— Я приехал с его благородием, — ответил Сяолун. — Из Санкт-Петербурга, если вам угодно знать, батюшка.
— Хм… Это я понимаю. То есть, не про то спрашиваю-то.
Судя по голосу, миссионер малость растерялся.
— Да? — проговорил камердинер. — А о чём?
— Ну… Ты сам откуда будешь? В смысле — родился где.
— О, ясно, — обрадовался Сяолун. — В Китае. Это если по-русски. А вообще, страна моего происхождения называется Чжунго.
— Весьма… познавательно, — сказал священник. — Я, собственно…
— Провинция Гуандун, если угодно знать точнее, — перебил его Сяолун. — Слышали о такой?
— Эм-м… Боюсь, что нет, сын мой.
— Очень жаль.
Отец Филарет откашлялся.
— Так я хотел спросить, какого вероисповедания ты придерживаешься, сын мой, — проговорил он вкрадчиво. — Конфуцианство, даосизм или буддизм? А может, ты христианин? — тут в голосе священника послышалась надежда.
— Никогда об этом не задумывался, — ответил камердинер. — Вообще, я не верю в высших существ. Мне представляется, что люди их просто выдумали.
— О! Понятно, — проговорил отец Филарет. — Значит, агностик? Или атеист?
— Я камердинер, — с достоинством ответил Сяолун. — И служу исключительно господину Родиону Львову. С тех недавних пор, как меня передали ему во владение.
— Владение? — удивился миссионер. — Да разве ты кабальный, сын мой?
— Вот ещё!
— Но… тогда я не понимаю… Впрочем, неважно. Я лишь хочу предложить тебе посещать церковь. Когда она будет готова, разумеется. Быть может, тебе станет интересно, и ты откроешь для себя что-то новое. Никогда ведь не знаешь, где найдёшь…
— А где потеряешь, — с готовностью закончил за священника Сяолун. — Может, и зайду. Спасибо, батюшка.
— Мы будем тебе рады, — кажется, отец Филарет и сам не верил, что достигнет победы так быстро и без сопротивления.
Наверняка уже представил себе, как будет постепенно склонять иностранного нехристя в свою веру.
— Угу, — отозвался камердинер. — Надеюсь, что будете. А теперь прошу извинить — мне нужно проследить, как Зоя развешивает на заднем дворе бельё.
— Конечно, сын мой. Ступай. Благослови тебя Бог.
Мне на глаза отец Филарет не показался. Видимо, ушёл в ту же сторону, с какой явился. Зато спустя несколько минут из-за дома выкатился Сяолун. За ним с пустой корзиной для белья шагала Зоя. При виде меня она поспешно поклонилась.
— Иди-иди, — замахал на неё руками камердинер. — Нечего тут…
Я отправил в рот последний кусок бутерброда. Запил кофе.
— Слышал, тебя отец Филарет расспрашивал. В церковь приглашал.
— Так и есть, — кивнул Сяолун, с тревогой поглядывая на небо. — Кажется, тучи собираются. Быть дождю.
— Признайся, что ознакомился с прогнозом.
— Само собой. Не буду же я просто строить предположения!
— Нелегко священнику с тобой придётся.
— Если вы против, чтобы я посещал храм…
— Нет-нет. Сходи, конечно.
— Как считаете, может, стоило сообщить отцу Филарету, что я не человек? Мне кажется, он пребывает в заблуждении. Вы не велели мне ставить в известность об этом каждого встречного, так что…
— Знаешь, не надо. Это может вызвать ненужные толки.
— Считаете, среди ваших кабальных найдутся предвзято настроенные к андроидам?
— Вероятность есть.
— Хм… Вы правы, хозяин. Статистически…
— Не надо! Сходи лучше ещё воды вскипяти. Хочу выпить кофе, а…
Договорить мне не удалось: из дома, где был устроен лазарет, выскочила Марфа и, размахивая руками, бросилась ко мне.
— Очнулся, ваше благородие! Кирюша мой! В себя пришёл!
— Отставить чайник, — сказал я, вставая. Почти пустую кружку всучил Сяолуну. — Пора узнать, с какой тварью столкнулись пацаны на развалинах.
Учитывая, что мы обнаружили человеческие следы, ведущие на участок Лобановых, меня это крайне интересовало.
Глава 19
Не то, чтобы я возлагал прямо большие надежды на показания мальчика. Вполне вероятно, что он вообще ничего не видел. А если даже и видел — чем поможет мне подтверждение, что на развалинах бродит Исчадие? Это и так понятно.
Тем не менее, монстр был странным. Во-первых, оставлял странную слизь. Чего прежде за чудищами Излома не водилось. По крайней мере, никаких свидетельств подобного обнаружить мне за эти дни в Интернете не удалось. Во-вторых, его сопровождала свита. Что тоже обычным делом не назовёшь. Плюс следы эти человеческие. Так что немалое любопытство, поспешая в лазарет, я всё-таки испытывал.
Марфа встретила меня на крыльце. Выглядела кухарка взволнованной и счастливой.
— Спокойно, — строго сказал я ей, видя, что женщина готовится излить на меня очередную порцию навязчивой благодарности. — Рад за вас, поздравляю и всё такое, но мне нужно поговорить с Кириллом.
— Да-да, конечно, ваше благородие! — закивала она. — Ему и самому не терпится вас поблагодарить за чудесное спасение!
В этом я сильно сомневался.
