Уцелевший пират шагнул, было к коллегам, но вдруг замер стремительно одевая шлем. Он успел сделать это как раз вовремя: Альфред видел, как на него прыгнули ещё несколько паучков. Все они лопнули на подобии предыдущих.
Альфред Н Фрей и Карандон Вигос Аркон пребывали в полной растерянности не зная, что следует предпринять и следует ли вообще предпринимать что-нибудь: помогать пиратам им всё-таки не хотелось. С другой стороны, возможно, это заставило бы бандитов быть более благодарными.
С немалым удивлением Альфред увидел, как последний пират вдруг бросился бежать к кораблю, даже не пытаясь помочь товарищам, тела которых до сих пор шевелились. Странно, – удивился он, – чего тому бояться в скафандре.
Он видел, что его друг сосредоточился, – возможно, пытаясь лучше считать пси-фон. Потом Илари смертельно побледнел.
– Бежим, – крикнул Вигос Аркон, – к их кораблю, покуда они не взлетели, это единственный шанс.
И сам тут же рванулся с места, но добавив перед этим всего два слова. Два слова отдавшихся в сознании Альфред Н Фрея почти первобытным ужасом и заставивших его броситься вслед за другом со скоростью, на которою, как казалось ему, раньше он вовсе не был способен. Всего два слова: «Тёмный биокомпьютер».
Конец рассказа Альфред Н Фрей скомкал.
– Бег, помню плохо. Каким-то образом я обогнал Вигос Аркона и вбежал в корабль, сразу же после пирата. Люк тут же захлопнулся, ударила вспышка огневой дезинфекции. По слабой вибрации я понял, что корабль взлетает.
– А Вигос Аркон? – спросил Бриз.
– Остался на планете: пиратам было всё равно, что с ним будет.
– Выйдя из зоны активной гравитации, звездолёт сразу ушёл в гипер, а пираты стали решать, что делать со мной.
При этих словах Джон Кард немного поморщился: как и все космогаторы, он не любил подобную терминологию. Даже обычные пилоты предпочитали говорить о планковских или квантовых туннелях. Космогаторы же никогда не называли их иначе, чем коридорами.
– Не знаю, до чего бы они там додумались бы, – говорил Альфред Н Фрей, – однако в момент выхода из гипера, корабль был засечён патрулём. Оказалось, что в определённых кругах это судно было более чем известно. Патруль немедленно атаковал и взял «каракатицу» на абордаж, прежде чем они смогли найти подходящий гиперканал.
Джон Кард машинально кивнул: это только юркая «Ласточка» могла уйти в сплетение практически из любой точки и свободно менять коридоры. Обычные суда подобной способностью не обладали и им долго приходилось выискивать нужный планковский коридор.
Альфред Н Фрей заканчивал.
– Большинство пиратов повесили прямо на месте. Нескольких посадили. По характеру задаваемых мне военными и полицией вопросов я понял, что они ничего не знали о философских камнях предтеч и тёмном биокомпьютере. И я тоже ничего не сказал.
Вы скрыли это, – подумал следователь, – потому что решили вернуться на планету позже и более подготовленными. Да все участники этой истории были попросту сумасшедшими. Ещё он понял, что допросы провели дилетанты, позволившие пиратам сговориться. Похоже, они даже не очень интересовались каким образом на борту оказался Альфред Н Фрей.
– Почему же вы начали действовать только через пять лет? – спросил он.
Альфред Н Фрей печально вздохнул.
– Координаты планеты, я их не знал. Пришлось ждать, покуда один из пиратов покинет тюрьму.
И ты, конечно, заранее с ним сговорился, – мысленно усмехнулся дознаватель.
– Что потом случилось с вашим компаньоном? – поинтересовался он.
Вообще-то Альфред Н Фрей нисколько не походил на убийцу, но что ни сделаешь за такой куш.
– Я встретил Густорва Фон Бардона на выходе из тюрьмы, – произнёс Н Фрей, – И тут же понял, что за сокровищами предтеч охочусь не я один. Когда я посадил Фон Бардона в машину, нас обстреляли: похоже, я опередил другую группу лишь на минуту.
Чего и следовало ожидать, – подумал следователь. Густорв не был единственным уцелевшим пиратом с этой вашей «каракатицы». И остальные тоже, наверняка, успели с кем-нибудь сговориться. Просто Густов выходил на волю первым. И зачем остальным, спрашивается, более успешные конкуренты?
Было немножко странно узнавать, как разумные убивают друг друга за право быть поглощенными биокомпьютером. Но за годы пребывания на этом посту следователь уже на всякое насмотрелся. Удивить его по настоящему было довольно сложно. Ну, потеряли они этот самый разум от жадности, только и всего.
– Фон Бардон оказался смертельно ранен, но, поняв, что ему конец, всё же сообщил мне координаты крушения. У меня был ключ от яхты Вигос Аркона. Карандон сам дал мне его на Кронге, что бы я мог в любой момент подняться на борт. После отлёта я просто позабыл его вернуть. В случае аварии энергоустановки на корабле автоматика входа переключается автономную батарею, и следовательно мне не было нужды готовится к проникновению со взломом.
