— Кириллушка, сыночка! Пустите! — кричала кабальная, пока двое мужчин уводили её, увещевая вполголоса.
Несколько проституток тоже ушли с ней.
Мать Дмитрия стояла смирно, только комкала носовой платок и сжимала губы, не сводя глаз с окровавленного сына. Докторша строго глянула на неё, словно опасалась, что и эта женщина что-нибудь выкинет. Но та лишь прошептала:
— Доктор, умоляю!
— Сделаю, что смогу, — отозвалась Протасова.
Кабальные окружили нас. Стояли в молчании, словно ожидая приговора.
— У него странные ожоги, — проговорила спустя минуту докторша. — Как будто химические. Других повреждений нет.
— Это тот мужик на них напал! — заявил вдруг один из кабальных. — Которого китаец приволок с развалин! Точно он, больше некому!
— А проектировщик его отпустил! — прошептал кто-то.
Поднялось гудение.
— Цыц! — рявкнула Протасова так, что мгновенно воцарилась тишина. — Не мешать, а то всех разгоню!
Люди привыкли слушаться врачей. Особенно когда от них зависит чья-то жизнь. В такие моменты надежды их авторитет непререкаем.
Однако я заметил нацеленные на меня украдкой враждебные взгляды. Кое-кто уже определил виноватого.
Протасова вытащила из саквояжа небольшой прибор, включила и начала водить над распростёртым подростком.
Я сразу понял, что у неё в руках, — счётчик Мевеса, определяющий наличие и уровень Гнили.
И сигнал, который он издавал, недвусмысленно свидетельствовал о том, что мальчик подвергся её воздействию.
Поднявшись, Протасова подошла ко второму. Он тоже фонил, что меня нисколько не удивило.
— На них напало Исчадие! — уверенно объявила докторша, убирая счётчик. — Раны я обработаю и перевяжу, но тут нужен Целитель. Традиционная медицина бессильна. И… будем надеяться, что ещё не слишком поздно.
Она не сказала, что существует вероятность обращения выжившего в чудовище, если ему не оказать помощь вовремя. А поздно уже или нет, может сказать только одарённый.
— Несите мальчиков в дом, — велела Протасова. Затем повернулась ко мне. — Ваше благородие, есть ли поблизости Целитель?
— В гарнизоне, — ответил я. — Еремей, немедленно дуй туда и скажи, что я прошу врача срочно прибыть сюда.
— Но… как я туда попаду, барин⁈ — опешил Еремей.
— Возьми машину.
— Вашу⁈
— Сколько ещё времени ты собираешься потерять? — процедил я ледяным тоном. — Ноги в руки, и пулей на границу!
— Слушаюсь, ваш блаародь!
Еремей кинулся к пикапу.
Со мной рядом возник Арсений. Сказал вполголоса:
— Барин, если это было Исчадие, значит, у них чёрная летаргия.
Пояснять не требовалось. Всем известно, что так называют похожее на кому состояние, предшествующее обращению.
— Знаю, — кивнул я. — Отец Филарет, молитесь. Людям сейчас нужна любая надежда.
Священник стоял бледный и совершенно выбитый из колеи. Было заметно, что случившееся с мальчиками произвело на него сильное впечатление. Оно и неудивительно. Кого такое оставит равнодушным?
Миссионер поднял на меня взгляд, помолчал несколько секунд и вдруг выдал:
— Дети умирают, а у вас даже больницы нет! Зато бордель, небось, строите!
Проклятье, священник совершенно утратил самообладание.
— И вашу церковь, — сказал я нарочито спокойно. — Понимаю, вы иначе представляли себе первый день на Фронтире, но такова жизнь. И людям нужна ваша поддержка. Надеюсь, вы их не подведёте.
Миссионер захлопнул рот так, что даже зубы клацнули. Смахнул слезу.
— Я буду молиться! — сказал он глухо, глядя в сторону. — Разумеется. Как же иначе?
— Спасибо, батюшка, — поклонился Арсений. — Пойдёмте со мной. Я вас к матерям отроков отведу.
Не зря Уваров назначил его бригадиром. Надо получше присмотреться к этому человеку. Возможно, у меня для него со временем найдётся должность получше. Тем более, он должен быть заинтересован в том, чтобы участок процветал: просматривая личные дела кабальных, я выяснил, что у бригадира жена на сносях.
Подростков унесли, кабальные разошлись, и мы с камердинером остались вдвоём.
— Полагаю, вы собираетесь вернуться на развалины, — сказал Сяолун.
— Безусловно. Я обнаружил свежие следы странной слизи недалеко от места, где нашли мальчиков. Нужно взять образцы для анализа. На будущее.
— Понадобится стерильная посуда. Я схожу к госпоже Протасовой. Думаю, у неё что-нибудь найдётся.
И камердинер поспешил к дому, куда унесли раненых.
Над кромкой леса показался дрон. Он беззвучно пролетел над бараками и устремился в сторону развалин.
Судя по всему, мальчикам повезло, что мы с Сяолуном отправились ночью разбираться со старателями Лобанова. Похоже, мы спугнули Исчадие, и оно оставило их в живых. Что довольно странно. Но иначе объяснить случившееся я пока не мог.
Как только вышка разовьётся до второго уровня, создам несколько боевых мехов, чтобы патрулировали развалины и защищали скважину. Ночью же придётся держать ухо востро.
Сяолун вернулся быстро. Со склянкой в руке.
