а я должен завершить то, что начал ты! Теперь это моя война.
Отец мгновенно напрягается и поворачивается к сыну, его взгляд становится жёстким и безапелляционным.
– Наша, Эрик. Это всегда была НАША общая война, – голос отца звучит негромко, но каждое его слово проникает глубоко, подобно лезвию, добирающемуся до самой сути. – И я сделал все возможное, чтобы вы с Ари были к ней готовы. У вас это получилось. Теперь ты стоишь на пути, чтобы стать тем, кто без колебаний будет строить новую эпоху. Но на этом этапе ваша миссия завершена. Ты должен думать о будущем. О сестре, о семье, о своих детях. Ты не имеешь права сейчас мчаться сломя голову навстречу смерти! – сдержанно и твердо произносит он.
Эрик хочет возразить, его глаза горят непримиримостью и гневом, но отец резко поднимает руку, одним властным жестом заставляя брата замолчать.
– Послушай меня внимательно. Военные Полигона заняли все анклавы и будут держать оборону до последнего мутанта. Диана сейчас в Астерлионе, рядом с твоими сыновьями. Они живы, слышишь? Они в безопасности. Но ты нужен им… Нужен своей матери. Нужен людям, которые верят в тебя и готовы идти за тобой до конца. Живым, Эрик. Живым, – он делает короткую паузу, позволяя Эрику принять и осознать услышанное. – Мертвые герои становятся легендами, но они не способны изменить мир. Они не способны сделать его лучше, честнее и справедливее. Это под силу только тебе. Я горжусь тобой… Всегда гордился. И никогда ни на мгновение не сомневался ни в тебе, ни в твоей сестре.
– Я не верю тебе, – лицо брата искажает гримаса мучительной боли с проскользнувшей надеждой.
– Твоя мать в Астерлионе, – уверенно повторяет отец. – Она ждет тебя и Ариадну. Мне бесконечно жаль, что мы не смогли спасти Иллану, но твой долг теперь – думать о мире, который предстоит восстановить и защитить вместе с сестрой, – он прерывается, сглатывая подступивший к горлу ком. – Скажи Диане, что я сдержал своё слово и вернул ей детей. А свою ошибку я исправлю сам.
Он медленно переводит взгляд на меня, и я вижу в его глазах ту неизмеримую боль и гордость, которые он всегда умело скрывал. На краткий миг передо мной больше не лидер, не несокрушимый властелин мира, а просто отец, терзаемый от чувства вины и нежности к собственному ребёнку.