Мой путь лежал мимо лазарета, так что вскоре я услышал приглушённые голоса. Парочка о чём-то спорила.
Ну, милые бранятся — только тешатся.
Надо быстро проскочить мимо, не привлекая внимания.
— … насчёт Львова очень даже имеют место быть, — донёсся до меня голос Жарикова.
Это заставило меня притормозить. Так-так… То есть, они вышли среди ночи поболтать обо мне⁈ Неожиданно… И подозрительно.
На улице появились три женщины из «отряда» Глухарёва. Припозднились что-то. Ещё немного, и они заметили бы меня, так что я шагнул в узкий просвет между бараком и медпунктом. Лунный свет сюда не проникал, и меня окутывал бархатистый мрак.
Итак, о чём там болтают Протасова с Жариковым?
Прижавшись к стене, я проник ухом в тень. Немного магии в быту бывает весьма полезным. Мысленно я нащупал тени, которые отбрасывали докторша и скупщик артефактов. Отлично!
Моё ухо высунулось из земли позади Протасовой. Теперь я мог отчётливо слышать каждое слово.
Глава 20
— Говорю тебе, Маша, этот Львов странный! — горячо бубнил Жариков. Похоже, пока я перемещался в своё укрытие, собеседники перешли почти на шёпот. — Ты же сама сказала, что никто и никогда не мог справиться с Гнилью, если она так глубоко проникла в человека! Ну, и как, по-твоему, он вылечил мальца? Он ведь даже не Целитель! А если бы и был — это невозможно. Все это знают! И не говори мне про медицинские феномены! У них у всех есть объяснение, если покопаться!
— Есть и у этого, — с лёгким раздражением ответила докторша. — И оно, каким бы ни было, точно лучше твоего!
— Маш, я ведь не утверждаю, что Львов Исчадие! Но он должен быть как-то связан с Изломом. Иначе как ему удалось справиться с Гнилью-то⁈
— Ты сам себя слышишь? Если бы он имел какое-то отношение к этой дряни, то не стал бы никого лечить. Это нелогичный бред. К тому же, нет никаких доказательств, что Львов вообще имеет отношение к тому, что дети пошли на поправку. Ну, был он с ними несколько минут. Что с того? Совпадение…
— Совпадение! — воскликнул Жариков и тут же снова перешёл на шёпот: — Это не было никаким чёртовым совпадением, и ты это отлично понимаешь!
— Что бы ни случилось, это не означает, что наш проектировщик — жертва Излома, — подчёркнуто спокойно произнесла докторша. — Он вообще только недавно приехал.
— Но он же был в Изломе! Вместе с егерями!
— И что? Егеря там бывают регулярно. Разумеется, ему дали антидот.
— А если нет? Если забыли? Или он его не принял?
— Всё равно Гниль так не работает. Да и нужно больше времени, чтобы заразиться.
— Не так уж много известно о том, как она работает.
— Всё, мне надоело это обсуждать! Я должна идти в дом — дать мальчикам лекарство. А ты уходи. И выкинь из головы эту дурацкие мысли. Я знаю, ты беспокоишься, но тут и в помине нет того, чего ты боишься.
— Ладно, как скажешь, — нехотя проговорил Жариков. Было слышно, что ему просто неохота спорить с женщиной, и он остался при своём мнении. — Зайду, когда пацан отключится?
— Конечно, — раздался звук лёгкого поцелуя. — Ну, всё, иди уже! Фантазёр ты мой.
Дальше слушать было нечего. Разговор оказался любопытный. Весьма. Если скупщик начнёт делиться своими мыслями с другими жителями посёлка, до добра это не доведёт.
Я отлепился от стены.
За углом раздался стук двери: Протасова поднялась в лазарет. Подождав немного, я вышел из тени и сделал несколько шагов вперёд. Жарикова нигде видно не было. Наверное, успел юркнуть в один из домов. Я так и не знал, где он обретается с тех пор, как его выставила Марфа. Подозревал, что нашёл приют у проституток. Интересно, как к этому относится Протасова? Судя по всему, вполне лояльно.
Я зашагал в сторону дома.
Сложившуюся ситуацию стоило серьёзно обмозговать. Скупщик явно верил в то, что говорил. Хуже всего то, что отчасти он прав. Я действительно имею отношение к Излому. Не такое, как он думает, и всё же.
Войдя в дом, я вздохнул с облегчением. Всё-таки, ютиться в халупе с Сяолуном все эти дни было некоторым испытанием. А когда с нами ещё и священник жил… В общем, скромный, по меркам дворянства, новый домик показался мне истинными хоромами. Как говорится, всё познаётся в сравнении.
Из гостиной вышел камердинер. В руках он держал толстенную книгу в потрёпанном переплёте, на носу красовались приспущенные на самый кончик очки.
— Услышал, что кто-то вошёл, — сказал он, смерив меня взглядом с головы до ног. — Как ваша охота? Что-то не вижу боевых трофеев.
— Это был Загосский, — ответил я, скидывая ботинки и засовывая ноги в стоявшие подле двери мягкие тапочки. — Он погиб.
Сяолун приподнял брови.
— Вы его убили? В этом была необходимость?
— Нет. В смысле — не убил. Сам свалился и сломал шею.
— Понятно. И где тело? Оставили в развалинах?
Я вкратце пересказал нашу встречу с инженером и его спутниками.
— Ваше милосердие делает вам честь, — одобрительно кивнул камердинер. — Я опасался, что вы поддадитесь провокациям этой пигалицы.
