– Нет, все по плану, – махнул рукой Ожаровский.
– Сколько с вами людей? – поинтересовался я, сомневаясь, что атаман решился на такой путь без своих приближенных.
Догадался я правильно, вместо полусотни автоматчиков у нас отряд увеличился до сотни, за счет усиления казаками. Правда, меня Владимир Федорович смог убедить, что в этом имеется рациональное зерно. Как ни крути, а мы вступаем на земли казачества. Договориться казакам между собой намного легче, как и объяснить происходящее. Да и не отдавал я конкретное распоряжение в отношении атамана. Казачье войско выполнит приказ, и этого достаточно. Ошибки и просчеты с моей стороны случаются: как ни крути, но предугадать все невозможно, а опыт приходит со временем.
На одной железнодорожной станции состоялся разговор по телефону с Анзором. Рисковали осознанно, но другого выхода не имелось. Дождавшись позднего вечера, я в сопровождении Александра и пятерых младших офицеров навестил станционного смотрителя. Территория еще не мятежников, но приграничная, если так можно выразиться, и любой чужак вызывает подозрение.
– Дед, ты не пыхти и на свое ружье в углу взгляды не бросай, – скаля ровные зубы, усмехнулся Жало. – К разбойникам, как видишь, отношения мы не имеем, пару звонков сделаем и тихо уйдем.
– Угомонись, – хлопнул я своего помощника по плечу и выложил на стол перед станционным смотрителем указ императрицы. – Читайте, а за вторжение – извините, но шум нам ни к чему.
Дед сидит на кухне в исподнем, его жена, завернувшись в одеяло – на кровати в горнице и прижала ладонь ко рту, чтобы не заголосить. Нет, мы не вламывались, в ворота долго стучали, собака смотрителя надрывалась лаем, и минут через пять дед сам из калитки вышел с вопросом, мол, кого это черти ночью принесли. Ну, под дулами револьверов он сразу замолчал, но собаке приказал на место идти, это я попросил, чтобы не пострадал лохматый охранник.
– Как звать-то вас? – обратился я к деду, который, шевеля губами, читает документ.
– Естафьев Илья, Михайлов сын, – ответил мне тот и, отложив документ, удивленно спросил: – Ежели вы не лихие люди, пошто ночами шастаете?
– Не твоего ума дело, дед! – шагнул к нему Александр.
– Илья Михайлович, не слушайте моего помощника, он просто спать хочет, оттого и злится на всех, – показал я Александру кулак. – Нам помощь нужна, требуется один звонок сделать, но так, чтобы никто не узнал о нашем присутствии.
– Императрица-матушка одобрит? – нахмурил седые брови дед.
– В указе сказано, чтобы подданные России оказывали нам поддержку, – ответил я и, взяв со стола бумагу, убрал ее в карман.
– И что от меня требуется? – потер щеку смотритель.
– Позвонить в Екатеринбург, на вокзал и спросить смотрителя Филимонова, у которого уточнить, не отстал ли поезд от расписания и когда расчетное время прибытия, – объяснил я.
Естественно, нет на вокзале в Екатеринбурге смотрителя с такой фамилией, но барышня-телефонистка сразу переведет звонок в мою усадьбу, где должен дожидаться звонка Анзор. Мой советник по контрразведке должен уточнить положение дел, будет ли встреча с генералом Квазиным, когда и где, также он сообщит о движении войсковых эшелонов в нашем направлении.
Смотритель выполнил мои указания, соединили его с Екатеринбургом, ждать, правда, пришлось около десяти минут, что, по меркам этого времени, довольно быстро. Анзор ответил, что поезда расписание не нарушают, идут по графику, в станице Иловлинской возьмут груз подсолнечного масла, послезавтра в одиннадцать утра. Уточнив, что вопросов больше к смотрителю Филимонову нет, Анзор, не прощаясь, завершил разговор.
– Спасибо, Илья Михайлович, за помощь, – улыбнулся я и положил перед ним десять золотых сибирских рублей. – Лично от меня, в знак признательности.
– Премного благодарен, – прищурившись, всмотрелся в мое лицо дед. – Неужто вы тот, чьи фото рядом с императрицей печатали в газетах?!
– Дед, ты же бумагу читал! Чего спрашиваешь? – усмехнулся Александр.
– Дык, простите старика, не признал! Может, с дороги перекусить изволите? Не побрезгуйте! – Он встал с табуретки и отвесил поклон, после чего заорал на всю хату: – Ксана! Гости к нам важные, а ты в кровати валяешься! Давай, дурная баба, на стол собирай!
– Простите, но у нас нет времени, – покачал я головой. – Даст бог, свидимся, а сейчас нам пора.
Смотритель позабыл все свои страхи, засуетился, предлагал отдохнуть, но мы отказались. Переход предстоит приличный, до станицы Иловлинской путь не близкий, а еще предстоит осмотреться на месте.
До пункта назначения мы добрались без приключений, что даже как-то удивительно. Но, с другой стороны, если о нашем продвижении и знали войска императрицы, то никак на это не отреагировали. Были сомнения в переходе незримой границы, на земли, захваченные мятежниками, но кордонов не встретили, да и все время были в движении; но, возможно, просто поостереглись к нам дозорные выходить и уточнять, кто мы такие и куда движемся.
