Голова Аристея разлетается фонтаном крови, осколками костей и сгустками плоти, оставляя на стенах и потолке искорёженного вагона алые брызги и жуткие отметины, словно ставя финальную последнюю роспись этой кровавой эпохи.
С нечеловеческим усилием поворачиваю голову, глядя, как Харпер медленно поднимается с пола. Зажав ладонью рваную рану, он не сразу обретает равновесие. Мощное тело сотрясает внутренняя дрожь, мышцы судорожно сокращаются, в глазах полыхает желтый огонь, отражая столкновение двух противоположных начал.
Превозмогая боль, я вскидываю пистолет, целясь ему в грудь.
– Отзови мутантов, Харпер. Немедленно, – хрипло произношу я, с трудом выталкивая слова сквозь подступающую к горлу вязкую кровь. – Заставь их убивать друг друга.
Он поднимает на меня взгляд, полный нечеловеческого напряжения и мучительной борьбы с самим собой.
– Я не смогу… заставить их всех, – хрипло выдыхает он, сквозь сжатые зубы.
– Тех, кто останется, добьют войска Дерби… Эрика Дерби, – сражаясь с подступающей тьмой, сбивчиво выдавливаю я, сплевывая сгустки крови. – Сделай это, Кайлер. Ради нее. Ради Ари… Сейчас.
Харпер застывает на мгновение, затем с его губ срывается низкий рык, наполняющий пространство почти осязаемой вибрацией.
Секунду спустя снаружи раздаются чудовищные вопли и оглушительный грохот. Смертоносная орда, только что атаковавшая бойцов единым фронтом, теперь разрывает саму себя на части. Дикие вопли обезумевших шершней и триумфальные возгласы солдат становятся неопровержимым свидетельством того, что приказ единственного лидера мутантов был услышан и принят к исполнению.
Перед моим затухающим сознанием, сквозь густеющий туман боли, на мгновение ясно вспыхивают лица Дианы и моих детей, которых я так жестоко и отчаянно любил, и которым сейчас оставляю будущее, очищенное от тьмы моего наследия. Я не позволю монстру, живущему внутри Харпера, однажды поднять голову и обратить свою ярость на людей. Не теперь, не в этот последний миг, когда я всё ещё способен удерживать судьбу мира в своих руках.
– Я не оставляю тебе выбора, Кайлер, – с трудом произношу я, каждое озвученное слово стоит мне неимоверных усилий. – Лучше умереть человеком, чем позволить истории повториться. Игра окончена. Теперь уже навсегда…
Последний выстрел звучит оглушительно громко. Пуля с беспощадной точностью поражает грудь Кайлера, он вздрагивает, пошатывается и тяжело оседает на колени. Его глаза постепенно затухают, безумие и ярость гаснут в них, уступая место непроглядной тьме.
Силы покидают меня стремительно и безвозвратно. Я чувствую, как в каждую клетку тела проникает могильный холод, как постепенно останавливается время и исчезает боль. Я умираю, отдавая жизнь за будущее, которого уже никогда не увижу.
Думаю, это достойная цена.
Глава 30
Эрик Дерби
Пять лет спустя. Астерлион
Пламя от множества факелов лениво колышется от легкого дуновения ветра, выбрасывая рыжие снопы искр. Пепел осыпается на брусчатку и разносится по узким чистым улицам, в то время как огненные светлячки устремляются ввысь, туда, где медленно, одна за другой, загораются ослепительные звезды. Раскинутое над нами бескрайнее небо безмолвствует, взирая миллиардами глаз на собравшуюся в пределах центральной площади толпу.
Тускло сияет тонкий золотистый серп растущей луны. Воздух напитан дыханием весны, горьковатым запахом жженых трав и свежих цветов, сплетенных в причудливые венки и аккуратно сложенных у основания обелиска с пылающим символом города.
Гости и жители Астерлиона бесшумно приближаются к монументу, чтобы оставить свои дары и почтить память тех, кто положил свои жизни во имя свободного будущего, увидеть которое им было не суждено. Тысячи, сотни тысяч вырезанных руками родных, близких и сослуживцев имен увековечены в камне. Каждый миллиметр обелиска служит горьким напоминанием того, как много и многих мы потеряли в беспощадной и жесткой войне, едва не истребившей все человечество.
Мой взгляд цепляется за имя жены, и внутри разливается привычная боль, не притупившаяся за минувшие годы. Пять лет назад часть меня умерла вместе с Илланой и была погребена на городском кладбище, куда я прихожу каждый раз, когда оказываюсь в Астерлионе. Чаще всего один, но иногда беру с собой наших сыновей, безмерно скучающих по своей отважной матери. Ради меня они стараются быть сильными и не показывают слез… даже когда я сам не могу сдержать разрывающую душу скорбь. В такие моменты они молча обнимают меня, даруя короткое облегчение, но боль потери неумолимо возвращается, когда я остаюсь наедине с собой.
Сегодня Мирон и Богдан в числе первых возложили подношения к обелиску. На их лицах светилась торжественная печаль, серые глаза в отблесках факельных огней блестели от тщательно скрываемых слез. В этот момент они казались такими взрослыми, смелыми и самостоятельными, но я знаю, что это далеко не так. Они уязвимы и обожжены войной, как и все, кто дожил до этого дня.
