и тенями среди них плясали кочевники.
Спустя мгновение все было кончено, и Радомира с учениками принялась оказывать помощь своим людям. Нет, не зря она пошла за Кровавым Ярлом. Это же так чудесно снова испытать радость и азарт боя, почувствовать, что в жилах течет кровь, а не холодная водица, снова ощутить себя молодой!
Сольвейг старалась шаг в шаг двигаться вслед за своим Учителем, не забывая при этом внимательно поглядывать по сторонам. Учитель всегда говорит, что хороший маг должен видеть и анализировать все, что происходит вокруг него. Слово такое чудное — «анализировать»! Что значит изучать, разбирая целое на более мелкое. Сольвейг за время, проведенное с Учителем и профессорами Юнгами, выучила много диковинных умных слов и понятий. Учиться ей нравилось. Особенно магии.
Подумать только! Она — обычная нищенка из трущоб в одночасье стала дворянкой и магом! Все, что происходило с ней прошедшие месяцы, напоминало какую-то сказку. Не всегда добрую, но кому, как ни ей знать, что жизнь, вообще, штука беспощадно жестокая. Но Сольвейг верила, что у ее сказки конец будет обязательно счастливый. И она даже знала какой.
Тот сон, где Учитель кружит ее, держа на своих сильных добрых руках, а в животе порхают бабочки, она помнит до сих пор и не забудет никогда. Правда, господин привез из степи еще трех девочек-зазнаек, и это беспокоило Сольвейг. Но не так чтобы очень. Она видела, что Наставник относится к ним скорее, как к маленьким непоседливым сестренкам, что бы эти задаваки о себе не воображали. То, что Учитель точно так же относится к ней, ее не волновало. Им самой Богиней предначертано быть вместе! А кто в здравом уме пойдет против Богов⁈
Хотя Учитель может! Он, вообще, Высших не жалует и ни капли их не боится. Сольвейг как-то заикнулась, что покровительство какого-либо Божества дает существенный прирост сил. И нарвалась на серьезную отповедь.
— Запомни, ученица, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Боги созданы из энергии веры и делиться ей не любят, потому что это означает отдать кому-то часть себя. И если они однажды «облагодетельствовали» тебя — это словно он произнес, скривившись, будто набрал полный рот кислой мороженой клюквы, — То потом обязательно возьмут плату на порядок больше, чем ты сможешь отдать. Посвящая себя кому-то из Высших сущностей, ты, фактически, обрекаешь себя на добровольное рабство.
— А как же Хель?
Учитель усмехнулся:
— У Хель на нас какие-то свои планы, но это не значит, что мы должны идти у нее на поводу. Более того, — он кровожадно оскалился, — У нас ведь тоже могут быть на нее свои планы, — и подмигнул ученице.
Все внутри Сольвейг тогда похолодело, от ожидания божественной кары за такое неуважительное кощунственное высказывание. Но ничего такого не последовало. Совершенно ничего. Хотя, девочка чувствовала, что Повелительница Стужи где-то рядом. И, как ни странно, она вовсе не гневается.
Она ткнулась лицом в твердую спину идущего впереди Наставника. Все-таки замечталась! Но что поделать, если ей, когда она думает о приятном, не так боязно. А ей действительно было до тошноты страшно. Нет, она не боялась предстоящей схватки, ранения или смерти, к этому страху она давно привыкла, еще в трущобах. Сольвейг до колик боялась подвести Учителя.
Словно, почувствовав напряжение, царившее на душе у девочки, он обернулся и тепло улыбнулся:
— Эй, куда подевалась моя бесстрашная ученица? — парень провел обледенелой рукавицей ей по носу, — Улыбнись, всё будет хорошо, — дождавшись ее улыбки, он снова перевел свой взор на площадь перед пакгаузами, огороженную колючей проволокой и ярко освещенную фонарями.
С души девочки словно упал камень. Появилась уверенность, что все будет хорошо, просто замечательно. Наставник повернулся к ним, его лицо было серьезное, а глаза горели в темноте каким-то потусторонним светом. Он был так мужествен и красив! Сольвейг прикусила губу, чтобы сдержать дурацкое непреодолимое желание бросится к Учителю и прижаться к нему, утонув в объятиях. Дура! Самая настоящая дура! Им сейчас предстоит бой, а она думает о каких-то глупостях! Чтобы скрыть бросившуюся в лицо краску она отвернулась и, зачерпнув пригоршню снега, ткнулась в нее носом.
А Наставник, тем временем, уже давал распоряжения Мирине со Стасом, сосредоточенно глядящим на него и кивающим после каждой рубленой фразы.
— Сможете? — они испытующе посмотрел на пару.
— Легко, — залихватски тряхнула выбившейся из-под шапки челкой девушка. Ее парень осуждающе взглянул на нее, но тоже кивнул:
— Справимся, ярл.
– Тогда, действуйте!
Мирина со Стасом скрылись в темноте, направившись в ту сторону, откуда они только что пришли. Куда это они⁈ Со своими дурацкими мечтаниями она все пропустила! Стыдно-то как!
— Сольвейг, — спокойный голос Учителя вернул ее в чувство, — Видишь тот фонарь, — он показал ей на качающийся на ветру и тускло мерцающий фонарь, освещающий окраину села и часть железнодорожных путей. Для чего его там поставили — непонятно, ни улицы, ни каких-то построек там не было. — Попробуй погасить его своим даром. Не волнуйся. Время есть. Вспомни, чему я тебя учил.
