— Алексей, — Ветров попытался что-то сказать, но я жестом остановил его.
Майор смерил меня задумчивым взглядом, после чего отошел в сторону, достал телефон и кому-то позвонил. Я терпеливо ждал, пока он поговорит, прокручивая в голове дальнейшие планы. Отдавать Арсения я не намерен, а значит, остается только одно — воевать. Что ж, я не хотел этого делать, но, видимо, придется.
— Алексей, ты не против, если хотя бы я останусь тут? — Ветров подошел ко мне, и, судя по его выражению лица, собеседник еще сильнее заставил его напрячься. — Бойцы уедут, но тут должен быть хотя бы один представитель закона.
— Хорошо, против тебя, майор, я ничего не имею, — я медленно кивнул. — Пусть твои ребята возвращаются в свои казармы, тут я разберусь без их помощи.
Ветров поморщился, после чего начал раздавать приказы, и через несколько минут у ворот остался только автомобиль Ветрова. Сам майор прошел во двор и, присев на ступеньки у террасы, схватился за голову.
— Знал бы ты, как мне все это надоело, Бестужев, — тихо произнес он. — Почему люди такие идиоты в массе своей? Почему они не желают просто включать голову, ну хотя бы иногда!
— Откуда мне знать, майор? — я пожал плечами. — Потому что люди — это люди. Хорошие, плохие, они все равно всегда останутся людьми. Если они станут полностью рациональны, то тогда это будут уже не люди.
— Тоже верно, — Ветров хмыкнул. — Да ты философ, граф. Что ж, значит, нам остается только ждать приезда этого недоумка. Прошу, не надо его сразу убивать, хорошо?
— Хорошо, — я кивнул. — Тогда, может быть, вина?
— Почему бы и нет, — Ветров пожал плечами. — Наливай, Бестужев, официально я уже не на работе.
Москва. Императорский дворец.
— Государь, зачем вы позволили отослать бойцов? — Николай Николаев из последних сил сдерживал недовольство. — Бестужев ведь не выдержит, он грохнет этого магистра и ввяжется в войну, разве нам это надо?
— Бестужев молод, дядя, у него много сил, парень просто хочет показать себя миру, — с улыбкой ответил император. — Почему бы и нет, а? В конце концов, одной дуэли недостаточно, чтобы показать мощь нашего нового архимагистра, а война — как раз самое то. Да и кое-кто начал забывать, что правит в этой империи. Гудовича нужно укоротить на голову, а Псков можно будет передать более умному графу, думаю, что у тебя, что у меня найдутся кандидаты на этот город, — Василий покачал головой, — а Бестужев получит известность, боевой опыт, ну и Васильчиковых в должники. Как по мне, неплохо придумано.
— А что, если остальные аристократы поймут этот ход?
— Они обязательно поймут, — император кивнул, — ну и что они могут сделать? Вот увидишь, Бестужев с большим удовольствием сам открутит голову этому идиоту-магистру, никакого влияния со стороны правящего рода, наши руки чисты. Так что все свои претензии они могут засунуть глубоко и надолго.
— Что ж, это и правда может сработать, государь, — Николай Николаевич согласно кивнул, а через секунду на экране ноутбука появилось два автомобиля.
Они остановились у ворот Бестужева, и император с великим князем оказались прикованы к экрану, желая увидеть, что же будет дальше.
Особняк Бестужевых.
— Сеня, угомонись ты уже! — хождение друга туда-обратно все-таки надоело мне, — ничего тебе не будет. И охрану свою успокой, а то они то и дело хватаются за оружие, — я покосился на молодых бойцов с гербом Васильчиковых на броне и мысленно усмехнулся. Граф отправил всю зелень подальше от боев, умно, ничего не скажешь.
— Прости, — друг остановился, а в следующую секунду один из моих бойцов подал знак, и мы подошли к воротам.
Из парочки автомобилей вывалились бойцы, но, увидев мою охрану с оружием в руках, они тут же опустили стволы, видимо понимая, что тут им ничего не светит. Вперед вышел один из них, коренастый, с черными короткими волосами и достаточно крупными щеками.
— Ваше сиятельство, Константин Смородин к вашим услугам, — он коротко поклонился, — я уполномочен передать вам слово своего господина, графа Александра Викторовича Гудовича. Отдайте Васильчикова, граф, он наша законная цель.
— Это все? — я вопросительно поднял бровь, и магистр кивнул, — что ж, тогда мой ответ простой. Иди на хер!
Глава 5
— Оскорбляя меня, вы оскорбляете моего господина, — сквозь зубы процедил магистр, — быть может, мне послышалось, и ответ на мое требование был другим?
— Да нет, ты всё верно услышал, — я пожал плечами, — мне плевать на тебя, на твоего господина, и единственное, что я хочу, это чтобы ты сейчас пошел на хер. Мой друг находится под моей защитой, мне достаточно махнуть рукой, и твоя охрана резко потяжелеет, каждый получит по полкило свинца. Что же до тебя, только дернись, магистр, и ты узнаешь, на что способен мой лед, — на моем лице возникла хищная ухмылка, если честно, я хотел, чтобы он что-нибудь такое выкинул.
