Кстати, насчёт балбеса — не стоит так уж решительно отмежёвываться от своего тёмного прошлого. Вполне возможно, очень скоро мне докажут, что как был я балбесом, так им и остался. Что голова моя, при всей ценности, всё-таки больше подходит для регулировки центра тяжести тела — не считая, разумеется, того, что я в неё ем. Что замысел мой есть бред, попытка воскресить древнее кладбище. Докажут графиками, диаграммами, формулами. Действительно, сколько их там, покуда живых? На триста миллиардов ходячих мертвяков…
Однако надо спать. Насколько помнится, я пока что работаю в службе внешней безопасности, и текущих дел никто не отменял. Конечно, теперь уже отношение ко мне другое, поскольку я как-никак Всевидящий. Поважает меня Биан, как здесь принято говорить, «носится, как бабушка с первой внучкой». Впрочем, Аина, давно и прочно усвоившая язык моей далёкой Родины, а заодно и тамошнюю народную мудрость, выражается чётче: «как дурень с писаной торбой». При этом в сопутствующем мыслеобразе я обычно предстаю с затейливым узором по всему телу и снабжён длинными лямками для удобства переноски.
Мягкая лента мыслесъёмника на голове уже почти не ощущается, настолько я к ней привык. Под закрытыми веками танцуют свой бесконечный танец размытые цветные пятна. Привет, ребята, я вас ждал… Уж вы постарайтесь, покажите мне то, что нужно…
Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта…
Взрыв! Круглится бок планеты…
Взрыв! Ласково греет светило…
Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо…
Гул турбин почти не слышен за шумом и посвистом ветра, только мелкая дрожь под ногами выдаёт чудовищную мощь, таящуюся в недрах корабля. Нос судна режет волны, и крейсер неудержимо приближается к тёмной полоске земли, маячащей на горизонте. Край солнечного диска быстро погружается за тот горизонт. Вот от него осталась полоска… Последний луч… Всё! Что ни говори, а закат — это волнует. Красиво, и настраивает на философский лад.
«Когда ты видишь солнце, уходящее от тебя, попрощайся с ним. Ибо никому не дано знать, увидит ли он восход…»
Я нервно тряхнул головой. Дурные мысли надо гнать немедля, ибо говорят многие мудрецы, что мысль материальна. Разумеется, это суеверие, но…
Багровый закат, уже разлившийся на полнеба, предвещал на завтра плохую погоду. Впрочем, для этих мест плохая погода правило, и удивляться тут нечему.
Нет, дело не в погоде. Вот почему на это дело отправили ударный крейсер, вот это удивительно. Неужто этот хвост столь ценен, что ради него адмиралы готовы рисковать одним из лучших кораблей флота? Ведь это же ударный крейсер, линейный…
Я нервно оскалил зубы, хлестнул хвостом по палубе. Похоже, переутомление даёт-таки себя знать. Какой «линейный»? При чём тут линейный? Всю жизнь «Белый клык» был ударным крейсером, и ничем больше. Вообще дико звучит: «линейный крейсер». Похоже, я медленно начинаю сходить с ума. Такое ощущение, будто в черепную коробку без спроса вошёл некто, уселся на корточки и сидит… Как всё закончится, надо будет показаться врачу, вот что. А ещё вернее, хорошенько встряхнуться… Я развернулся и широкими шагами направился к рубке, гордо неся хвост трубой — не пристало капитану ходить с опущенным хвостом.
В боевой рубке крейсера было тесно, зелёным светом мерцали экраны. Я вглядывался в изломанную береговую линию. Да, если исходить из цели нынешнего похода, нельзя не признать — место выбрано удачно. В здешние шхеры достаточно просочиться, и прощай, мой хвост. И время подхода выбрано как нельзя лучше. Я ухмыльнулся, оскалив острые клыки. У парня будет целая ночь, да и у нас тоже. Насколько известно, радиолокаторов на вражеских броненосцах береговой обороны нет, так что ночью они слепы, как лаш-лаши. Да и вообще этим утюгам не следует поодиночке попадаться на дороге у «Белого клыка». Никакая броня не поможет против двенадцати дальнобойных орудий. Так что, пожалуй, в адмиралтействе правильно рассудили — чем пробираться на какой-нибудь утлой байде, уповая на незаметность и дрожа при появлении на горизонте любого дымка, не лучше ли пройти открыто и прямо? Двенадцать стволов «Белого клыка» надёжнее любых документов, и вряд ли сторожевики береговой охраны смогут чем-нибудь возразить. Конечно, есть ещё броненосцы, и всей эскадрой они бы сумели отстоять неприкосновенность священных морских рубежей… как там дальше… неважно. Важно то, что к утру все мы будем в разных местах — этот парень на берегу, в какой-нибудь уютной и неприметной хатке, плавучие утюги на страже священных рубежей, а «Белый клык» на пути домой.
Экраны внезапно запестрели рябью помех.
— Капитан, никак это радар! — обернулся ко мне оператор радара. Морда точь-в-точь у павиана… Нет, я определённо схожу с ума. Какого «павиана»?! Откуда это слово вообще?!
— Господин капитан, олух бесхвостый! — рыкнул я на полуштатского умника, забывшего своё место.
