иданно ударил кулаком по столу и заорал, срываясь на визг, — Найди мне этих бандитов убивших одного из Бальби, кентарх! Это приказ! — глаза Стилинана побелели от страха. А Никифору вдруг стало приятно смотреть на этого испуганного до грязного нижнего белья человека. Видать жестко ухватили за задницу протоспафария лигурийские герцоги. Еще бы! Этот напыщенный индюк допустил, что высшего аристократа империи какие-то голодранцы посадили на кол! Тут до войны родов может дело дойти.
— Слушаюсь, господин протоспафарий. Разрешите идти? — Никифор шваркнул себя кулаком в грудь и опустил голову, кланяясь. На самом деле офицеру просто не хотелось, чтобы Стилиан увидел улыбку на его лице. Но стоило выйти за дверь, мимолетная радость от истерики напыщенного идиота тут же пропала, сменившись предчувствием чего-то фатального, отчего сердце сдавливало ледяными пальцами а душа трепетала в желании скрыться, спрятаться от надвигающегося ужаса.
Глава 7
Первый день в лагере получился сумбурным. Надо было оказать помощь раненым, поставить дополнительные палатки, распределить места, ознакомить вновь прибывших с внутренним распорядком. Вроде, не так уж и много дел, но на них ушел практически весь день. А если учесть усталость после пережитых приключений и тяжелого перехода — ничего удивительного в том, что, едва село солнце, мы тут же попадали, провалившись в сон.
А утром началась обычная рутина. Фрейя с Беляной отправились на кухню к Герде. У девочек учеба и помощь по хозяйству. У воинов служба. Мирину отрядили санитаркой к баронету в лазарет. Стас злобно пострелял глазами в сторону лекаря, но, убедившись, что того ничего, кроме пациентов и науки не интересует, успокоился и продолжил ходить хвостом за профессором. В общем, всем нашлись дела, кроме Радомиры. Я просто не знал, куда пристроить пожилую женщину. Мне сложно представить себе ватаманшу на кухне, но и к службе ее не привлечешь. Она чужая.
Вот и получилось, что старуха шастала по лагерю неприкаянная, суя свой крючковатый нос в каждую щель. Только на склады я ее не пустил. Ничего секретного там нет, но порядок есть порядок. Так продолжалась два дня. Радомира посидела на уроках с ребятишками, подтрунивая над Мириной и Стасом, но была изгнана профессором за нарушение дисциплины. Покомандовала на кухне. Не долго. Пока Герда, потеряв терпение не рявкнула на старуху. Под удивленные взгляды дочери и внучки, ведьма, кривясь в ехидной улыбке, молча ушла. Мне, вообще, показалось, что эта неустроенная походная жизнь доставляет Радомире непередаваемое удовольствие, скинув пару десятков лет.
Утром третьего дня Ардак занялся с парнями из банды Тихого боевой подготовкой, демонстрируя мастерство владения двумя саблями. Бывшие бандиты с восторгом наблюдали, как в умелых руках сливаются в сверкающую в лучах солнца пелену стремительно порхающие клиники. Воин, словно он орудовал легкими прутиками, не сбив дыхания, комментировал каждое свое движение, каждый шаг, объясняя, для чего и как он это делает. Радомира с интересом и легкой грустинкой смотрела на забавы молодых. Наконец, не выдержав, она шагнула к стоящему неподалеку Шулуну:
— Дай! — женщина требовательно протянула руку к сабле. Парень удивленно посмотрел на ведьму, на командира и перевел взгляд на меня. Я кивнул, разрешая отдать оружие. Воин с неохотой вытянул саблю из ножен. — Вторую! — сухая рука потянулась к Отхону.
Стоило ведьме сжать эфесы, как по ее спине словно пробежала искра, выпрямляя стан и зажигая огонь в потускневших глазах. Она больше не была старухой, докучающей всем своим присутствием. В одно мгновение Радомира превратилась в опытную воительницу, знакомую с языком стали не понаслышке. На ее лице появилась предвкушающая улыбка.
Первые движения были медленными, словно ведьма пробуждала забытую мелодию боя. Клинки скользил в воздухе, выписывая плавные дуги, разрезая невидимые путы. Постепенно клинки мелькали все быстрее, резче, наполняясь силой и уверенностью. Сабли в руках Радомиры танцевали, превращаясь в смертоносное продолжение ее воли.
Молодые воины, пораженные увиденным, замерли. Даже Ардак, лучший из нукеров во владении белым оружием, не мог оторвать взгляд от ее танца. Женщина перемещалась с грацией пантеры, ее атаки были быстрыми и непредсказуемыми, а защита — непробиваемой. Она словно сливалась с пространством, предвидя каждый шаг, каждое движение воображаемого противника. Внезапно Радомира остановилась, вернув себе невозмутимое выражение лица. Никто не решался оборвать воцарившуюся тишину, чтобы не разрушить хрупкое очарование момента.
— Забыла, как приятно держать в руках сталь, — тихо с грустью произнесла она, — Много лет прошло… Слишком много.
Тишину нарушил Ардак, в его голосе слышалось нескрываемое восхищение:
— Это… это потрясающе! О таком мастерстве я только слышал от стариков!
Ведьма обернулась, на ее губах мелькнула тень улыбки:
— Время неумолимо, и оно взяло свое, — видели бы вы меня в молодости, — из женщины словно вынули стержень. Она вернула сабли и, ссутулившись, зашагала к пещерам, по-стариковски волоча ноги по снегу.
