Мощным ударом в челюсть я вырубил Кажана. Пришлось изрядно попыхтеть, чтобы поднять его телеса и уложить на диван. Рядом я опрокинул бокал с коньяком. Поглядел со стороны — вроде правдоподобно. Сюда бы фотоаппарат, я бы порадовал посетителей форума banditskaya_zona новыми снимками. Ну да ладно, как-нибудь в другой раз.
Нарочно пошатываясь, я покинул кабинет майора. В руке я держал бутылку, на дне которой плескались остатки французского напитка. К двери тут же подскочил веснушчатый боец, встретивший меня у ворот. У, какой резвый! Навалившись на него, я заявил, что он — правильный солдат, а майор Кажан вообще ого-го. При этом я старательно дышал на воина перегаром.
— Ну нажрался! А еще журналист! — Веснушчатый оттолкнул меня и заглянул в кабинет.
Ему хватило доли секунды, чтобы понять: майор устал, и лучше его не тревожить. Ходили слухи, что спьяну Кажан — настоящий деспот и способен на различные изуверства. Так что я понимаю, почему веснушчатый побледнел и тихонечко прикрыл тяжелую дверь.
— Давай выпьем!!! — радостно осклабился я и ударил солдатика по плечу.
Того чуть кондрашка не хватила.
— Заткнись!.. — прошипел он. — Не дай боже майора разбудишь!
Хорошо хоть, не надо умолять охрану не беспокоить командира. Была мысль: завалить майора. Но вдруг бы кто-то пожелал взглянуть на шефа ближе? Уж лучше как лучше. Теперь у меня есть надежда, что я покину территорию части до того, как Григорий очнется. Подходя к воротам, я вдруг понял, что так и не приклеил отпавшие усы. Но веснушчатый солдат не заметил перемен в моей внешности. Или все-таки заметил?..
Я похолодел. Каждый шаг теперь давался с трудом. Пиджак жал, по спине тек пот. Рука тянулась к «стечкину», чтобы открыть предупредительный огонь на поражение.
— Счастливого пути!
И тут меня осенило: обошлось, я за воротами базы, все по плану. Получилось!..
Пребывая в легкой эйфории от успеха, я не сразу заметил здоровенный черный джип. Внедорожник стоял возле бочки с квасом. И я как раз к нему топал. Резко сворачивать в сторону было бы подозрительно.
Шаг. Еще шаг. И еще. Продавец кваса так и не вернулся с обеденного перерыва. Он вяло переругивался с дородной дамой, страдающей от жажды.
Шаг. Тонированные стекла…
Шаг. Кто за рулем, сколько людей в салоне, вооружены ли?..
Шаг. Машина медленно покатила мне навстречу. Шаг.
— Эй, уважаемый! Постойте! — послышалось сзади.
Я завертел головой по сторонам — никого, кроме меня. Макс Край — единственный, к кому могли обращаться.
— Да-да, я вас зову, подождите! Да стойте же, я приказываю!
Нащупав под пиджаком пистолет, я приготовился стрелять.
Обернувшись на ходу, я увидел человека в камуфляжной форме и с автоматом на плече. Придерживая одной рукой берет, военстал — принадлежность к роду войск вычислялась по нашивкам — бежал ко мне от ворот базы.
Твою мечту! Недалеко я ушел!
Глава 8Огонь есть?
Я еще соображал, как мне быть, а пальцы уже вцепились в пистолет. Нервы ни к черту! Если всякий раз хвататься за оружие, можно прострелить себе что-нибудь очень нужное. Печень, к примеру.
А джип уже совсем рядом. Со стороны пассажира тонированное стекло поползло вниз.
Однако расклад.
Позади вооруженный вояка. Впереди подозрительная тачка. А между молотом и наковальней кто? Правильно — я. Ну-с, и куда сперва палить будем, а, Максимка? По колесам или по ногам? Или сразу в лобовуху и в лоб?
Похоже, я опять думал вслух, ибо дамочка, которая так и не попробовала кваса, шарахнулась от меня, как от психа. В наших местах народ ко всякому привыкший. Сталкеры частенько сходят с ума — Зона мало кого отпускает даже на гражданке.
Глубоко вдохнув и тут же выдохнув, я потянул из-за пазухи ствол. Сначала загашу военстала. Во-первых, кто сидит в машине — я не знаю. Может, джип здесь случайно оказался. А вояка точно по мою душу явился, у него даже автомат при себе. Все это промелькнуло в моем черепе за долю секунды.
— Да стой ты, ёлы! — опять крикнул военстал.
Его голос показался мне смутно знакомым. Где-то я его слышал… Я замешкался, и это спасло меня от непоправимой ошибки. Меня и вояку разделяло метров пятнадцать, когда я понял, где видел этого парня в форме.
— Стой! Руки вверх! — Сталкер в погонах сдернул с плеча автомат и навел на меня.
Щелкнув каблуками, я вытянулся по стойке смирно. Мимо меня по дороге прокатил блестящий черный «тазик» размером с небольшой броневик. Тонированное стекло достигло нижней точки и поползло вверх. С пассажирского сиденья мне подмигнул Джанки:
— Отличный прикид. Уважаю!
Джип резко ускорился — взвизгнули колеса, оставляя на асфальте полосы от протектора. Машина скрылась за поворотом. Я перевел дух. Не знаю, что хотел наркоторговец, но сюда он приехал явно не для того, чтобы похвалить мой костюмчик. И военстал вспугнул пушера.
