Прямо посреди комнаты возникает картинка — Цанг и Урр спят, свернувшись воедино. Нет, есть в них что-то кошачье, определённо…
— Умррр? Это ты, Рома? — спросонья Урр жмурится. Цанг, напротив, сразу садится.
— Что случилось?
— Ещё не случилось. Но вот-вот случится.
Я коротко излагаю план. Цанг хищно оскаливается.
«А что? Давно пора. Пора показать всем этим Бессмертным, кто там у них хозяин. Работаем! Не отвлекайся, я свяжусь с Динной. Мы всё устроим. Ты бери под контроль Малыша. Да, и расположение постов тоже на тебе. Сможешь? Ты ведь не Грезящий, а Спящий».
«Не знаю… Я попробую…»
«Тут нельзя пробовать. Только сделать. Ну хорошо, посты я тоже беру на себя. Тебе Малыш».
«Тогда сделаю».
Я улыбаюсь.
«Что бы я делал без тебя, Цанг».
«Сидел бы на острове, в плетёной корзине на дереве. Не отвлекайся, время, время!»
Изображение гаснет. Ладно…
Я укладываюсь на пол, носом вниз — так свободны крылья. Поскольку время даже в Раю изготавливать пока не научились, придётся обходиться тем, что есть. Спать! Спать. СПАТЬ…
Тихо. Как тихо…
Стены и пол камеры Счастливчиков обиты мягким пластиком, скрадывающим внешние звуки. Из внутренних же имеется только моё собственное дыхание.
Я ещё раз обвожу глазами крохотное помещение. В углу отверстие санприёмника, позволяющее справить нужду. Впрочем, по-большому мне ходить больше не придётся. Кишечник очищен перед операцией.
Завтра. Это случится завтра.
Нет, не зря стены и пол обиты мягким. Поскольку не всем Счастливчикам везёт так, как мне. Старший Санитар сказал, некоторые по десять дней ждут. Поэтому приняты меры против возможного членовредительства. А то бы чего проще — разбил себе об стену в кровь лицо, и вот уже в доноры ищут другого… Для того же и руки связывают сзади мягкой лентой, кстати — были случаи, когда донор прокусывал себе руки в попытке избежать Слияния. Зачем Бессмертному дефектное тело? Конечно, несерьёзные раны зарастут, и шрамы можно убрать, но Бессмертному проще взять другого донора, безупречного…
Разумеется, таких неразумных единицы — намеренное членовредительство в целях избежать Слияния карается мучительной казнью, и ещё живого засунут в плазмотрон… Чтобы неповадно было другим.
Тихо, как тихо. В спальне воспиталища никогда не бывает так тихо. Обширное гулкое помещение всегда наполнено звуками, кто-то сопит, кто-то скрипит-бормочет во сне… Здесь я один.
А вот в камере Списанных, как я понял, не так тихо. Куб, сваренный из рифлёного железа, и пол тоже из рифлёного железа — как на таком спать? И капает, днём и ночью капает вода, сводя с ума. И в любое время могут войти Санитары, чтобы забрать в последний путь. Или просто избить — Санитары обычно так развлекаются, внезапно заходят и избивают заключённых-смертников. Избивают сильно, до членовредительства. А то и пытают открытым огнём или там клещами, есть такие любители. После чего заставляют благодарить за оказанную милость. И поскольку Списанный не знает, когда подойдёт его очередь в плазмотрон, то многие даже просят убить их поскорее.
Обо всём этом я узнал только сегодня. Об этом мне поведал тот самый старший Санитар. Он нажевался дури, и его тянуло поговорить. А чего? Всё равно парень никому ничего не расскажет…
Тихо, как тихо. Скорей бы всё кончилось!
«Скоро. Потерпи».
Странно, но бесплотный голос, прозвучавший в голове, меня даже не удивил. Ещё когда Бессмертный знакомился с предоставленным ему донором, у меня было стойкое ощущение, что в голове поселился чужой. Сидит и смотрит на всё моими глазами. Потом ощущение пропало, да и не до того было мне… И вот теперь опять.
«Ты не боишься. Это хорошо».
«Чего мне бояться? Завтра всё кончится».
«Всё только начинается, Малыш».
Вот теперь я вздрогнул. Так меня называл только один Истинно Разумный, ещё на родильном заводе, в цехе предварительного выращивания. Потом его куда-то убрали, за отсутствие необходимой строгости и недопустимую мягкотелость с воспитуемыми. Однако того недолгого общения мне хватило, и с тех пор меня терзает глухая тоска…
«Ты кто?»
«Не сейчас. Зови меня Внутренний Голос».
Пауза.
«Хорошо, что ты есть, Внутренний Голос. Хорошо, что ты назвал меня так — Малыш. Мне будет легче умереть».
«Если ты и умрёшь, то не на столе в операционной. Внимание!»
Глухие короткие вскрики, глухое короткое шипение. Дверь камеры распахивается, на пороге стоит Истинно Разумный в ярком комбинезоне.
— Номер Восемь тысяч двести пятьсот три тринадцать тринадцать одиннадцать?
— Да… мой господин… — лепечу я.
Он входит в камеру, одним движением перерезает мои путы, и только тут я замечаю в его руке лиловый рубчатый цилиндр. Ещё несколько торчат из карманов.