Но Смородин сдержался, и хоть его лицо и сморщилось, он ничего не посмел сказать. Глядя на его физиономию, я ждал. Интересно, и что дальше?
За моей спиной стояли монолитовцы, готовые в любой момент открыть огонь, пятьдесят человек моей охраны, и еще десять бойцов Арсения. У нас было шестикратное преимущество перед врагом, так как со Смородиным было всего лишь десять бойцов, которые явно не горели желанием умирать.
— Графу это не понравится, — наконец-то произнес магистр, — господин Бестужев, возможно, вы не совсем понимаете, чем грозит неповиновение.
— Неповиновение? — я перебил ублюдка, — ты серьезно произнес сейчас это слово? Сеня, а скажи мне, у Гудовича все такие идиоты, или нам прислали самого главного? — я повернулся к другу и подмигнул ему, мол, давай, не теряйся.
— Мне кажется, нас уважили, дружище, и прислали самого самого, — с издевательской улыбкой произнес Васильчиков, — говорить графу о неповиновении, когда твой господин такой же граф, это эпическая глупость. Но, глядя на его лицо, разве можно было ожидать чего-то другого? — Васильчиков покачал головой, — Леха, может быть, пора вызвать санитаров? Ну а что, заберут человека, всяко лучше, чем если он будет мучиться, как ты считаешь? Я уверен, ему нужно пожить в комнате с белыми мягкими стенами, — Арсений начал откровенно издеваться, я же внимательно смотрел на лицо Смородина.
И если по отношению ко мне он испытывал неприязнь, смешанную со страхом, то с Васильчиковым всё было по-другому, он его не то что не боялся, он его даже за противника не считал. А в следующую секунду один из бойцов Смородина не выдержал. Видимо, дрогнул палец на спусковом крючке, и два кусочка свинца врезались в мой барьер, сплющились об него и упали на землю передо мной. В этот момент всё затихло, словно жизнь взяла паузу на подумать. На моем лице медленно возникла довольная улыбка, а вот магистр передо мной начал белеть. Земля под его ногами начала дрожать, кажется, он понял, что сейчас произойдет, и, видимо, решил ударить на опережение. Однако я уже был готов к удару, и с моих пальцев сорвалось белое марево, что мгновенно окутало тело магистра. Он сопротивлялся, я это чувствовал, однако наши силы были несопоставимы. Через несколько мгновений из марева донесся вой боли, пробирающий до самых костей, и я понял, что немного переборщил. Убрав заклинание, я увидел, что магистр лишился левой руки, она промерзла насквозь и уже пошла трещинами. В его глазах ничего кроме безумия я не заметил, поэтому легким ударом по голове отправил его в нокаут, после чего повернулся к его людям. Оставшись без поддержки магистра, обычные солдаты растерялись, явно понимая, что дальше им ничего не светит.
— Забирайте его, если успеете в лазарет, ему еще могут отрастить новую руку, — я хмыкнул, — хотя сомневаюсь, что вы сейчас найдете свободного лекаря уровня магистр. У меня есть такой, но зачем помогать человеку, что не способен удержать своих псов в узде? — покачав головой, я развернулся и направился в сторону дома, не переживая о том, что будет дальше.
Я всего лишь ответил на атаку, вот и всё, по любым правилам, писаным и неписаным, я в этой ситуации прав. Теперь осталось дождаться, когда Гудович отреагирует, а не отреагировать он не может.
Несколько минут спустя. Гостиная.
— Леха, честно говоря, я не знаю, что сказать, — Арсений сидел напротив меня, держа в дрожащих руках бокал с вином. Это был уже четвертый бокал за десять минут, но даже такого количества алкоголя было недостаточно, чтобы он угомонился.
— Сеня, может, хватит? — я тяжело вздохнул, — еще раз повторю, это был мой выбор. От тебя нужно только одно, не дергаться пока что. Завтра я напишу прошение на имя императора, теперь мое участие в вашей войне можно считать решенным, — усмехнувшись, я подцепил вилкой кусок мяса с тарелки и, закинув его в рот, зажмурился от удовольствия, — только ты пока ничего не говори отцу, нужно сначала получить на это разрешение. Давай, допивай вино и пошли спать, завтра нас ждет тяжелый, долгий день.
Москва. Императорский дворец.
Василий стоял возле кровати сына и смотрел на его умиротворенное лицо. Лишь писк медицинского оборудования намекал на то, что парень не спит, а ведь государю так хотелось, чтобы это был лишь сон, всего лишь сон.
— Государь, — лекарь, вошедший в кабинет, замер, — прошу прощения, я не знал, что вы тут.
— Ничего, Антон Николаевич, это я должен попросить прощения, — император слабо улыбнулся, — я просто решил проведать сына. Есть какие-нибудь улучшения в его состоянии?
— К сожалению, нет, государь, — лекарь развел руками, — мы делаем всё, что в наших силах, но вы и сами знаете, в чём дело, — Антон Николаевич тяжело вздохнул, — но мы не теряем надежду, — тут же преувеличенно бодро произнёс он, — через несколько дней придёт партия новых лекарств из Поднебесной, возможно, они дадут результат, — лекарь слабо улыбнулся, — а вообще, мы каждый день работаем в лаборатории, пытаемся синтезировать новое лекарство для цесаревича.