А ведь так легко представить визг тормозов, хлопки дверей, хмурых спортивных ребят, выпрыгивающих из внедорожника японской сборки. И сыплются гильзы на асфальт под грохот выстрелов…
Я мотнул головой — и наваждение исчезло.
Зато рядом стоял очень даже реальный детина в пятнистом бронежилете, в армейских ботинках с высокими берцами и с десантным АКСУ в руках. На берете красовалась эмблема: знаки радиационной и биологической опасности на желто-голубом фоне.
— Ни стриляй, насяльника! — заголосил я, копируя акцент аборигенов бананового рая, где мне довелось служить. — Ни стриляй! Я харосая, я свая! Димакрати, пис, дрючба!
— Где прячутся партизаны?! Кто командир?! — подыграл мне военстал, опустив автомат и шагнув ближе. — Ну, здорово, брат! Столько лет, столько зим! Едва тебя узнал в этом маскараде!
И мы обнялись.
Папа и мама называли его Тимуром. Подчиненные добавляли отчество. Но для Макса Краевого он был и будет просто Чингизом.
— Это мой товарищ. Воевали вместе, — Чингиз представил меня бабкам, дежурившим на лавочке у подъезда.
— А чего так официально? — спросил я, поднимаясь за военсталом на четвертый этаж.
Лифт, понятное дело, не работал.
— Это ж не бабки, а агенты СБУ и Моссада. А то и КГБ. Все обо всех знают и регулярно докладывают органам. Ко мне тут недавно Андрюха заглядывал, участковый наш. Приносил анонимки почитать. Ты знаешь, забавно излагают. Им бы детективы писать. Иронические…
Однажды я спас Чингизу жизнь, и с тех пор он уверен, что в долгу передо мной.
Помнится, на вторые сутки патрулирования небо прохудилось. Полил свирепый тропический дождь, видимость нулевая, грязь, душно и хочется выпить так, что хоть волком вой. И тут мы угодили в засаду повстанцев. Бой был короткий. К сожалению. От нашего отряда мало что осталось. Точнее, мало кто: только я да Чингиз. Все БТР пожгли из гранатометов… Почти неделю я тащил раненого товарища на горбу, выбираясь по джунглям к расположению украинских миротворцев.
— Ты не просто тащил. Ты меня вытащил. А это куда круче, брат. Мой дом — твой дом.
Конечно, приглашение Тимура мне не в жилу — каждая минута дорога. Еще неизвестно, как отреагирует на мое воскрешение Кажан, когда очнется. Он ведь знает о моих дальнейших планах. Он в курсе, что я наведаюсь к Профессору. А что, если майор предупредит похитителя девиц и свое начальство?..
Но интуиция мне подсказывала, что Кажан не станет никому подыгрывать. Пан Григорий очень зол на генералов. Оно и к лучшему…
Мне понравилась квартирка Чингиза — настоящее холостяцкое гнездышко. После вылазок в Зону мужчине есть куда вернуться. Обстановка располагала к интиму: громадная кровать — не траходром даже, а траходромище, бар с завидным ассортиментом, на полочке в ванной средства индивидуальной защиты — с запахом клубники, рифленые, всякие…
— Жениться тебе надо.
— Шутишь? — округлил глаза Чингиз.
Он как раз сервировал журнальный столик бутылками «пшеничной», бутербродами с конской колбасой и разносолами.
Зная о религиозной диете товарища, я не смог удержаться от подколки:
— А сало есть?
— Край, сколько раз я тебе говорил…
Вот так слово за слово и началась встреча однополчан. Первая бутылка водки опустела подозрительно быстро — мы едва смочили глотки. А вот второй пузырь уже совмещали с беседой.
— Анекдот хочешь? — Я потянулся за стаканом.
Чингиз не позволял моей таре хоть секунду оставаться сухой. Вот бы все военсталы меня так привечали. Хотя бы в Зоне.
— Давай за нас? — подмигнул Чингиз. — А потом анекдот!
Гранчаки приглушенно звякнули, и я почувствовал, что хмелею.
— Плывет как-то раненый Чапаев по реке Урал, а тут к нему спасатели на моторке: «Слышь, Василий Иванович, лезь к нам, мы тебя в больничку свезем». А он им: «Спасибо, ребятки, но я еще поныряю, раков половлю».
— И?.. — нахмурил лоб Чингиз, вновь разливая горилку по стаканам.
— И всё. — Я потянулся за корнишончиком и, закинув его в рот, хрустко сдавил зубами. — Мораль объяснять? Или продублировать шутку?
— Не надо. Смешной анекдот… — Даже не попытавшись изобразить улыбку, Чингиз поднял стакан. — А ведь я тебя похоронил, браток. Думал: всё, каюк тебе.
Мы выпили.
— Меня все похоронили. Я на кладбище был. Пацаны мне такой памятник соорудили, что прям ложись и подыхай — лучше ничего уже не будет!
Я едва не всплакнул — так себя жалко стало. Значит, набрался уже. Не то чтобы в опилки, но развезло неслабо.
— Не-а! — качнулся ко мне Чингиз.
Я зажмурил глаза, опасаясь, что военстал своим тренированным лбом боднет меня в нос.
— Не-а, брат, ты не понял. Ты ни хера не понял! Ты в отключке был! Мы тебя полтора кэмэ по Зоне тащили, а ты хоть бы «привет» сказал!..
Я почему-то вспомнил, как сержант Петренко учил нас, салаг, «убирать за собой посуду». Бутылки из-под пойла, употребленного «дедами», мы, молодежь, разбивали о собственные головы. С тех пор я знаю, что алкоголизм — это плохо, ведь старослужащие пили неприлично много…