— Уходим, быстро! — мой нежданный избавитель прячет в карман комбинезона складной нож. — Да быстрее, быстрее, не стой столбом!
Очнувшись, я следую за ним. Трое Санитаров валяются в «прихожей» — один на полу, второй свешивается с лавки, третий в углу. Все без голов, и трое подростков стягивают с них комбинезоны поочерёдно. Густо пахнет палёным мясом. Дверь в «прихожую» грубо прорезана, неровный овал из стального листа с оплавленными краями валяется на полу.
— Изгой, я того убил, — парень моего возраста, возникший на пороге, тоже сжимает в руке плазменный разрядник.
— Оружие?
— У него было только это, — он протягивает Носящему имя блестящую коробочку. — И ещё дубинка…
— Парализатор… А разрядник?
— Не было. И ещё… Прости, комбинезон тоже пропал. Я его наискосок… он пополам…
— Плохо. Ну что делать… Сняли? — оборачивается он к подросткам, раздевающим покойников. — Комбинезоны и башмаки нам нынче очень нужны. Держите!
Он раздаёт подросткам лиловые цилиндры разрядников, и я вытаращиваю глаза. Это что-то неслыханное… Такого не может быть, потому что быть просто не может. Может, я сплю?
— Ушан, ты впереди, я и Малыш за тобой. Жжёный справа, Весельчак слева, Кашевар замыкающий. Если кто появится — стрелять сразу и без предупреждения, живых не оставлять!
Вот теперь я точно уверен, что сплю. Или сошёл с ума, и это мне кажется в бреду. Мало того, что оружие раздал воспитанникам, так ещё и имена… Кстати, и сам-то он — что это за имя, Изгой? Не бывает у Носящих имя подобных имён!
— Да быстро, быстро, сейчас тут будет толпа Санитаров! А там и Служба безопасности подоспеет!
— Ты понимаешь, что вы сделали?
Я внимательно вглядываюсь в глазищи моей жены. Телепатия не оставляет сомнений — она не осуждает и не ужасается. Её интересует, понимаю ли я всю глубину последствий этого дерзкого нападения. Как то положено координатору…
«Координатор из тебя тот ещё, Рома, — вздыхает Ирочка. — Совсем-совсем».
«Скажи — мы поступили неверно?»
Долгое молчание.
«Не знаю, Рома. Правда, не знаю. Сердцем я согласна на все сто, но такие вещи необходимо просчитывать. Вспомни Илайю-Жанну».
Я усиленно размышляю.
«Думай, Рома, думай. Притом быстро. Вы сунули палку в осиное гнездо. Конечно, все эти Санитары, да и Безопасность их неповоротливы — пока дойдёт до верха, пока назад… Однако погоня будет неслабой».
Меня вдруг осеняет.
«Слушай… А если трубовоз?»
Она понимает с полуслова.
«Ты умник, муж мой! Я бы ни за что не догадалась, честно».
«Ты забыла, что я и сам не так давно ездил в железных корытах», — широко улыбаюсь я.
«Всё, Рома, всё. Хватит комплиментов и улыбок, время, время!»
Глава 33. Облава
Нажатие кнопки, и металлический цилиндр приходит в движение, с лязгом раскладываясь в некое паукообразное чудовище, сверкающее синим анодированным титаном. Новенькие «нюхачи», прямо с завода…
— Значит, так! — я поворачиваюсь к операторам, застывшим на изготовку. — Искать до тех пор, пока не найдёте. Восемьсот тринадцатый!
— Я здесь, мой господин!
— Операцией руководишь ты. Кашу вам всем доставят на место пребывания. Спать будете, когда поймаете всех. Разрядники забрал?
— И даже ножи, мой господин. Только парализаторы и глушилки.
— Хорошо. Помни — ТОЛЬКО ЖИВЫМИ.
— Я понял, мой господин!
— Действуй!
Громадный титановый паук устремляется в тёмный лаз, передвигаясь с пугающей стремительностью механизма и неожиданно бесшумно, за ним ныряют спецназовцы — один, второй, третий… Помнится, старая модель при работе топала так, что её было слышно за триста шагов — звуки хорошо разносятся в тоннелях. Выходит, не все ещё учёные-инженеры даром едят свою кашу, могут ещё, могут кое-что…
Я внутренне усмехаюсь. Могут. Всякие игрушки усовершенствовать могут, притом именно что «пока ещё».
Итак, на чём мы остановились?
Да, это ЧП, конечно. Совершенно невозможное событие, из ряда вон… Я уже успел просмотреть архивы вчерне — нигде ничего подобного не случалось по крайней мере сотни лет. Если вообще когда-нибудь случалось.
Ну скажите, кому в голову придёт освобождать какого-то никчемного донора? Притом с боем. Дичь, чушь, алогизм!
Камеры наблюдения были обесточены во время нападения, поэтому облик и даже число нападавших установить не удалось. Правда, система наблюдения в этом сортире никуда не годная, видимость одна… Но всё равно, явно работал профессионал. Инженер.
Я усмехаюсь про себя. Ладно, инженер… А охрану расстрелял тоже инженер? Вообще-то плазменный разрядник в обращении несложен, но отсечь головы, не повредив комбинезон, — тут нужно умение… Кстати, насчёт комбинезонов — кому из спецгруппы придёт в голову снимать с убитых башмаки и комбинезоны? Дичь, чушь, алогизм!