— Ну, шо вы такое говорите? Какой из меня господин? Я — Изя, Изя с Тираспо́льской! Я один такой, меня вся Одесса знает. А «господ Нудельманов», я-таки дико извиняюсь, в Одессе много, вот хоть брат мой Абрам, тот — господин Нудельман. И сын его, как вырастет, будет господином Эммануилом Нудельманом зваться! А меня все звали и зовут просто Изя.
— Уничижение паче гордыни! — тихо, но с некоторым пониманием пробормотал Семецкий.
— Melius provinciae primum esse quam Romae secundus![52] — немного выбиваясь из образа провинциального еврея, ответил оружейных дел мастер.
Одессу недаром зовут Южной Пальмирой. В отличие от большинства других городов, она изначально строилась, как административный центр великой Империи, подобно Пальмире Северной. Это сходство нашло отражение и в архитектуре города. Еще Одесса должна была стать морскими воротами России на Чёрном море. И она стала и тем, и другим. Сейчас, на рубеже XX века Южная Пальмира была четвертым городом Империи, уступая и по размерам, и по богатству лишь Петербургу, Москве и Варшаве.
Именно отсюда уходило до девяноста процентов зерна на импорт. Отсюда к французам шли целые потоки чугуна и угля, случались даже курьезы, когда Россия по объему производства чугуна обгоняла саму Францию. Почему курьезы? Так французы наш чугун переделывали в сталь, а сталь — в машины, и нам же и продавали обратно, но уже в несколько раз дороже. И кому он улыбается, такой гешефт? Кому угодно, только не России!
И даже батумская нефть, по которой добыче Россия вот только что обогнала Америку, сначала шла трубами до Батума, потом мелкими наливняками сюда, в Нефтяную гавань Одесского порта, и лишь затем расходилась по всей Европе.
Само собой, импорт тоже шел сюда. Помимо официально ввозимых товаров хватало и контрабанды, о чём прекрасно знал каждый одессит, но не спешил говорить. Да и зачем языком трепать? Понимающему человеку и так понятно, почему вдруг в магазинчике Шнеерзона, к примеру, вторую неделю бойко идёт торговля английским сукном, хотя по документам он купил всего две штуки.
Каждый одессит с молоком матери впитывал не только гордость за свой город, но и умение «подобрать с пола свою копеечку», пользуясь местными особенностями.
Вот и Изя Нудельман нашёл-таки свою нишу. Помимо всего прочего, из Одессы состоятельные и знатные россияне ездили за рубеж. Больше всего было паломников в Святую землю и на Новый Афон. Существенно меньше — тех, кому доктора прописали для лечения астмы и прочих болезней воздух южных морей. Вон и цесаревич, наследник престола, тоже на Юге от болезней спасается[53]. Разумеется, не все на Кавказ едут, кто-то в Ялту, подражая императорской семье, но многих влекут Ницца и Неаполь, ведь там можно не только вдыхать лечебный воздух, но и неплохо развлечься. Изя же имел свой кусок хлеба на последнем, самом тонком ручейке путешественников, на тех, кто отплывал насладиться экзотикой.
И не так важно, собирались ли господа в далёкую Индию, где можно поохотиться на тигров, или в более близкую Африку, все равно им надо было закупиться оружием. И уже полвека, как всем в Империи было известно, что лучше сделать для этого небольшую остановку в Одессе. Импорт здесь самый дешевый, контрабанды тоже хватает. Ведь согласитесь, не слишком умно ехать в места, где все патроны английского, французского или немецкого стандарта с русским оружием. Да и серьёзный зверь требует серьезного же оружия, из самой лучшей стали.
Поначалу в одесских оружейных магазинах лишь продавали импортное оружие. Потом стали дорабатывать его под капризы клиента. А ведь чем богаче клиент, тем капризнее. В прошлом году один господин даже заказал, чтобы ему русскую трёхлинейную винтовку под патрон с остроконечной пулей переделали, как у винтовки маузера, например. Переделать-то Изя мог, но где сам такой патрон взять? А заказчик настаивал. В конце концов, он организовал-таки, чтобы Изе на Тираспольскую доставили три сотни экспериментальных патронов. Эксперименты-то ещё пять лет назад начались, но конца-краю им пока не видно. Но пока те патроны пришли, заказчик успел в карты проиграться и заказ отменил. Хорошо, что Изя с него задаток взял, а то убыток бы вышел!
Так что клиент у Изи и его собратьев по мастерству был! Клиент денежный, капризный, но вот беда — не слишком частый. И лет двадцать назад Изя придумал себе еще один источник дохода. Переделывать импортное оружие под отечественный патрон. Эвон, тот же винчестер 1895 года, который вчера для знаменитого миллионщика Воронцова купили, как раз из такого товара. Среди русских дворян иностранное оружие любили, но и копеечку ценили, поэтому такие гибриды и нашли спрос. Денег с такого клиента получалось меньше. Но клиентов было больше. Так что без куска хлеба старый Изя не останется!
А уж когда и у Мойши, сынишки его, прорезалась страсть и умение к семейному ремеслу, Изя испытал настоящую отцовскую гордость. Порадовал отца сынишка!
Впрочем, сейчас Мойша отца совсем даже не радовал, а, напротив.