— Так точно, господин капитан!
— Где источник?
— Сейчас… один донг, господин капитан… Вот!
Я снова оскалил клыки. Всё ясно. Ну а чего я ожидал? Техника не стоит на месте. Нет ничего удивительного в том, что на береговой батарее поставили радар. Да, дело осложняется…
— Время подхода? — отрывисто бросил я, разглядывая карту, на которой положение батареи было отмечено красным трезубцем с парой тонких линий, неприлично широко раздвинутых — сектор обстрела батареи.
— Время подхода до точки сорок семь донгов! — отрапортовал штурман. Почти полчаса, отметил я про себя… Всё, хватит! Каких «полчаса»?! Если и сходить с ума, то только не сейчас!
— Право руля четыре грана! И приведите господина Крака! — отрывисто приказал я. И снова откуда-то сбоку выплыло: не «грана», а «градуса», и «градусов» этих в круге триста шестьдесят, а не сотня, как положено гранам… Да что же это такое?!
Экран всё пестрел помехами — видимо, радар противника имел близкую частоту. Видят ли они помехи от нашего радара? Или у них вообще стоит индикатор облучения? Тогда дело может осложниться весьма и весьма…
В рубку, между тем, ввалился агент, которого уже успели прозвать Хвостом. Действительно, подумал я, с таким пушистым хвостом и вообще внешними данными у парня не должно быть недостатка в женщинах.
— Время подхода? — вновь осведомился я.
— Тридцать пять донгов!
— Хорошо! — я обернулся к агенту всем телом. — Итак, господин Крак, мы подходим к цели нашего путешествия. У тебя есть тридцать донгов, после чего ты должен быть в шлюпке.
— Да, господин капитан! — оскалился господин Крак. Да, клыки у парня тоже что надо… А насчёт не слишком звучного имени, так это поправимо — готов отдать полхвоста, что парень перестанет быть Краком сразу после того, как шлюпку спустят за борт…
— Капитан, нас встречают, — старпом обернулся ко мне со своего места.
Действительно, по призрачной зелени от берега ползло яркое пятнышко, нацеливаясь в самый центр экрана. Я встретился взглядом со старпомом, и мы разом оскалили клыки.
Всё было ясно. Радары у противника так себе, и оператор не смог определить истинные размеры цели. Приняли нас за контрабандистов, похоже, и передали сообщение бравым погранцам. И вот сторожевик, мирно отдыхавший в одной из здешних бесчисленных шхер, вышел на перехват нарушителя, явно забирая мористее, дабы отсечь пути к бегству. Обнаружили ли они наш радар по излучению? Кто знает… Вероятно, нет, иначе не шли бы навстречу так уверенно — контрабандисты покуда не имеют на борту радаров.
Ну что же, ребят ждёт большой сюрприз.
— Башенные и правый борт к бою! Светомаскировку соблюдать до последнего! Время подхода до точки?
— Двадцать восемь!
Хорошо, хорошо, думал я, разглядывая зелёный светлячок, быстро и уверенно ползущий навстречу своей гибели. Сторожевик шёл, очевидно, сверяя курс по показаниям берегового радара. Шёл с погашенными ходовыми огнями, по всей видимости, рассчитывая выскочить у нарушителя перед носом, ослепить прожектором… Фактор внезапности. Будет, будет вам фактор внезапности, ребята…
— Грогл, смотри! — старпом хищно наклонился к экрану. Он очень редко звал своего капитана по имени. И только в момент серьёзной опасности.
Одного взгляда на призрачно мерцающий экран хватило, чтобы понять — поименование капитана имеет под собой реальную основу.
— Отсохни хвост! Чего им не спится?!
Разрешение нашего радара было вполне достаточным, чтобы не питать никаких иллюзий — это уже не сторожевики. Жирные яркие пятна выползали из-за края экрана, я считал их, оскалив клыки. Один… два… три… четыре… пять. Вся броненосная эскадра.
— Спокойно! — услышал я себя будто со стороны. — Идём прежним курсом. Комендорам — потопить сторожевик с одного залпа, чтобы не успели сообщить. Прожектора и огонь только по команде!
— Грогл, мне это не нравится! — хвост старпома подметал пол не хуже метлы. — Ты уверен, что нас не ждали?
— Уверенным можно быть только в одном — личном депозите в Центральном банке! — рыкнул я. — Время до точки?
— Двадцать донгов!
— Приготовиться!
В смотровые щели, прорезанные в толще броневого стакана рубки, внезапно вместе с ветром полетели брызги дождя. Дождь, это хорошо… В дождь враг слеп совершенно, а мы зрячие, у нас радар…
Не будь дураком, осадил я себя. Берегового радара вполне достаточно, чтобы корректировать огонь всей эскадры. А вот удастся ли потопить сторожевик с одного залпа в ночной непогоде?
— Я готов, господин капитан! — передо мной возник агент, затянутый в чёрный блестящий гидрокостюм. Странно, но при виде чёрной блестящей колбасы вместо роскошного пушистого хвоста мне стало легче.
— Господин Крак, тебе следует поторопиться.
— В смысле?
— В самом прямом. Высадка произойдёт значительно дальше от берега, чем первоначально предполагалось.