Вспыхнувшее с новой силой чувство вины сковывает внутренности. Я должен быть постоянно рядом с ними, воспитывать, направлять, помогать на всех этапах взросления, но свалившийся на меня груз ответственности порой связывает руки. Возвращение к мирной жизни и строительство нового будущего требуют постоянного участия, забирая максимум моего времени и сил. Моя мать отчаянно пытается восполнить недостаток материнской любви моим мальчишкам и заполнить образовавшуюся дыру в собственном сердце.
«Я умру за него», – всплывают в памяти слова Дианы Дерби, когда мой взгляд замирает на имени отца, высеченном на черном камне ее рукой.
Какое-то время я боялся, что она последует за ним, но сильные духом женщины не сдаются под ударами судьбы. Мама нашла в себе силы жить дальше… ради своих детей и внуков.
Я не могу знать наверняка, что происходило в Ядре Аристея, и как моему отцу и Харперу удалось одолеть существо, которое считало себя непобедимым божеством. Из того похода не вернулся никто. Отряд, отправленный с ними, тоже бесследно исчез. Взрыв атомного реактора, питавшего поезд, прозвучал спустя час после их ухода, уничтожив все живое на расстоянии десятков километров. К тому моменту мы успели вывести людей наружу и понятия не имели, чего ждать. Ари… Моя сестра почувствовала, когда ее связь с Аристеем разорвалась навсегда.
«Его больше нет, – захлёбываясь слезами обессиленно прошептала она и, уронив голову на мое плечо, завыла в голос. – Никого из них больше нет. Все кончено».
Однако это был далеко не конец…
Впереди нас ждал долгий и сложный путь. Эпоха пустоши сменилась эрой возрождения, исцеления и тотальной зачистки. Фантом и Полигон, объединив военные ресурсы, запустили широкомасштабное истребление шершней. Под командованием Гейба и Фостера боевые отряды и мощь артиллерийского оружия настигали скопления мутантов как на земле, так и в бесчисленных туннелях под её поверхностью.
Задачу военных значительно облегчало то, что часть шершней, лишившись единого центра управления, начала уничтожать друг друга, превращая логова и гнёзда в кровавые арены, наполненные одичавшими и обезумевшими тварями. Другая же часть монстров, потеряв ориентир и ведомая лишь слепым инстинктом, хаотично забивалась в бесконечные подземные лабиринты и радиационные зоны отчуждения, возникшие после деактивации атомного арсенала генералом в шахтах Драссиана. За пять лет численность мутантов была сведена к минимуму, но полностью уничтожить их пока так и не удалось. Отдельные группы шершней всё ещё блуждают по закрытым заражённым территориям, постепенно вымирая, не в силах адаптироваться к изменившемуся миру.
Жители плавучих городов постепенно возвращаются на очищенную Большую землю, а сами острова превратились в высокотехнологичные исследовательские центры, передовые форпосты науки и медицины, объединённые общей целью – восстановить цивилизацию и вернуть людям утраченные свободу, здоровье и право на будущее.
На материке стремительно отстраиваются новые города, возрождаемые на руинах прошлого, с несгибаемым упорством и единством людей, сумевших пережить самые темные времена. Все работают плечом к плечу, день и ночь возводя жилые кварталы, госпитали и школы. Возникают обеспечивающие свежей пищей и водой поселения фермы и сельскохозяйственные комплексы, окружённые защитными периметрами, на случай последних редких нападений одичавших мутантов и блуждающих группировок падальщиков.
Что касается вируса, навсегда изменившего мир, то его смертельный поход по нашей планете подошел к концу благодаря Ариадне. В день, когда она прибыла в логово Аристея, её организм вступил с ним в непредсказуемую реакцию. В условиях сильнейшего стресса этого оказалось достаточно, чтобы спящий в крови Ари вирус начал активно мутировать, превращая её в живой антидот и став самым мощным оружием человечества против агрессивной заразы.
Первым исцелившимся от М-вируса стал Шон Ховард. Когда охваченный агонией и безумием от начавшейся трансформации он набросился на мою сестру, в его организм попала ее кровь, полностью уничтожив вирус и избавив от неизбежного превращения в монстра. Но если бы мутация достигла своего пика, исцеление было бы невозможным. Шону повезло, от полной потери себя его отделали считаные часы. Однако от полученных ранее ран противоядие, увы, оказалось бессильным. Многочисленные серьезные травмы и повреждённый позвоночник навсегда приковали парня к инвалидному креслу.
Но Шон не сломался. При поддержке Ари он нашёл новое призвание – теперь он руководит крупнейшим реабилитационным центром для пострадавших от вируса, помогая сотням людей заново обрести надежду и вдохновляя своим примером каждого, кто столкнулся с последствиями жестокой войны. Ариадна часто навещает его в центре, где Шон практически живет, и мне кажется, что именно ее визиты поддерживают в нем запал энтузиазма и энергии, не позволяя жалости к себе взять верх над желанием жить. Уверен, что Ари и сама не замечает, как заряжает своей внутренней силой каждого, кого считает своим другом. И чисто мужское чутье подсказывает мне, что Ховард хотел бы стать для моей сестры не только другом. Пока его чувства безответны, но кто знает, что будет завтра?