— Не буду! — упрямо повторил он, за что вполне логично огрёб ещё один отцовский подзатыльник.
Но и после этого не внял, а отскочив в угол, набычился и повторил:
— Не буду я об эту туфту свои руки марать! Я себя не на помойке нашел!
— Нет, вы посмотрите, какая цаца! А кто неделю назад берданкам стволы укорачивал? А «Ли Нэви»[54] переделать ему, видите ли, не по чину! Да там мы хорошо, если дюжину рублей нажили! А тут, считай, сотни полторы обломится! — перешел Изя от подзатыльников к увещеваниям.
— Там работы было на полчаса! А тут недели три, не меньше! Да за это время можно десяток винчестеров под трёхлинейный патрон переделать! Впятеро больше заработаем!
— Эх, дитё ты неразумное! — вздохнул отец.
Увидев, что сын снова вскинулся, остановил его жестом и принялся разъяснять, загибая пальцы.
— Смотри сам! Во-первых, те винтовки ещё продать нужно будет, а на эту покупатель у нас уже есть. Во-вторых, даже если мы их продадим, впятеро больше мы лишь выручим. Но там и сами винтовки, и их материалы для их переделки стоить будут каждая как «Ли Нэви». А их десять, не одна. Так что заработаем мы с них, хорошо, если сотню. А с этой — полторы сотни будем иметь.
Мойша понурился, признавая правоту отца, но тот, как оказалось, не закончил.
— В-четвертых, Воронцова хорошо среди клиентов иметь. Даже если он у нас больше ничего не закажет, все равно похвастаемся. И покупателей больше будет. Ну и последнее, самое главное, мы ведь не только на винтовке заработаем, куда больше нам патроны принесут! Выданное ли дело, суметь патрон за рубль продать! Да ему красная цена пять копеек! Так что про этот гешефт по всей Одессе говорить станут! — многозначительно поднял указательный палец Изя. — Вник?
— Вник! — шмыгнув носом, ответил юноша. — Только вот патрон-то еще сделать надо! А фабрики у нас нет!
— Ну, ты и бестолочь! — в изумлении всплеснул руками старый мастер. — Ну как же нет? Ты что думаешь, папа тебе просто так, что ли, «Ли Нэви» переделывать задал?! Я же вчера всё и посчитал. У патрона к этой винтовке и основание гильзы, и её фланец, и плечо — всё по диаметру как раз между теми двумя патронами и есть! А что длина больше, так мы лишнее уберем и переобожмём под новую пулю. Делов-то!
Сын кивнул. Переобжимкой им заниматься доводилось. Всё нужное для этого имелось. Ну а что вручную работа не слишком быстрая, так им спешить некуда, времени — вагон целый и маленькая тележка!
— Навеску пороха уменьшим, она у американцев пятьдесят гран, как и в нашей трёхлинейке, а заказчик потребовал «всё посредине», а капсюль прежний оставим. Что-то мне подсказывает, что клиенту трехсот семидесяти калорий энергии пули маловато окажется, и он потом снова потребует навеску пороха увеличить.
— А пуля? — несмело поинтересовался сын. Мало ли, кому охота, чтобы снова бестолочью обозвали? Папка-то, оказывается, бикицер всё обсчитал, он, Мойша его резоны только сейчас, после объяснений понял. Может, и с пулей аналогично?
— Пуля нам нужна весом в сто пятьдесят четыре грана! — с намёком сказал ему отец и сделал паузу.
Ну, точно, есть у папки идея, где такие пули достать, не сильно напрягаясь. Что же он в виду имел-то? О! Точно!!!
— Пули для «трёхлинейки» возьмёшь! Из тех экспериментальных патронов! — радостно выпалил Мойша.
Отец довольно кивнул. Патроны-то те ему даром остались. Ну, он остроконечные пули вынул, на стандартные заменил, да и продал патроны, уже как обычные. А что? Лишние пятнадцать рубликов на дороге не валяются! А теперь вот, смотрите, и пулям применение нашлось. Чего ж добру пропадать, верно?
— Так ты потому на триста патронов и подрядился, что у тебя пуль таких больше не было? — запоздало догадался юноша.
— Ну, слава Господу, сообразил! Разумеется! Работы-то на два три-дня! А патронов для «Ли Нэви» у нас хватает! Были бы еще пули, я бы и на пятьсот подрядился! — тут он увидел в глазах сына вопрос, и продолжил. — Небось, гадаешь, зачем я время до осени брал, если всё можно было к началу июля сделать? Да потому, что пятьсот рублей за месяц работы клиент платить не захочет. Жирно, скажет. А вот за целое лето — это ему уже приемлемо. А мне и не жалко! И так, куш приличный выходит! Вся Одесса завидовать будет!
«…После той феерической стрельбы мы всей компанией вернулись в «Гамбринус», и уж в этот раз я не пренебрёг ни их пивом, ни водочкой… Нет, вы не представляете, как я смеялся, узнав, что в этом заведении модно подавать к кружке пива и шкалик водки. Предполагалось сначала отпить полкружки пива, потом намахнуть шкалик водки и лишь затем допить оставшееся пиво. Более того, у них это носило название «ёрш» и подавалось под присказку: «Пиво без водки — деньги на ветер!»