На этот раз Горд был с ней полностью солидарен.
– Ладно, – решил он, – через четыре минуты начинаем сближение с объектом. Инори, посмотри пока как там Хемса, возможно он уже приходит в себя. Да и остальные проверьте своих пассажиров. Во время полёта всем следовать за мной.
Через несколько минут «Ласточки» сменили вектор движения.
Спасательный корабль «Кречет» вышел из квантового канала вблизи обречённой планеты. Чуть красноватый шар Трапии висел в обрамлении трёх лун, повёрнутый к звездолёту своей ночной стороной. Облаков почти не было, и огни городов на поверхности были хорошо различимы.
Тёмная, изломанная линия трещины подходила почти вплотную к планете. Её чернота была прекрасно заметна на фоне россыпи бесчисленных звёзд.
Но это была не обычная тьма. Сейчас с близкого расстояния казалось, что свет в пространственно-временных трещинах не просто отсутствует. Он будто намеренно вбирался, словно тьма была какой-то зловещей субстанцией поглощающей любые электромагнитные волны. И даже более, исчезала любая попавшая в них материя.
Капитан «Кречета» Василий знал это из отчета, но сейчас буквально почувствовал. Трещина показалось ему живой и алчно пульсирующей. Это была игра чувств: приборы корабля показывали, что конфигурация этого чудовищного разрыва в ткани реальности сейчас была неизменной.
Локаторы «Кречета» фиксировали множество удалявшихся от планеты судов. Василий не сомневался, что все они были забиты под завязку. Рост трещины в последний момент остановился, но планета в своём орбитальном движении подходила к ней слишком близко. Сейчас корабль двигался с предельным ускорением, приближаясь к зоне внешних орбит.
На мгновение Василия захлестнуло отчаянье: население целой планеты за отпущенный срок не эвакуировал бы и целый флот. Вся надежда была на то, что Трапия успеет проскочить зону прямой опасности, тогда времени на эвакуацию будет куда больше. К счастью для жителей планеты, Трапия вошла в недавно организованный союз взаимопомощи на случай расширения пространственно-временных трещин. Так что шанс на относительно благополучный конец для некоторой части населения был.
Звуковая тональность приборов вдруг изменилась, сигнализируя об изменении внешней обстановки. Трещина вновь пошла в рост, увеличиваясь в длину. Василий почувствовал, как от бессилия его внутренности сжимаются в холодный плотный комок.
Внезапно трещина совершила излом, минуя планетарную орбиту в своём расширении. Не разрушенная, та мерно продолжала двигаться по своему эллипсу, подчиняясь только неумолимым законам небесной механики. Расстояние между планетой и трещиной теперь с каждым мгновением увеличивалось.
Кажется, пронесло, – подумал Василий. Только сейчас он почувствовал капли пота на своём лбу. Впрочем, этим он ничем не выделялся среди остальных офицеров на мостике. Напряжение медленно оставляло экипаж.
Эфир заполнили облегчённые голоса планетян. А трещина между тем расширялась. Почему-то, теперь она росла исключительно в одном направлении. Более того, неторопливо, но неуклонно трещина расширялась на своём конце словно конус. Скорость роста трещины возрастала. Но что бы проследить это требовалось значительное время: ведь в отличие от неё скорость распространения сигнала была ограничена.
– Кажется, прямой опасности для Трапии нет, – проговорил второй помощник Свайкефер. Он тщательно старался оставаться бесстрастным, но в голосе звучало непроизвольное облегчение.
Командир промолчал, он знал, каким разочарованием опасны необоснованные надежды. Трещина в любой момент могла начать расти в ширину. В любом случае произошедшее было только отсрочкой: эвакуацию следовало начинать в любом случае, но, похоже, время у них теперь было. Василий слушал, как командующий-координатор эскадры проводил короткие переговоры с властями на предмет согласования действий. «Кречет» выходил на орбиту.
Внезапно стало темно. Пару секунд Василий думал, что звездолёт вошёл в тень планеты, но потом понял что ошибся: деления на день и ночь для Трапии больше не было. Исчезла рассветно-закатная дуга, всегда опоясывавшая планеты. Отныне этот мир был погружён в вечный мрак. Потребовалось ещё несколько секунд, что бы осознать истинный смысл случившегося: солнце системы исчезло, источник жизни был уничтожен.
Василий не знал, сколько должно было пройти времени, прежде чем замёрзнет даже воздух. Возможно несколько дней. Во всяком случае, жители не вымрут мгновенно, как это бывает при столкновении со смерть-сферой. К тому же есть ещё и подземное тепло. Хотя притока его вряд ли хватит для выживания. При этом по-прежнему сохранялась опасность бокового расширения трещины.
Независимо от обуревавших его чувств командир не пошевелился, только глаза его немного расширились. Он знал, что обязан сохранять спокойствие в любой ситуации. Со флагмана наконец поступили приказы – спасательная операция начиналась. К планете шли ещё корабли.