— Ждите здесь, — сказал я ей. — Обсудите с Сяолуном меню на будущее или что-нибудь в этом роде.
И немедленно вошёл в дом, оставив Марфу в лёгкой растерянности.
Внутри из взрослых была только Протасова.
Парень выглядел куда лучше прежнего. Круги под глазами, осунувшееся лицо с заострившимися чертами, но на умирающего уже точно не походил.
Полулежал на паре тощих подушек, укрытый до груди одеялом. При виде меня испуганно вздрогнул и замигал глазёнками.
— Рад видеть, что тебе лучше, — сказал я, кивнув докторше. — Мне сказали, ты уже можешь говорить.
Парень кивнул, не сводя с меня глаз.
— Пациент ещё очень слаб, — проговорила Протасова. — Я бы не рекомендовала утомлять его.
— Я должен задать пару вопросов.
— Понимаю. Оставить вас?
— Не нужно.
Парню будет спокойней в обществе врача, а что бы он мне ни поведал, сохранить в тайне всё равно не удастся. Что-нибудь ляпнет матери, та — ещё кому-нибудь. Слухи имеют неприятное свойство распространяться, словно семена по ветру. Да и зачем разводить секреты? Это только напряжёт кабальных. А мне они нужны, по возможности, спокойными.
Взяв стул, я придвинул его к кровати. Кирилл следил за мной, как затравленный зверёк. Видать, опасался, что получит нагоняй за то, что отправился с приятелем на развалины.
— Меня зовут Родион, — напомнил я. — А ты Кирилл, верно?
Мальчик кивнул. И вдруг сипло проговорил:
— Господин проектировщик, мы ничего плохого не хотели! Честное слово! Только поискать артефакты. За них скупщик обещал…
Я жестом велел ему умолкнуть.
— Не трать силы. Ты слышал доктора. Никто вас ни в чём не винит. Кто бы на вашем месте удержался? Но я должен знать, что случилось. Всё, что ты помнишь. В подробностях.
Парень сглотнул. Его лицо исказила болезненная гримаса.
— Это необходимо для общей безопасности, — сказал я мягко. — Итак, вы с Димой отправились искать артефакты. Что было дальше?
— Мы… заметили человека, — ответил мальчик. — Он…
— Погоди, — вырвалось у меня. — Как это — человека?
Неужели следы всё-таки были не совпадением?
Мальчик слегка кивнул.
— Ну, да. Высокого такого, худого. Он стоял и смотрел на нас. Мы испугались и побежали. Думали… — он смущённо замолчал и потупился.
— Что это я?
— Ну, да… Сначала так и решили. А потом Димка и говорит, мол, не похож он на вас. Я обернулся, а его, человека этого, уже и не было. А потом… у меня голова закружилась.
— И?
— А всё, ваше благородие. Больше ничего не помню. Наверное, сознание потерял.
Я откинулся на спинку скрипнувшего стула. Негусто. Даже меньше, чем я рассчитывал. Что же касается того, что пацаны видели человеческую фигуру, так это, в общем-то, ничего не значит. Исчадия часто из бывших людей получаются. Куда чаще, чем из животных. Правда, они обычно сильно в размерах увеличиваются, но парни, вероятно, видели фигуру издалека.
— Ты этого человека разглядел? — попытался я ухватиться за соломинку.
— Не-а. Совсем не разглядел. Он далеко стоял. Только… одет был странно, — Кирилл нахмурился. — Как будто даже и вообще голый. Но это так только показалось мне. Чёрное на нём что-то было. В обтяжку, наверное. Мы на него особо-то не глядели, — добавил он, смутившись.
— Стыдиться тут нечего, — сказал я серьёзно. — Правильно сделали, что побежали.
— Ага. Только он нас всё равно догнал, выходит. Мама сказала, вы его ловить ходили. И видели каких-то чудищ. Правда это? — в глазах загорелось любопытство.
— Видели, — кивнул я и встал. — Ну, ты отдыхай и набирайся сил. Скоро должен бегать уже.
— А Дима… — проговорил парень, взглянув на соседнюю койку, где лежал его приятель. — Он поправится?
— Спрашивал уже, — недовольно буркнула Протасова. — Всё, хватит тебе языком-то чесать. Вон уже сипишь, как порванный баян.
Она была права: разговор дался Кириллу нелегко. Он, и правда, уже едва мог произносить слова, делая между ними паузы.
— Знаете… что мне… показалось, — сказал он вдруг. — Как будто… это была… женщина. Наверное… из-за волос. Ну, причёска. Такая.
А вот это действительно интересно. Исчадия женского пола, конечно, встречались, но волосы у чудовищ обычно выпадали. Это один из признаков трансформации. Так что монстр с шевелюрой… Странно. Впрочем, может, это была лишь оптическая иллюзия. Парень сам сказал, чтобы было темно, и он почти ничего не разглядел.
— До встречи, — кивнул я ему и направился к выходу.
— Вы… не сердитесь? — донеслось до меня.
Пришлось притормозить на пороге.
— Нет. Но это не значит, что можно болтаться по развалинам? Ясно?
Мальчик быстро закивал.
— Да… Мы больше… не будем! Честное слово!
— Я это запомню. Мария Игнатьевна, оставляю вас с вашими подопечными.
Когда я вышел, Марфа горячо спорила с Сяолуном о том, какой гарнир лучше подходит к жареным колбаскам. Было видно, что она едва сдерживается в выражениях, но положение моего личного слуги, которое занимал камердинер, не позволяло ей давать языку волю.