А ведь как он мучился последние недели! Тогда, ровно три недели назад, он встретил этого Картера прямо в порту. Выслушал отчет устно, прямо в порту, подумал немного и выписал чек на пять тысяч прямо на месте, пообещав выплатить остаток сразу после получения письменного отчета. Одобрил решение Ника продолжать наблюдение, пообещал покрывать и эти расходы, но после этого немедленно распрощался с сыщиком.
И тут же бросился добывать подробности про этот самый ниобий-танталовый концентрат, у кого он есть, сколько стоит…
Но еще через неделю, получив от Картера сведения, что Воронцов скупает весь концентрат, до которого дотянется, а также разделенные соединения ниобия и тантала, он махнул рукой и распорядился о том же самом. Так что теперь он был единоличным собственником примерно двух сотен фунтов этого самого концентрата. По всему американскому континенту, что по северной его части, что по южной, свободным осталось не более полуфунта. И эксперты уверяли его, что в Европе концентрат этот есть только в Швеции, причем запасы его оценивались не более, чем в полторы сотни фунтов. То есть, они с Воронцовым на пару теперь владеют большей частью этого чертового концентрата.
Всё это время смущало его другое. За всю эту чертовщину с редкими металлами он выложил около семи тысяч долларов. И это несмотря на срочность и секретность скупки, и прочие переплаты, вызванные тем, что кое-где он платил за чистые препараты, а не за концентрат.
Зато теперь ему все ясно! Лампочки!! Тончайшая, почти невесомая нить позволит сделать лампочку стоимостью в десяток-другой центов. Похоже, этот самый «концентрат» скоро будет стоить дороже золота! Так что он, Фред, очень неплохо наживет на этом. И ведь про такое ему уже доводилось слышать. Еще век назад от платины все плевались, считали бросовым металлом, а потом она вдруг быстро стала цениться дороже золота. А теперь тот же путь предстоит и танталу.
Чёрт, какой же он идиот! Лопух! Сидит тут и пускает слюни, радуясь своей удаче… А надо срочно скупать акции рудников. У него, Фреда, у единственного в стране на данный момент есть и деньги, и знание о ценности ниобий-танталового концентрата, и список рудников Америки, из руд которых этот концентрат получают. И запасы на рудниках запасы куда больше того, что есть у него! Но это пока. Уже через несколько часов «биржевые акулы» дойдут до той же мысли. И акции этих рудников попрут вверх. Но он, Фред Морган и тут будет первым! Нет ничего лучше, чем играть на бирже, когда ты точно знаешь, куда двинется рынок! В такие моменты и делаются настоящие состояния!
— В контору! Срочно! — прокричал он водителю. Жене с сыном сегодня придется обойтись без его компании не только на завтрак, но и к ланчу.
«…В том, что история с «вызовом Эдисону» — чистой воды недоразумение, я рискнул признаться только Натали. Да и то — только после свадьбы. Для остальных же я «держал морду кирпичом», изображая, что так все и было задумано, и что у меня всё по плану.
Признаюсь, как на духу, решение проблемы пришло мне в голову на обратном пути из паломничества. Такое вот маленькое личное чудо. Покаялся — и пришло красивое решение проблемы. Но чудо это было внутреннее, убедительное только для того, с кем оно произошло.
Идея была проста, как апельсин в разрезе. Что мне требуется? Правильно, превзойти Эдисона! А какое достижение у него главное? Тоже известно. «Лампочка Эдисона». Она же обыкновенная лампа накаливания. С привычным патроном, цоколем, стеклянной колбой и вольфрамовой нитью накаливания. Так?
А вот и не так! Лампа Эдисона продавалась тут уже почти два десятка лет. А вольфрамовую нить, я точно знал, начнут ставить в лампочки лишь лет через десять. Хотя мысль очевидная. Физика утверждает, что эффективность лампочки тем выше, чем выше температура спирали. А вольфрам — самый тугоплавкий металл. Так почему не делают?
Тем более что, как выяснилось, Александр Лодыгин, русский ученый-электротехник, еще четверть века назад запатентовал использование в электрических лампах нитей накаливания из вольфрама, тантала и платины. Кстати, патенты были получены не только в России, но во всех странах Европы и даже в некоторых экзотических местах, вроде Австралии. Разумеется, я немедленно озаботился выкупом патента у наследников Лодыгина.
Но в чем же дело? Почему же используют не тугоплавкие металлы, а углеродные нити? Пришлось разбираться.
Оказалось, что все довольно просто. Электрическая мощность лампы прямо пропорциональна и силе тока, и напряжению. То есть мы можем получить одну и ту же мощность, подавая напряжение низкое, как у батарейки и сильный ток, а можем подать высокое напряжение и слабый ток. Мощность будет одинаковой. Но чем сильнее ток, тем выше потери в подводящих проводах, и тем больше металла потребуется на эти провода. То есть, электрические сети высокого напряжения более рентабельны, чем сети низкого напряжения. Поэтому в САСШ сейчас используют напряжение 110 Вольт, а в России — 127 Вольт.
Но с другой стороны, чем выше напряжение, тем более тонкую и длинную нить накаливания нужно применять. Кстати, Лодыгин это прекрасно понимал, и предложил свивать нити накаливания в спираль.