«Ласточки» проходили между узлами конструкции. Поскольку различные части сооружения были разнесены друг от друга на достаточное расстояние, никаких проблем при этом не возникало. Массивные цилиндры, из которых в основном состоял объект, порой изгибались самым причудливым образом. Вся же конструкция больше всего походила просто на свалку металлолома, которую, невесть зачем, бросили болтаться в пространстве.
– Интересно, для чего им понадобилось строить такое? – проговорил Хемса, имея в виду предтеч.
Кимерит находился в салоне, но Зимин слышал его благодаря включённой системе связи.
– Я почём знаю, – проворчал космогатор.
Сооружение в основном производило впечатление заброшенного, но не совсем, не совсем. Впереди, ближе к центру конструкции, детекторы «Ласточки» фиксировали выделение энергии. Судя по силе потока, это вполне могли работать системы жизнеобеспечения.
Больше всего Горда, как нестранно беспокоило отсутствие реакции со стороны сил. Неужели они были настолько уверены в непроницаемости оболочки, что не поставили внутри сферы никаких защитных систем? Странно как-то. Да и переговоры между тремя «Ласточками» засечь было, в общем, несложно. Горд не мог знать, что в происходящей сейчас схватке сил, противники, прежде всего, подавили боевые и защитные системы друг друга.
Вид на переплетение объектов чуть впереди слегка изменился. Теперь в окнах цилиндров был виден свет, а приборы фиксировали внутри них потоки энергии. Кое-где мерцали даже габаритные огни. Опытный взгляд Горда различил в торце одного из цилиндров то, что могло быть только воротами для приёма кораблей малого и среднего тоннажа. Он слегка скорректировал движение звездолёта, сообщая об обнаруженном остальным. Минуту спустя все три «Ласточки» застыли относительно сооружения.
– Ну, и как мы туда проникнем? – послышался скептический голос Бориса.
Вообще-то кое-какие возможности у них были. Недаром было потрачено столько времени на подготовку. Но это требовало проведения сложных взрывных работ в космосе, а так же заботу о минимизации утечки воздуха из конструкции. Конечно, соответствующие блокировки в системе наверняка были, но всё же…
– Возможно, с этим удастся помочь мне, – неожиданно сказала Инори. Система врат наверняка имеет простейшую автоматику. Я попытаюсь задействовать её программу своими способами.
– Я думал, что на незнакомую электронную систему псионик воздействовать не может, – слегка удивился Горд.
– Это только если система сложная, или предусматривает защиту. Но любой шлюз работает только в двоичном коде «открыть-закрыть». И не думаю, что здесь задействована серьёзная блокировка. Если я правильно поняла послание ладьян, то предтечи нас сюда попросту приглашали. Силы же, скорее всего, полагаются на защитную оболочку вокруг т-карлика.
– Что ж, – проговорил Борис, – хуже, во всяком случае, не будет. Очень не хотелось бы возиться с взрывчаткой.
– Ну! – требовательно сказала Горду Инори.
– Что ну? – не сообразил тот.
Инори демонстративно вздохнула, разведя в стороны руки.
– Подведи корабль поближе, или доблестный пилот хочет заставить даму слишком сильно напрячься. Нехорошо!
Даже в такой ситуации кавай оставалась сама собой.
Створка ворот выросла, заслоняя всё поле зрения.
– Герда, – важно произнесла Инори, – смотри и учись.
Ей иногда нравилось принимать позы.
И Герда смотрела, хотя и не глазами: их Герда как обычно прикрыла. Зрение в этом наблюдении задействовано не было совсем. Тьма под веками быстро обрела контуры. Теперь Геда видела блоки статической вероятности. Нет, не совсем так. Внутри станции, что-то происходило. Вероятности прыгали как заведённые, но это никак не отражалось на внешних конструкциях. Оболочка сооружения была неизменной, а у Герды не доставало опыта, что бы по слабым изменениям, хотя бы предположить, что происходит внутри. Единственное что она поняла то, что внутри находятся разумные: только они могли вызвать такой всплеск вероятностных колебаний.
Потом одна составляющая вероятностной стоячей волны, казавшаяся до этого неизменной, начала вдруг меняться. Её амплитуда быстро росла и воздействовала на клубок связанных с нею возможностей, хотя изменения и оставались чисто локальными.
Чуть-чуть изменив фокус собственного видения, Герда обнаружила что-то вроде подвода энергии к зоне. К вероятностному блоку словно подходила узкая тёмно-бордовая лента. Казалось, её субстанция едва заметно течёт.
Герда прекрасно отдавала себе отчёт, что это только иллюзия восприятия: на самом деле не было никакого энергетического подвода. Воздействие Инори шло на куда более глубинном уровне, именно чистые вероятности порождали и энергию, и материю. Сейчас мозг её просто использовал привычные ассоциации, что бы представить не представимое. Хотя сама девочка обычно наблюдала вероятностный каркас напрямую, Инори неоднократно предупреждала её о подобных фокусах.
Сейчас кавай просто сдвигала вероятностные амплитуды. И Герда уже достаточно хорошо разбиралась в псионике, что бы оценить искусство настоящего мастера.