— Хорошо. Эта честь будет оказана тебе завтра утром. Уведите!
Санитар несильно толкает меня в спину. Очень мягко, прямо скажем. За любое повреждение тела донора спрос весьма строгий.
— Иди, иди!
— А одежда? — спрашиваю я вполне натурально.
— Не положено! Завтра утром будет тебе одежда. — Санитар тоже не прочь пошутить и развлечься.
В комнате, залитой резким белым светом потолочных светильников, охранник отрывается от экрана, на котором идёт очередной фильм — какого-то воспитуемого-малолетку пытают электротоком.
— Когда?
— Завтра утром. Великий и Мудрый спешит…
— Великий и Мудрый?! Повелитель Вселенной?! — я совершенно натурально изображаю изумление, широко распахивая глаза. Отсутствие мимических мышц не позволяет мне изобразить его ещё достовернее.
— Теперь ты понял, ничтожный, какой чести удостоен? — Санитар открывает дверь камеры Счастливчиков. — Цени! Давай-ка сюда руки…
Санитары связывают мне руки за спиной мягкой лентой. Разумеется, честь этому ничтожному оказана необычайная, но мало ли… Отгрызёт собственные пальцы, и пойдёшь вместе с придурком в плазмотрон…
— Всё, отдыхай до утра!
Тяжёлая дверь, обитая светлым мягким пластиком, закрывается, лязгают наружные засовы. Я оглядываюсь. Мягкие стены, мягкий пол… вполне можно выспаться до утра. А то здорово загнали меня в последние несколько дней. Сколько имён учить, сколько мелких фактов… как голова не лопнула от натуги. Даже гипнообучение не всесильно. Но иначе нельзя.
«Я на месте».
«Принято. Отдыхай».
И всё. И весь сеанс связи. Никаких имён, никаких номеров. Вообще-то ни разу ещё наши тайные переговоры не были подслушаны спецслужбами Оплота, но сейчас рисковать ни в коем случае нельзя. Ни малейшего риска.
Спать со связанными сзади руками не особо удобно, но я с наслаждением вытягиваюсь на полу. Надо отдохнуть, в самом деле. Потому как завтра у меня будет чрезвычайно трудный день.
Завтра я стану Великим и Мудрым Повелителем Вселенной.
— …Сорок пятого и Ноль первого не упускать ни при каких обстоятельствах!
— Да ясно, ясно, чего ты, Отец? Мы не упустим.
Я оглядываю свою команду. Подросли мои дети, уже вполне взрослые… Уже могут брать любые номера, не опасаясь разоблачения. И они не упустят. Ни Ноль первого, всемогущего и таинственного личного секретаря Повелителя, ни страшного Сорок пятого, начальника личной охранки Великого и Мудрого. Да и сам Повелитель, собственно, доживает последнюю ночь. Утром его сменит Умник.
— Ладно, ребята, отдыхайте. Завтра у нас будет очень трудный день.
— А ты, Отец?
— А я ещё немного поработаю. Подумаю.
Оставшись один, я некоторое время гляжу в потолок, украшенный круглым диском светильника. Подумаю… Подумать есть над чем.
Давно уже минуло то время, когда кучка грязных оборванцев во главе с бывшим главным инженером, а ныне Изгоем, пряталась в катакомбах заброшенной древней шахты, угрюмо и безнадёжно разглядывая пляшущие язычки пламени над сворачивающимся от огня пластиком. Да, угрюмо и безнадёжно. Потому что тогда никто не верил, что спасение возможно. И я сам не верил, чего уж там…
Сколько всего мы пережили за это время. Кучка изгоев, лишённых вшитых микрочипов идентификации и оттого вынужденная пробираться тайком по самым необитаемым технологическим тоннелям, превратилась в реальную силу. Нас уже довольно много и скоро будет ещё больше. Гораздо больше. Потому что один из родильных заводов уже под нашим контролем, и он выпускает Детей Будущего.
Я закрыл глаза, расслабляясь. Да, Дети Будущего… Мы-то все что, мы просто мутанты, отклонения от общепринятой нормы, пропущенные генным контролем… И выжившие в страшных мясорубках воспиталищ. Не превратившиеся в холодных беспощадных монстров, как подавляющее большинство обитателей Оплота. Они называют себя Истинно Разумными, но мои ребята давно уже зовут их «мертвяки», и это правда. Истинно Разумные здесь мы.
Не стоит обольщаться, одёргиваю я себя. Мы — первая ступень, платформа для этих вот Детей Будущего. Ребятишки просто поражают — ни драк между ними, ни врождённого тупоумия пополам с раболепием. Доброе любопытство, благожелательность и смелый взгляд… Они способны читать друг у друга мысли, подумать только! Они и наши мысли читают, такие-то крохи, поэтому всякий раз при посещении того родильного завода я лично строго слежу за чистотой своих помыслов. Потому как у меня помыслы не всегда чисты, да и у моих ребят тоже. Очень уж грязная у нас работа…
Да, взять под контроль родильный завод — это был труд. Но гораздо труднее оказалось организовать и обустроить вот это воспиталище… впрочем, ребята меж собой его зовут «большой дом». Очень уж неприятные ассоциации вызывает слово «воспиталище»… А чего стоило нейтрализовать всевозможных контролёров и кураторов воспитательных учреждений! Часть из них просто пришлось ликвидировать, тихо и незаметно. Но если бы не подмена Хова, Бессмертного, господина над теми воспиталищами, вряд ли удалось бы долго крутить и обманывать контроль. С системой шутки плохи, и единственный способ раз навсегда нейтрализовать её — это самому встать во главе.