Глава 10
Нехватку личного состава имперцы компенсировали грамотно налаженной системой обороны. Высокие, длинные сколоченные из досок бараки с огромными воротами по торцам, через которые внутрь вели железнодорожные пути, были в несколько рядов огорожены переплетенной между собой колючей проволокой с развешанными на ней стеклянными и металлическими предметами. Пробраться через эту путаницу не подняв на уши все село просто невозможно. Дополнительно, все пространство вокруг освещали прожектора.
На въезде к пакгаузам установлен шлагбаум и пост из двух человек. Периметр обходит двойной патруль. Дойдя до поста, они остаются греться у костра, горящего в металлической бочке, а двое постовых идут на обход. Так командиры эллинов решили проблему с обморожениями. Люди просто не успевали поморозиться, периодически отогреваясь у огня.
В общем, подобраться незаметно к объекту совершенно не реально. С помощью менталистики четверых настороженных воинов я не нейтрализую, разве что отвлеку их внимание. Да и то, если мне поможет Мирина. Девочкой надо заняться. Такой редкий дар упускать нельзя. А значит, как закончится эта операция, буду разговаривать с ней. Думаю, от возможности войти в род и стать еще одной моей ученицей она не откажется.
Разве что Тихий будет против, парень себе на уме, несмотря на мою прошлую обработку. Да и спала она уже за прошедшее время. Так что ребята сейчас со мной лишь потому, что им это выгодно, да и деваться некуда. Но кто знает, какие у них планы? Доверия к ним пока нет. Сегодняшняя вылазка частично должна показать их настрой. Ну а там видно будет, что с ними делать. Захотят остаться — пусть присягают роду, нет — придется с ними расставаться. Кормить и обучать чужих людей — напрасная трата ресурсов.
— Значит, так. Стас, Мирина, этих, – я кивнул на как раз сошедшихся у поста караульных, — Надо отвлечь. Дайте мне хотя бы секунд тридцать. Сможете?
— Легко! — а девочку-то от адреналина колбасит. Вон как глазенки блестят. А я думал, ее со страху потряхивает. Нехорошо это. В таком состоянии может дел натворить. Но и переигрывать поздно. Да и Стас притормозит ее, если что. Они, практически, с детства работают вместе, друг друга знают, как облупленных.
— Сделаем, ярл.
Ярл? Вот как? Похоже, Тихий свой выбор сделал и переживаю я зря. Отлично, коли так. Эти двое мне нужны — перспективная парочка. Остальная часть банды, как бы цинично это не звучало — всего лишь мясо. Простые воины, дальше им не шагнуть.
Стас с Мириной ушли. Теперь надо заняться ученицей. Девочке, несмотря на ранний и чересчур богатый жизненный опыт, предстоит первый бой, вот и нервничает. А нам — магам, это делать противопоказано, особенно молодым. Можно очень сильно навредить себе и окружающим. Сольвейг об этом знает и, даже, старается держать себя в руках. Но получается не очень. Ничего, научится еще, какие ее годы. А пока надо занять ученицу делом:
— Сольвейг, видишь тот фонарь. Попробуй погасить его своим даром, — я почувствовал ее неумелые манипуляции с энергией, улыбнувшись, положил руку на плечо, — Не волнуйся. Время есть. Вспомни, чему я тебя учил, — она с благодарностью посмотрела на меня и, закусив нижнюю губу, перевела взгляд на фонарь.
Спустя несколько секунд светильник замерцал сильней и погас. Ученица с торжеством в глазах повернулась ко мне.
— Молодец. Видишь, перестала волноваться и все получилось. Помнишь, мы с тобой говорили о взаимосвязи магического сопротивления и концентрации мага. Сейчас ты получила наглядный пример такой связи.
— Как научиться, если не получается не волноваться? — поникнув прошептала девочка.
— Ты уже учишься, – ободряюще улыбнулся я, — Медитации, дыхательная гимнастика, физические нагрузки, анализ сделанного за день. Все это нацелено на то, чтобы повысить твой контроль. Но и это лишь незначительное часть — костыли, которые помогают тебе двигаться вперед. Главное же, — я сделал паузу, наблюдая, как ученица с нетерпением ловит каждое моё слово, — Просто набраться опыта.
На лице девочки отразилась целая гамма эмоций: растерянность, разочарование, непонимание и детская обида:
— Но как, если я не могу не волноваться? — спросила она, не скрывая своего замешательства.
— Ценой невероятных усилий, иногда — совершая ошибки, а порой — и рискуя всем, что у тебя есть, – я сделал паузу, давая ученице возможность осмыслить мои слова, — Понимаешь, Сольвейг, волнение — естественное состояние для любого мага, особенно для новичка. Важно не пытаться подавить его полностью, а научиться контролировать, направлять в нужное русло. Не надо воспринимать тревогу, беспокойство, раздражение, страх, как врага. Возможно, таким образом, твой внутренний голос, интуиция предупреждают тебя об опасности, говорят, что происходит что-то не то. И здесь главное — не давать чувствам парализовать твою волю, проанализировать ситуацию, определить причину беспокойства и принять необходимые меры. Но об этом мы еще поговорим. А сейчас пора разобраться с имперскими воришками, решившими прихватить наши с тобой богатства, — пошутил я, — Видишь, полные склады нахватали?