Боясь быть опережённым, я бросился в ближайшее отделение гильдии. Нанял «Ласточку» и даже оплатил временную монополию. Вы знаете, что из этого вышло.
Альфред Н Фрей вздохнул, печально развёл руками, потом поинтересовался:
– Я всё рассказал, скажите, мне можно будет рассчитывать на снисхождение.
На это следователь совершенно равнодушно ответил:
– Суд решит, лично я представления не имею.
Прямо перед одним из раскопов располагалась зловещая табличка: «ОСТОРОЖНО, В РАСКОПАХ ВОЗМОЖНО ПОЯВЛЕНИЕ ПЕСКОЕДА». Герда не знала, что за тварь названа таким именем, но звучала надпись зловеще.
– Пескоед, он какой? – поинтересовалась она у Романа.
Паренёк весело ухмыльнулся.
– Да ни какой. Просто не существует его в природе, вообще.
Герда кинула на него удивлённый взгляд, потом рассмеялась:
– А шутка, что бы посетителей пугать.
– Ну да, что бы не совались, куда не надо. Впрочем, на этой планете их не разу и не было. Так, что можно было бы и не писать.
Герда понимающе кивнула. Как и говорил Роман, обитатели Хропуса проводили большую часть времени в гипнореальности, мало интересуясь материальным миром. Герда не сомневалась, что вскоре планету ждёт полный крах, инфраструктура развалится настолько, что просто не сможет поддерживать виртуал. Вот тогда-то у местных жителей начнётся настоящая ломка. Скорее всего, многие просто сойдут с ума.
– Эту надпись придумал мой отец, – похвастался Роман, – она что-то вроде фирменного знака его раскопов.
Тут Герда кое-что вспомнила.
– Постой, а кто твой отец? Я до сих пор его не видела.
Она с удивлением заметила, что лицо паренька омрачилось.
– Мой отец умер несколько месяцев назад, – сказал он, – Ещё до того как состоялась экспедиция на Хропус.
Герда сочувственно коснулась его руки.
– Мой настоящий отец тоже мёртв, – отозвалась она. – Он был наёмником. Космогатор Зимин отец приёмный.
От прикосновения Роман чуть вздрогнул, но руку всё-таки не отвёл. Зато бросил на неё удивлённый взгляд.
– Вот как. Не хотел говорить, но я тоже приёмный сын. Профессор Археологии Макс Брутов, не был моим настоящим отцом.
Герда не знала, что и сказать. Получалось, что паренёк потерял, как родного отца, так и приёмного. Она поёжилась. Ей очень захотелось облегчить его боль. Мальчишка ей уже по настоящему нравился. Не смотря на первое негативное впечатление: слишком уж он тогда стремился выглядеть старше своего возраста. Теперь она поняла, что во многом он был именно таким: деловым, но при этом и романтичным: невероятно увлечённым раскопками.
– Мой родной отец, Кортус Мир, погиб на Горгоне, – сказала она, он был наёмником – А что случилось с твоим?
По его лицу она видела, что названье Горгона ничего ему не говорит, однако переспрашивать Роман не стал. Возможно потом поищет его в портативных памятных блоках или подключится к городской сети.
– Автокатастрофа, – нехотя ответил он, – пять месяцев назад, абсолютная случайность.
– Это с приёмным, – уточнила она, – а что же с родным?
Долгое время Роман не говорил ничего. Герда лишь заметила, что он помрачнел ещё больше. Потом, когда он стал говорить, на лице его возникло странное выражение. Казалось, Роман был поражён, тем, что вообще пожелал отвечать.
– Я не знаю, что с ним. Из своего родного мира я сбежал, когда мне было одиннадцать, и никогда о том не жалел.
Потом он вновь замолчал, словно набирая полную грудь воздуха или решаясь на что-то.
– Я с Соры, – одним вздохом произнёс он. – Я поклялся, что не буду иметь ничего общего с родным миром.
Но теперь название планеты ничего не говорило уже ей.
Некоторое время оба шагали молча. Герда буквально чувствовала, что взбередила в душе Романа какую-то старую рану. Казалось, он был обижен на весь свой мир целиком. Как ребёнок право, честное слово, – подумала она. Мысленно Герда дала себе обещание поискать в мини-информатории «Ласточки» данные на эту планету. Если только планета принадлежит данному галактическому сегменту, то они должны были там быть. Потом попробовала перевести разговор на другое.
Глянув, на стоящую перед ними невысокую пирамиду, Герда спросила:
– Наверное, это здорово, вот так узнавать тайны прошлого? Выяснять, что случилось с цивилизациями, которые вышли в космос, ещё тогда когда мы люди ютились на одной единственной планете и воевали дубинками.
Она не ошиблась в выборе темы: Роман был воистину энтузиастом астроархеологии, услышав вопрос о своём любимом занятии, он тут же переключился.
– Да, в культурах предтеч скрыта великая загадка. Мы довольно хорошо изучили начальные периоды их экспансии, но потом ноль – ничего. Такое впечатление, что мы знаем только то, что нам позволено отследить.
– Кем позволено? – удивилась Герда.
– Да самими предтечами конечно. Между прочим, известно несколько планет, на коих стоят непроницаемые силовые купола, которые невозможно пробить. А когда подходишь ближе, тебе прямо в созн