Завтра мы сделаем решающий ход. Повелитель мертвяков явно зажился, пора и честь знать, как говорит наш пернатый друг. Вот ведь как бывает — пернатый, и друг. И не только пернатый. Один из наших друзей вообще покрыт шерстью, а второй настолько огромен, что любой Истинно Разумный пройдёт у него между ног, не сгибаясь. Правда, он гладкокож, как и мы, но зато на ногах у него копыта! Подумать только…
Я внезапно смеюсь, скрипуче, как напильник по стеклу. Копыта изумляют, надо же… А вот то, что друг этот «женщина», не изумляет? Теперь-то я уже знаю — некогда Истинно Разумные также были двуполы. Я даже видел изображения этих самых «женщин», которые в те древние времена выполняли функции родильных заводов. Но глубинный смысл всего этого дела мне непонятен, как пока непонятно и слово «любовь»…
Я открываю глаза. Ладно. Мне непонятно, ребятам моим непонятно — что с того? Зато мы теперь твёрдо знаем, что такое «друг». А что такое «любовь», это уже пусть понимают Дети Будущего. Те, для кого мы живём. Да, вот так вот, как опять же говорит наш главный пернатый друг.
Я вздыхаю, потягиваюсь. Время? Да, пора.
Установка в углу с вертикальной горящей зелёной нитью-лучом перемигивается огоньками. Я нажимаю ряд сенсоров, и почти мгновенно в комнате возникает голограмма.
— Я ждал твоего вызова, Изгой.
— Что-то срочное, Рома?
Пернатый улыбается. Когда-то мне казалось диким и странным смотреть, как искажаются черты лица наших друзей при этой самой улыбке. А теперь мы привыкли — и я, и те из ребят, которые допущены к сеансам прямой видеосвязи. Более того, мне хочется видеть их улыбки.
— Да нет, не особо… страшно просто. Переживаю за вас всех.
И мне внезапно становится остро жаль, что я не могу улыбаться.
— Нам тут тоже страшновато, если честно. Но будет всё хорошо, вот увидишь.
Я стучу по древнему амулету — обрубку деревянной доски, чьё место в коллекции раритетов у кого-нибудь из Бессмертных. И этому жесту научил меня пернатый Рома. Якобы снимает флюктуации непредвиденных и негативных случайностей. Вообще-то я не верю… но всегда стучу. Не помешает.
— Как он?
И снова мы понимаем: «он» — это Умник. Талантливейший юноша. Живец. Ловушка на Повелителя. Завтрашний Повелитель.
— Нормально. Спит. Мне бы его нервы.
Пауза.
— Когда ты прибудешь, Рома?
Ещё пауза.
— Как только, так сразу.
Новая пауза.
— Мы тебя ждём, Рома. Нам правда трудно.
— Ну сказал же — прибуду! С подарками. Ваше дело — нейтрализовать боевые орбитеры.
Я киваю.
— Как только, так сразу.
И снова он улыбается… Какая светлая у него улыбка. Кстати, тут она не совсем своевременна, между прочим — даже Великому и Мудрому не так-то просто незаметно парализовать систему боевых орбитальных станций, несокрушимый щит Оплота… Умнику придётся здорово потрудиться. Бессмертных сбрасывать со счёта ни в коем случае нельзя, к ним вообще не стоит поворачиваться спиной…
— Давай-ка ещё раз обсудим детали, — говорит Рома. — Вдруг чего упустили…
— Давай, — я скрипуче смеюсь. — Но только мы ничего не упустили. Точно тебе говорю.
Гравипостель мягко, едва заметно покачивает меня, и я мимолётно думаю — надо предупредить инженера-постельничего, ещё раз допустит… Надо же, режим усыпления утром работает. Или сразу наказать? Мелочи, мелочи…
Повинуясь команде, гравипостель опускает моё расслабленно висящее в воздухе тело на мягкий ковёр. Я сажусь, щёлкаю пальцами, и забавный столик на тонких ножках, смешно взбрыкивая, подбегает, откидывает крышку с экраном.
— Доброе утро, мой Повелитель, — как всегда, Ноль первый уже на ногах.
— Всё готово?
— Да, разумеется. Врачи уже здесь.
— Как донор? Спокоен?
Пауза. Я понимаю удивление секретаря. Кому интересно настроение донора?
— Во всяком случае, цел и невредим, мой Повелитель.
— Цел — это хорошо. Но я спросил, спокоен ли он.
— Сейчас узнаю и доложу, мой Повелитель — чуть более поспешно, чем обычно, говорит секретарь. Я не люблю повторять вопросы дважды. Разумеется, Ноль первому и не такое сойдёт, но…
— Камера наблюдения показала — донор спал как убитый, мой Повелитель, — сообщает между тем секретарь.
Я размышляю. Настолько крепкие нервы? Вероятно, парень верит в то, что Слияние существует на самом деле… Но всё равно странновато.