– Это он. Злой гений нашей семьи.
Дайнека отложила салфетку, встала и подошла к портрету. Ничего особенного в лице князя Фабрицио не было. Большие карие глаза, крупный нос, оливкового цвета кожа, как у большинства итальянцев. Никаких скрытых или явных признаков очевидного зла она не заметила.
– Кем он был?
– В отличие от других мужчин нашей семьи князь Фабрицио отказался учиться в военной академии и поступил на химический факультет Кельнского университета. После окончания учебы вернулся на Сицилию. К тому времени его родители умерли, и он унаследовал этот замок. Как свидетельствуют различные документы и воспоминания современников, князь Фабрицио имел страсть к химическим опытам. Вы будете смеяться, но он занимался алхимией.
Дайнека уточнила:
– Выплавлял золото из свинца?
– Слишком утрированно или, если хотите, упрощенно. В те времена алхимики придерживались особого рода философии, считая свою науку инструментом качественных изменений внутри неодушевленных и одушевленных объектов. Неодушевленным объектом мог быть свинец, одушевленным – человек и его сущность.
– Впервые такое слышу!
– Просто не вникали в суть вопроса. В нашей семье эта тема обсуждалась, сколько себя помню. Алхимия получения золота называется внешней. Перерождение человека, трансмутация духа, как переход на новый уровень, достижение бессмертия или даже воскрешение мертвых – это внутренняя алхимия. Вы наверняка слышали такие словосочетания: красный лев, жизненный эликсир, красная тинктура.
– Нет. Никогда.
– Речь идет о философском камне – мифической панацее, с помощью которой возможно творить чудеса.
– Опыты князя Фабрицио увенчались успехом?
– Об этом никто не знает. Сам он, будучи уже нездоров, утверждал, что получил некое вещество, или субстанцию, которая «перевернет мир» – он так и написал в своем завещании.
– И что это было? – Дайнеку обуяло любопытство. – Нашли эту субстанцию?
Франческа покачала головой:
– Нет, не нашли, как и величайшее сокровище, которое он завещал наследнику – моему деду. После смерти князя Фабрицио здесь все обыскали. В лаборатории было пусто – ничего, кроме спиртовок, мензурок, ртути, серы и соли.
– У князя была своя лаборатория?
– Она и теперь есть.
– До сих пор сохранилась? – От волнения у Дайнеки пересохло во рту. – Можно посмотреть?
– Кармелло вам покажет. Она – в заброшенной части замка. Я бывала там в детстве, когда бегала по замку с сестрами.
– Значит, никаких сокровищ не обнаружили?
– Скорее всего, их и не было. Князь Фабрицио, как бы это сказать, перед смертью был не в себе. Так же как и мой бедный внук. И тоже из-за разбитых надежд.
К ним подошел Сальваторе ди Скьяра и, вникнув в разговор, на правах близкого родственника дополнил:
– Жена князя Фабрицио умерла от чахотки через два месяца после свадьбы. Ей было семнадцать.
– Надо же, какое несчастье.
– Нужно заметить, что после ее смерти князь повел себя несколько странно. – Франческа повернулась к портрету предка и посмотрела на него с осуждением. – Во-первых, он никого не подпустил к гробу жены, за что его осудили в обществе. В склеп сопровождал ее в одиночестве. Когда, согласно завещанию, искали сокровища, склеп княгини тщательно обследовали…
– И что? – в нетерпении спросила Дайнека.
В разговор снова вмешался Сальваторе ди Скьяра:
– Представьте себе, он был пуст!
– То есть как?
– В склепе не было ни гроба, ни останков княгини, – сказала Франческа.
– Куда же она делась?
– По всей вероятности, ее там никогда и не было.
– Но где же она тогда похоронена? – удивилась Дайнека.
Франческа опустила портьеру, закрыв портрет.
– Об этом много говорили. Выдвигали самые неправдоподобные версии.
– К примеру?
– Будто бы князю удалось оживить жену.
– Чего в принципе быть не могло, – уверенно заметил Сальваторе ди Скьяра.
– В такое трудно поверить, – согласилась Дайнека.
– Алхимия – это всегда секреты и тайны, – проговорила Франческа. – Не удивлюсь, если все так и было. Но если Альма осталась жива, зачем ему было делать все эти глупости?
– Как вы сказали? – заинтересовалась Дайнека. – Вы сказали – Альма? Но ведь так зовут куклу Джедже?
Фраческа и ее внучатый племянник Сальваторе ди Скьяра многозначительно переглянулись. Глядя на них, Дайнеке показалось, что они что-то скрывают. Однако Франческа решила все объяснить:
– Дело в том, что через полгода после смерти жены князь Фабрицио совершил необъяснимый поступок, который обсуждали не только на Сицилии, но и на материковой части Италии. Он отправился в Мюнхен, где обратился к одной известной художнице и заказал ей ростовую куклу – точную копию умершей супруги. Все работы по ее изготовлению велись на основании фотографий, описаний и гардероба покойной. Так что впоследствии ей пришлись впору платья и даже кружевное белье княгини. Тело куклы было обтянуто тончайшим шелком, на ощупь можно было обмануться и решить, что это нежная кожа молодой женщины. По требованию князя Фабрицио у куклы открывался рот, а во рту был язык. Когда князь вернулся со своей новой Альмой в замок, он был недоволен работой. В моем архиве сохранился черновик его письма к художнице, изготовившей куклу. Там он пишет: «Натянуть на нее чулок так же невозможно, как упросить французскую танцовщицу вальсировать с медведем».