— Госпожа Протасова сказала, должно подойти, — сказал он, передавая её мне.
Мы отправились назад в развалины. Отыскать место, где остались следы слизи, труда не составило. Наполнив посуду образцом, я плотно закупорил её и положил в карман. Главное — чтобы от слизи хоть что-то осталось к тому времени, как я буду готов провести анализ. Впрочем, и так ясно одно: поблизости обитает тварь, которая почему-то не спешит показываться и открыто нападать. Для Исчадий такое поведение считается нехарактерным. Но капитан Дубов говорил, что монстры на моём участке вели себя странно — разумно. И это требовало прояснения.
— Что собираетесь делать, хозяин? — осведомился Сяолун, когда мы отправились в обратный путь. — Снова вызовете ассенизаторов?
С одной стороны, это их косяк — оставить Исчадие на участке. С другой, едва ли новая закачка в руины «Полыни», как назывался уничтожающий Гниль на поверхности земли газ, решит проблему. Чудовище может переждать процедуру в лесу, например. Если оно обладает хоть каким-то интеллектом, то так и поступит. Да и на прибытие отряда ассенизаторов уйдёт бог знает, сколько времени.
— Нет, — ответил я. — Не думаю, что есть смысл. Но поохотиться придётся.
— Вы же не собираетесь использовать себя в качестве живца, хозяин? — встревожился камердинер. — Это слишком опасно!
— Оставлять Исчадие на участке тоже нельзя.
Сяолун взялся меня увещевать. Поток его доводов — в общем-то, справедливых — прервали только доносившиеся со стороны бараков вопли. Да что ж такое, честное слово! Ни секунды покоя!
Мы поспешили к домам. Кажется, кричала женщина.
— Ты виноват, подонок! Из-за тебя всё! Убирайся, урод! Не нужен ты здесь, ирод поганый!
Так, ну, по крайней мере, ясно, что это не нападение Исчадия… Уже неплохо.
Вдруг нам навстречу из-за угла выскочил Жариков. Рубашка у него была порвана, одного ботинка не хватало, а под глазом виднелся наливающийся синим фингал.
— Ваше благородие! — выдохнул он с облегчением, едва не падая в мои объятия. — Спасите! Умоляю, не дайте этой фурии загубить душу!
И он немедленно спрятался за наши с Сяолуном спины.
Следом за ним из-за угла выскочила женщина со сковородкой в руке. Волосы у неё были растрёпаны, рот перекошен от ярости, а мокрые глаза сверкали.
При виде нас она замерла от неожиданности, как вкопанная.
— Марфа, остановись! — раздался женский возглас.
Ещё две кабальные выскочили из-за угла и повисли на руках разъярённой дамочки.
— Не трожьте! — взвизгнула Марфа, в которой я, наконец, узнал мать одного из мальчиков. — Ваше благородие, не мешайте, заклинаю! Выдайте мне этого душегуба! Христом-Богом прошу!
— Так, во-первых, прекратите истерику, — сказал я нарочито спокойно. — Если случился инцидент, разберёмся. Без сковородок. Во-вторых, объясните толком, какие у вас претензии к господину Жарикову.
Холодный тон подействовал. Марфа перестала вырываться.
— Это она от горя, барин! — испуганно залопотала другая женщина, дёргая её назад в попытке увести. — Не обращайте внимания! Сейчас мы её…
— Из-за него помирает мой Кириллушка! — завыла Марфа. Ноги у неё покосились, и кабальным едва удалось удержать её, не дав упасть на землю. — Мальчик мой ненаглядный, свет мой!
Я вопросительно взглянул на скупщика.
— Ваше благородие, клянусь, я тут ни при чём! — выпалил он.
— Ты, ты! — закричала мать погибшего. — Кто посулили денег за артефакты⁈ Мол, приносите, что сыщете! Вот и пошли наши мальчики на руины искать-то!
Та-а-к… Теперь понятно. А я ведь запретил шляться по развалинам. И Жариков об этом знал — он присутствовал на собрании, где я об этом говорил. Впрочем, скупщик всегда сможет отбрехаться тем, что не предлагал кабальным искать артефакты на территории бывшей Мадоны.
— Ваше благородие, я и не думал утаивать от вас находки! — быстро заговорил Жариков. — Честное слово! Ваш процент с каждого артефакта будет выплачен, как положено!
Я сделал ему знак заткнуться. Сейчас эти разборки были неуместны.
— Сударыня, вам нужно успокоиться, — мягко сказал я Марфе. — Виновник случившегося с вашим сыном будет наказан.
— Никто Кирюшу не вернёт уже! — покачала головой женщина. Запал, заставивший её гонять Жарикова по посёлку, прошёл, и теперь она обмякла, совершенно лишившись сил. — Пропал ни за что!
Я кивнул женщинам.
— Уводите. И приглядите.
Надо, чтобы Протасова её потом посмотрела.
— Пойдём, милая, — засуетились кабальные. — Давай, мы тебя поводим.
— Ваше благородие, — вкрадчиво начал Жариков, как только они скрылись за углом, — мне безумно неудобно за эту сцену, но уверяю, что…
— Евгений Степанович, прекратите, — перебил я его. — Это женщина, у которой вы остановились?
— Так точно-с. Вдова.
— Думаю, вам стоит сходить за своими вещами и подыскать другое пристанище.
— Конечно-конечно, — закивал Жариков, явно испытывая облегчение, что так легко отделался. — Сию минуту этим займусь.