— Госпожа! — окликнул Радомиру Ардак. Женщина обернулась и парень сделал поспешный шаг к ней опускаясь на колено и склоняя перед ней голову. Его примеру тут же последовали остальные нукеры, а вслед за ними и их ученики, — Станьте нашим учителем!
Так у моих парней появилась суровая наставница, а к старой ватаманше пришла вторая молодость.
Сегодня от нас уходил связной.
— Дойдешь?
— Я, ярл, эти места еще мальчишкой с отцом исходил, — улыбнулся Бронислав, — Дойду. Ворону твои слова передам, а там уже ему решать, — он хотел что-то добавить, но передумал.
— Добро, — кивнул я.
— Бывай, ярл, авось свидимся, — парень отыскал глазами Мирину, — Мирка, за брата не переживай. Он с Фроди Сигурдовичем все время. Только из-за тебя места себе не находил, сожалел, что не смог забрать из города. Теперь успокоится. Тихий, смотри мне, — вольный показал Стасу огромный кулак, — Что случится с ней, Олег голову открутит, а я помогу.
— Не пужай, пуганые мы, — усмехнулся бывший гопник, — Не дам я ее в обиду, — и парень сграбастал в объятия девушку. Она тут же приникла к нему, виновато улыбнувшись Брониславу.
А вы не рыдайте, — он еле-еле отцепил от себя заливающихся слезами мелких пигалиц, — Будя. Эллинов прогоним — на охоту с собой возьму.
— Обещаешь? — три голоса слились в единый хор.
— Обещаю, – он улыбнулся, покачал головой и, слегка щелкнув пальцем по трем опухшим от слез носикам, вразвалочку пошагал к реке, ловко переставляя плетеные из ивовых прутьев снегоступы. Бронислав, пока отлеживался под присмотром баронета в импровизированном лазарете, наплел таких на всю нашу разношерстную компанию.
Суровый и нелюдимый с виду охотник неожиданно оказался парнем общительным, беззаветно любящим детей. Буквально с первых минут он нашел общий язык с «мелкими» и те каждую выпавшую свободную минуту крутились вокруг его лежанки, стрекоча, как из пулемета, подробностями своей короткой, но весьма насыщенной жизни. У меня бы голова взорвалась от такого сорочьего галдежа, а парню хоть бы хны. Улыбается, о чем-то спрашивает, реплики вставляет. Потом взялся учить девочек плести снегоступы и корзины. Они часами колдовали над ивовыми прутьями, перекладывали их из кучки в кучку, держали над паром, крутили из них какие-то кольца и восьмерки. Частенько я ловил на себе внимательный изучающий взгляд Бронислава. Пусть изучает, не зря же именно его Ворон на встречу послал.
— Так, все, за работу, — я хлопнул в ладоши, приободряя впавших в уныние провожающих.
— Девочки, у вас сейчас занятия с господином профессором?
Вместо ответа мне были три возмущенные красные опухшие моськи:
— Нуууу, может выходной⁈ — прогнусила Гюльчатай, самая юная и самая шебутная из троицы. Но стоило мне приподнять бровь, как пигалицы покорно поплелись к профессорской палатке.
— Проф! — окликнул я Юнга.
— Да, ярл⁈ — вслед за Радомирой ярлом меня стали называть все без исключения.
— Загрузите их сегодня посильней, — девочек надо отвлечь от расставания с другом.
Бронислав, сам того не ведая, открыл им новую грань жизни. Там, где они воспитывались, места дружбе не было. Только муштра и интриги. Оказавшись у меня, они подогнали окружающий мир под свое восприятие. Я — Хозяин, Герда — главная в гареме, кто-то типа валиде-султан, Сольвейг — ученица Хозяина. И вот появился человек, которому они нужны и интересны, не как красивый предмет. А просто потому, что они есть. Бронислав стал для них старшим братом — добрым, надежным, сильным. А сейчас он ушел.
— Понимаю, — серьезно кивнул Юнг, — Если что — подключу Сольвейг.
— А вот Сольвейг я сегодня заберу, — покачал я головой, — У нас есть работа.
— Хорошо, ярл. Станислав, Мирина, вы со мной?
— Да, господин профессор, — и парочка поспешила за Юнгом.
Как-то незаметно бывшие уголовники втянулись в учебу. Только Тихий с подругой тяготели к науке, а вот их друзья прочно прикипели к нукерам, упорно постигая воинские премудрости. Даже хилый Возгля тянулся за остальными, компенсируя недостаток силы ловкостью и хитростью.
— Ну, что, готова? — ученица закивала, горя энтузиазмом, — Тогда пойдем.
Сегодня нам предстоял дальний переход, возможно, придется даже заночевать в тайге. Я долго ломал голову, как обезопасить себя от карателей, а такие, рано или поздно, появятся. Оставить без последствий казнь лигурийцев и вырезанную заставу захватчики не могли. И то, что я слышал про протоспафария, говорит о том, что ждать лета, когда аномальная тайга станет более-менее проходимой и безопасной, он не будет. А мест, где отряд типа нашего мог бы организовать лагерь в Заброшенных землях, не так уж много. И помощников из местных у оккупантов, как это ни прискорбно, хватает — покойный Баклуша тому пример. Значит, проводник у эллинов будет. И очень не хочется быть застигнутыми врасплох. А в идеале, надо, сделать так, чтобы каратели просто не дошли до лагеря.