– Непонятно…
– Первоначально тело Альмы набили пухом, и оно было недостаточно упругим. Потом набивку сменили. Дело в том… – Принцесса покосилась на Сальваторе. – Мальчик, заткни уши!
Тридцатилетний мужчина Сальваторе ди Скьяра, улыбнувшись, вернулся к столу.
– Дело в том, – повторила Франческа, – что несносный граф проделывал со своей куклой все эти гадости, которые современные испорченные мужчины проделывают с резиновыми куклами.
– Романтики в этой истории нет, – понятливо кивнула Дайнека.
– Отнюдь! – запротестовала принцесса. – Любовь князя Фабрицио к своей жене – образец высочайшего проявления супружеской преданности. Когда он вез куклу из Мюнхена, у нее было отдельное купе в мягком вагоне. При ней состояли горничная и камердинер. Он возил ее на приемы и в оперу. Представьте себе, как смотрели обыватели на ложу князя Фабрицио, когда там сидела увешанная бриллиантами кукла. Кстати, – Франческа поправила на голове алмазную диадему, – большая часть старинных драгоценностей, перешедших по наследству ко мне, покупались для куклы. – Она утомленно вздохнула. – К счастью, весь этот позор скоро закончился. Спустя три года после смерти жены князь Фабрицио скончался от воспаления мозга.
– На этом все закончилось?
Принцесса снова вздохнула:
– Увы, нет. Спустя сотню лет куклу нашел Джедже. Кто-то из слуг назвал ее имя, и бедный мальчик решил, что она – его погибшая девушка. По какому-то мистическому совпадению ее звали так же.
– Альма?
– Как будто мало других женских имен… – проронила Франческа и жестом пригласила Дайнеку к столу.
В их отсутствие между депутатом Куземано и Клодией завязался разговор о последних событиях политической жизни Италии, что нисколько не заинтересовало Дайнеку. Вспомнив, что недавно звонил отец, она схватилась за телефон и увидела, что ей пришла эсэмэска. Сергей Вешкин сообщал номер рейса, на котором прилетит Влад Пилевский. В сообщении он дал его телефон.
– Что такое? – поинтересовалась Франческа.
– Завтра прилетает мой друг. Я говорила о нем.
– Скажу, чтобы послали авто. – Принцесса вставила в мундштук сигарету и закурила. Выпустив дым, поинтересовалась: – А что ваша родственница?
– Настя? – Дайнека неопределенно пожала плечами. – Возможно, она тоже приедет. Но позже.
– На всякий случай распоряжусь, чтобы для нее приготовили комнату.
– В замке?
– И здесь, и на вилле. Вы ведь хотели туда поехать?
Собравшись подтвердить это свое желание, Дайнека вдруг вспомнила про завещание князя Фабрицио и его лабораторию.
– Если можно, я поживу здесь.
– Как пожелаете. Но завтра утром я переезжаю на виллу. Мне нужен свежий морской воздух.
Глава 19Розы и тлен
Ей снились цветы: розы, маргаритки, фиалки. Воздух был напоен их ароматами так густо, что его можно было разливать по стаканам и пить через соломинку. А еще в приснившемся саду был фонтан и пели разноголосые птицы.
Когда Дайнека проснулась, у нее осталось ощущение светлой радости и беззаботности. Не тратя попусту время, она вскочила с кровати и настежь распахнула балкон. Все то, что было во сне, повторилось, но теперь уже наяву: густой запах цветов, журчание воды и многоголосное пение птиц.
В глубине сада, где стояли мраморные скамьи и статуя, покрытая желтоватыми пятнами лишайника, вперемежку с кустами роз тянулись к свету цветы. За этими красотами высилась стриженая изгородь из мирта. Густой, перенасыщенный ароматическими маслами и цветочными запахами воздух источал едва уловимый гнилостный запах. Так пахла красноватая глинистая земля, которую с восходом солнца полил садовник.
– Доброе утро, синьорина Дайнека! – Под ее балконом, задрав голову, стоял Сальваторе ди Скьяра. Рядом с ним – высокий светловолосый мужчина. – Позвольте вам представить моего компаньона. Его зовут Савелий, он из России.
– Привет! – на русском языке крикнул Савелий.
– Спускайтесь к завтраку! – Сальваторе махнул рукой.
Дайнека молча кивнула и, вспомнив, что на ней ночная рубашка, убежала с балкона.
Всего десять минут ей потребовалось, чтобы умыться и привести себя в порядок. Свежая, с мокрыми волосами, она спустилась в столовую. За столом сидели двое: Сальваторе и его русский компаньон. Вокруг них крутились официанты.
Увидев Дайнеку, мужчины встали. Официант выдвинул стул, и она села напротив.
– Еще раз представлю моего компаньона – Савелий, – затем Сальваторе указал на нее: – Синьорина Дайнека.
– Это имя или фамилия? – спросил Савелий по-русски.