– Иван Макарович, так как завтра действуем? – уточнил у меня Александр, когда мы в лесу на ночлег расположились и до станицы осталось минут десять ходьбы неспешным шагом.
– Да чего там думать-то! – хмыкнул атаман. – Зашлем пару хлопцев, чтобы нам отмашку дали, когда мятежник главный прибудет, а потом сабли наголо – и в галоп! Порубаем всех в капусту, а тех, кто спрячется, вы из своих автоматов добьете!
– Насчет разведки – мысль здравая, – кивнул я атаману. – Но думаю, безоглядно лезть на рожон не стоит, людей положим и не факт, что цели достигнем.
В идеале я рассчитывал на удачу, чтобы незаметно к ставке врага подобраться, произвести зачистку и уйти. Понимаю, что все зависит от обстоятельств и возможны различные неожиданности. Имелся еще вариант пленить штаб мятежников во главе с Квазиным, но это маловероятно. Характеристику генерал-майора я давно составил: тот не сдастся, скорее пулю себе в висок пустит.
Двое казаков доложили, что в станице готовятся к приезду высоких чинов, но усиленной охраны нет. Человек двадцать служивых насчитали и три пулеметных расчета на подступах. Приехать Квазин может тремя путями: поездом, верхом, на авто. Если железнодорожная ветка одна, то дорог несколько, перекрыть все направления невозможно, этот вариант мы еще с Анзором прорабатывали, остается только захват станицы. Скрепя сердце согласился я на план атамана. Как ни крути, а честный бой лучше диверсионной вылазки. Вскоре еще разведчики вернулись и доложили, что «гости» прибыли.
– Хлопцы! По коням! – раздался громкий крик Ожаровского. – Станичников не трогать, только тех, кто окажет сопротивление, находится в военной форме и с оружием в руках! Урядник Кирсанов, вы со своими хлопцами обеспечите отряду вход в Иловлинскую, через полчаса мы выступаем! Вопросы?
Никто ничего не спросил, только с десяток казаков, повинуясь короткой команде своего офицера, спешились и побежали в сторону станицы. Смотрим за минутной стрелкой и надеемся, что не откроется стрельба. Тридцать минут прошло, и мы выступаем. Первая огневая точка – наша, пулемет развернут в сторону станицы, это заметил краем глаза, Бес несется во весь опор, стараясь не пропустить никого вперед.
Эпилог
Пиррова победа оказалась, иначе и не назвать то, чем закончилась наша атака. Нет, сопротивление подавили в станице, штаб мятежников взяли штурмом. В перестрелке погибли генерал-майор Квазин и большинство его офицеров. Потери с нашей стороны оказались на тот момент не такими большими. Казалось, что победа близка. Однако произошло то, чего я не мог и предположить. Дожидаясь основных наших сил, которые должны были подойти через двое суток, я все же приказал выставить боевое охранение, чтобы нас не застали врасплох. Почему-то отсутствовала телефонная связь, но этому можно придумать много объяснений. Но когда на следующий день, уже под вечер, в станицу прискакали трое верховых с плохими новостями, перед нами встала сложная дилемма.
– Иван Макарович! Беда! – влетел Александр в хату, где мы с атаманом ночевали у одинокой вдовушки.
Ожаровский-то времени даром не терял и сейчас находился с казачкой на скрипучей постели за стенкой. Вообще, атаман привык действовать решительно. Понравилась ему женщина – пара сомнительных комплиментов и резкие объятия. Казачка же и не думала ломаться, и мне осталось лишь гадать, кто кого из них заездит, так как ночь почти не спал, очень уж звуки раздражали.
– Что случилось? – спросил я, а рука почему-то нырнула в карман кителя в поисках револьвера.
– Похоже, нас переиграли, – выдохнул мой помощник. – Сейчас приведут поручика, которого Гастев послал.
Ничего я не понял, пока двое казаков не помогли раненому поручику переступить порог избы. Фамилии его не помню, но точно знаю, что в штабе полковника он отвечал за связь между подразделениями.
– Поручик Лебедев, прибыл к вашему высокопревосходительству от… – начал тот, шевеля губами в спекшейся крови, но я его прервал:
– После! Вам необходимо оказать помощь! Саша! Быстро лекарскую сумку мне!
– Простите ваше высокопревосходительство, нет на это времени, – хрипло произнес Лебедев. – Эшелоны заблокированы, пути разобраны, пешими не пройти, повсюду войска императрицы. Мы все угодили в засаду, вам уходить срочно нужно, в запасе час-два, не больше.
– Что вы мелете, поручик! Как такое возможно! – вышел из комнаты атаман в штанах и кителе на голое тело.
– Гастев приказал к вам пробиваться и предупредить, две роты к вам послал с двумя пулеметными командами. Мы на прорыв сознательно пошли, чуть ли не всю роту положили, но вырвались, нас преследовать стали. Штабс-капитан принял решение вступить в бой и сдерживать противника, а я со взводом к вам пробивался. Остались трое: я, подпоручик и рядовой.
– Суки!.. – выдохнул Ожаровский и кулаком кому-то погрозил.
– Что Гастев еще передал? – подошел я к поручику.
– Собирался пробиваться назад, в Сибирь, – ответил поручик и пояснил: – Другого нет решения, ультиматум предъявили от генерал-лейтенанта Жданова и вице-адмирала Самохина. Моряки против нас уже стоят, две дивизии и два дивизиона артиллерии.