Последние слова относились к ИскИну.
— Напрасно. Что читаешь?
— Поваренную книгу Александра Дюма. Прелестная вещица, но выбор блюд изобретательным не назовёшь.
— У него и кулинарное пособие есть?
Мы прошли в гостиную, где я плюхнулся на диван, закинув ноги на подлокотник.
— Написал в конце жизни, когда его театр прогорел, и ему пришлось перебраться из столицы на побережье. Там, со своим преданным слугой, Дюма и занялся составлением этого фолианта, — Сяолун загнул страницу и положил книгу на антикварный журнальный столик. — Салаты он считал кормом для коров, а выпечку — тратой времени. Гарниры вообще не признавал. Весьма занятная точка зрения на гастрономию.
— Да уж… А ты на кой чёрт это читаешь?
— Подыскиваю рецепты. Увы, Дюма описывал слишком много блюд из морепродуктов. Они нам, по понятной причине, не подойдут.
Я усмехнулся.
— Небось, там ещё и в каждый второй рецепт чёрные трюфели надо класть?
— Вроде того. Не уверен, что смогу раздобыть нужные ингредиенты для большинства блюд, но кое-что подойдёт. Озадачу Марфу.
— Может, не стоит?
— Кухарка должна расти. Я прочу ей место белой поварихи. В далёком будущем.
— Я тебя умоляю! Что за барские у тебя замашки? Пусть готовит и для меня, и для слуг.
Сяолун покачал головой, стянул очки и, аккуратно сложив, убрал в карман пиджака.
— Это исключено, хозяин. Если вам наплевать на приличия, то мне нет.
Я отмахнулся.
— Ладно, как знаешь. И это… Считай, что тебя повысили. Отныне ты дворецкий. Официально.
Сяолун отвесил церемонный поклон.
— Спасибо за доверие, хозяин. Постараюсь вас не подвести. Надеюсь, ваш выбор пал на меня не потому, что здесь нет иных подходящих кандидатур?
— Ну, что ты! Кто ещё сможет так задолбать слуг, как ты?
Сяолун польщённо улыбнулся.
— Даже не представляю, — ответил он. — Время позднее, но, если вам угодно перекусить, от ужина осталось холодное мясо.
— Нет, спасибо. Я сейчас лягу.
— Спокойной ночи, хозяин, — поклонившись, Сяолун вышел из комнаты.
Наверное, опять усядется перед дверью, как верный пёс. Когда заведу дружину, это нужно будет прекратить. Незачем дворецкому по ночам на пороге ошиваться. Тем более, что андроид не боевой робот и в серьёзной драке может пострадать. У меня, конечно, есть лицензированная схема для починки, шедшая в комплекте с документами на синтетика, но что, если ему разнесут микрочип, отвечающий за личность, и Сяолун обнулится? Другого камердинера — то есть, теперь уже дворецкого — мне не нужно.
Перед сном я обдумал происходящее на участке. Какова вероятность, что кто-то из местных женщин стал Исчадием? Следовало признать, это вполне могло случиться. Но, как известно, изменённые превращаются в огромных уродливых тварей. И свиту не собирают. Допустим, жертва Гнили каким-то образом сохранила прежний вид. И продолжает жить среди людей, выдавая себя за обычного человека. Могло такое случиться? Вряд ли. Сказал бы кто угодно, но только не я. Потому что теперь, когда стало ясно, что природа Излома — хаос, очевидно, что произойти может, что угодно. В прямом смысле. Ибо хаос — это случайности. И странности, о которых я узнал по прибытии сюда, свидетельствуют, что случайность произошла. Так что никакие версии отбрасывать нельзя.
Итак, допустим, Исчадие — это одна из женщин. «Подозреваемых» слишком много. Не только на моём участке, но и на соседних проживают десятки представительниц прекрасного пола.
Конечно, остаётся вариант, что всё это — бред, и монстр остался в руинах из-за недосмотра ассенизаторов. Во всяком случае, попасть сюда со стороны Излома после установления силового поля на границе он не мог.
Что всё это мне даёт? Ничего. Кроме того, что, кем бы ни было чудовище, оно куда опасней тех, на которых обычно охотятся егеря. Я столкнулся с чем-то новым. Иным уровнем развития Исчадия. Которое ведёт себя очень странно. Что-то держит его на развалинах, но при этом тварь не нападает на жителей посёлка и, вообще, старается особо не светиться. Не похоже это на порождённых Гнилью.
Я не заметил, как уснул, а когда открыл глаза, сквозь шторы пробивалось яркое утреннее солнце.
Откинув одеяло, я встал и вышел в гостиную, чтобы сообщить Сяолуну о своём пробуждении и потребовать воды для умывания.
И остановился, как вкопанный.
Ибо на спинке дивана сидела девушка-подросток с торчащими в разные стороны малиновыми волосами, агрессивными тенями вокруг золотистых глаз, чёрной помадой и пирсингом по всей физиономии, одетая в чёрную футболку и кожаную юбку до колен, чулки в крупную сетку и огромные высокие ботинки на толстенной подошве. На шее красовался обильно утыканный стальными шипами кожаный чокер, а на пальцах — громоздкие кольца с черепами.
— Васап, хозяин, — взмахнула она покрытой татуировками рукой. — Как жиза? Нормально покемарил?
Я пару раз моргнул, чтобы убедиться, что мне это не кажется. Но деваха была вполне настоящей. Если не считать, что светилась.