Вот только вольфрам — очень хрупкий и твердый металл. И нынешние металлурги понятия не имели, как тянуть из него нити. Да и из платины, судя по всему, пока не получалось.
В итоге, мне оставался только тантал. В любимой мной с детства «Энциклопедии юного химика» рассказывалось, что танталовые нити могут быть очень тонкими и прочными, их даже применяют в хирургии. Эврика! Нужно получить нити из тантала!
Вот только металлург Байков, к которому я обратился, меня расстроил. Металлурги на рубеже веков считали, что тантал тоже хрупок и совершенно не тянется. Об этом даже в справочниках говорилось. Поэтому с танталовыми нитями накаливания пока тоже никто не экспериментировал[34].
Целый день после такой новости я проходил, исполненный скорби, а потом меня осенило. Байков-то и полученную мной сталь с высоким содержанием хрома и никеля тоже считал почти чудом. Не получались такие стали до меня ни у кого. А все дело в том, что хром они восстанавливали углеродом. А я — алюминием. Вот нужная мне сталь и получилась. Что, если и с танталом такое попробовать? Мы попробовали и — ура! Тантал вышел пластичным и тянущимся, как надо. Более того, Байков сумел получить из тантала спирали накаливания втрое меньшего диаметра, чем было нужно для ламп этого напряжения.
И тут меня осенило! В конце концов, я химик или кто? В общем, я приостановил на время презентацию «лампы Воронцова» и, захватив запас оборудования и реактивов, ломанулся поездом до Обозерской, а затем на собаках на свой заводик.
Пора было поставить задачу Горобцам. Ребята оказались переимчивые, но главное — жутко преданные лично мне. Так что, если кому и поручить эту серию экспериментов, то только им, ну а заодно и стройку осмотрю.
Семецкий, узнав, куда я собрался, тут же упрекнул меня в легкомыслии, и взялся сопровождать. Причем не один, а с пятёркой подобранных им ветеранов.
На самом заводике я пробыл только три дня. Даже не столько объясняя задачу Горобцам, сколько «разгребая завалы», неизбежные, если владелец долго не посещает предприятие. А потом мы погнали на собаках вдоль будущей трассы канала. Еще на половину дня задержались в Повенце, и двинулись дальше, через Петрозаводск до самого Питера.
Попробуйте представить всю степень охренения и наших, и американцев, когда на первой же дневной стоянке Генри Хамбл сначала потребовал от меня, «показать, во что я превратился без занятий с ним». А после довольно приличных, в целом, результатов и из нагана, и из винчестера, и даже из винтовки Маузера, вдруг мрачно заявил, что так он и думал, что я совершенно разучился стрелять, а затем и изругал меня вдрызг, и лишь напоследок пообещал, что «займётся мной, пока мы вместе».
Думаю, вы поймёте, почему я в ответ лишь крепко обнял его…»
— Нет, нет и еще раз нет! Вы с ума сошли! Пулемёты для охраны стройки я покупать не буду, и не надейтесь!
— Понимаю, дорого! — не слишком даже и старательно изобразил скорбь Семецкий.
— Юра, да вы совсем обнаглели! Причём тут деньги-то? Нашел бы я эти десять тысяч. Я на стройку уже миллионы потратил, а она еще только началась. А тут десять тысяч какие-то… Хотя и свинство это, старые и раздолбанные «максимы» продавать по цене новых.
— И патроны еще!
— Да будет вам! Эти «максимы» старые, под патрон к берданке, сорок рублей за тысячу. А вы ж не воевать собираетесь, надеюсь? Так что по две с половиной тысячи на ствол, за все про все четыреста рублей. Вообще ни о чём!
— Так значит, покупаем? — изобразил радость поручик. — Так я мигом! Договорено уже все! И расчёты я уже подобрал. Вот только письмо у Великого князя подпишем, денежку переведем, к концу недели все четыре пулемета можно будет на стройку отправлять.
— Ну, зачем, зачем нам пулеметы на стройке? Вы б еще гаубицу предложили купить! Или крейсер!
— Гаубица нам ни к чему. А вот от пулемета толк будет! Помните, что нам в Надвоицах рассказали?
Ещё бы мне не помнить! Разумеется, тёзка имел в виду не памятный мне из будущего поселок Надвоицы, в котором стоял алюминиевый комбинат, а деревеньку, расположенную неподалеку. Мы остановились там на обед, а заодно, как всегда, Генри погонял меня, тренируя в стрельбе. В тот раз стреляли из винтовки Маузера образца 1998 года. Мишени были разные, и расстояния тоже менялись от пятидесяти до двухсот метров примерно. И вот когда я отстрелялся, кто-то из зрителей и бросил: «Волочевых» тоже так-то из винтовок стрелять натаскивают!
Разумеется, мы с Семецким ухватились за эту фразу и стали разматывать клубок. Оказалось, что примерно месяц назад кто-то снабдил ватаги, обитающие на четырех волоках, новенькими винтовками Бердана № 2. К ним так же добавили приличный запас патронов, так что нынче «сволочи с волока», как называют их местные, регулярно упражнялись в стрельбе. А дальше — больше. Выяснилось, что кто-то понимающий подсказал им, как поставить древесно-земляные укрепления на волоках. Нет, «волочевые» есть «волочевые», где-то они недопоняли, где-то поленились лес валить да землицу перекидывать, но в целом укрепились они прилично. Так что я в