—Ура-а-а!— завопил в дверях Аеш. Факел в его руках почти погас, но ендаря это, похоже, нисколько не беспокоило.
—Конечно ура,— пробубнил я и остановил вращающийся камень.— Мы в шаге от последнего шага.
Усиленный кристаллом световой луч ударил в пол. Не было слышно ни звука, но по полу поползли трещины.
—Что там? Что там?— не замолкал Аеш.
Его голос, поднявшийся до высокого скрежета, точно вели гвоздем по стеклу, выводил из себя, не давал сосредоточиться. Уж лучше бы он продолжал спать!
Трещины на полу замерли. Я опустился на корточки, начал осторожно отодвигать в стороны каменное крошево. Совсем скоро под ним обнаружился тайник с простым деревянным ящиком.
Что, если это жезл?
Сердце ощутимо припустилось.
—Ну же! Открывай!— раздалось над самым ухом.
Я подпрыгнул на месте. О чем толстопуз думает, когда так подкрадывается? Вряд ли в его голове вообще крутятся мысли. Любопытство через край лезет. Я в тот момент тоже не мог думать, потому действовал рефлекторно, как если бы со спины напала собака,— развернулся и пнул.
Ендарь ойкнул и отлетел в центр комнаты. Хорошо, что в последний момент мне удалось сдержать рвущиеся наружу злость и раздражение. Пинок получился вялым, не акцентированным. Ендарь тут же вскочил на ноги.
—Не бей меня!— заявил он с обидой в голосе.
—Прости, но я уже начал!— бросил ему, снова опускаясь на корточки.
Никаких замков на ящике не видно, никаких надписей и украшений. Коробка коробкой. Я осторожно открыл крышку. То, что в ящике нет жезла, стало ясно сразу, даже несмотря на плохое освещение. Какие-то разрозненные куски не пойми чего — не рассмотреть.
—Посветишь?— посмотрел на Аеша.
Тот недовольно потоптался на месте, затем быстрым шагом направился к дверному проему, по пути расшвыривая все, что попадалось под ноги. Обиделся, что ли? А вот как сейчас возьмет — и сбежит. Что я буду делать? Догнать не догоню, в деревню дорогу не найду. Так и останусь куковать в развалинах. Пусть даже с жезлом. Но ендарь не ушел. Вскоре вернулся, неся в руках ярко горящий факел.
—Мир?— протянул ему руку.
—Надо было тебя съесть,— насупился он, но руку пожал. Причем пожал непривычно для меня — обхватил не ладонь, а запястье.
В коробке оказались белые кости (разной длины, но самая длинная из них не превышала пяти сантиметров), а также какие-то не то камни, не то просто куски засохшей глины. Под крышкой мы прочти третью загадку.
"Конец тропы близок. Сочти все насечки на костях и на исходе тропы двигайся от левой руки к правой. Свой выбор доверь мне. И пусть предки стоят за твоей спиной…"
—Тут все просто, вроде…— проговорил я, вытаскивая из коробки кости одну за другой и внимательно их рассматривая.— Нам указывают предмет на столе.
Ендарь издал странный звук, как если бы из вязкой жидкой грязи на поверхность вырвался газовый пузырь.
Кости были явно отшлифованы — ни царапины, ни скола. Я просмотрел все, но не нашел ни одной зацепки, которую можно было бы принять за насечку.
—Вот тебе и все просто,— сел на пол и прислонился спиной к стене.— В чем подвох?
—Дай-ка я,— Аеш протянул мне факел, принялся перебирать кости. Он их и рассматривал, и нюхал, и чуть на зуб не пробовал. Все тщетно.
Всего костей было почти полтора десятка. Найти в их форме и размерах какую-то закономерность мне не удавалось.
Задумавшись, вытащил из коробки кусок засохшей глины. Да, именно глина, не камень.
"В чем подвох?"
Глина крошилась в пальцах.
"Понятно же, что насечек не может быть больше пяти и меньше единицы. Или стол и предметы на нем вообще ни при чем?"
Глина полностью раскрошилась, но в руках по-прежнему что-то есть. Я взглянул на ладонь. В коричневом крошеве лежал черный кубик.
—Аеш, доходяга старая!— закричал в голос. Ендарь аж на зад сел, вытаращил на меня глаза.— Вы в кости играете?!
—Играете?— он протянул мне зажатую в руке белую кость.
—Да нет же…— Я начал выгребать из коробки куски глины и судорожно оттирать их пальцами. Некоторые распадались пылью, в других скрывались уже знакомые мне черные кубики. Всего их оказалось пять. Но насечки есть не на всех. Всего на трех. На двух по одной, на последнем — две.
—Корзинка!— выдохнул я.— Надо брать корзинку!
Аеш смотрел на меня, как на сумасшедшего. Но говорить ничего не стал — просто отодвинулся в сторону, освобождая мне дорогу.
—Не хочешь первым подержать посох?— спросил я.
Ендарь энергично замотал головой.
—Нет, так нет,— поднялся на ноги.— Передумаешь — свисти.
Я взял у него факел, вернулся к каменному столу. Пару минут постоял, собираясь с духом, потом протянул руку, медленно обхватил корзинку за ручку. Приподнял.
С оглушительным грохотом входная дверь захлопнулась. Комната наполнилась ржавым скрежетом — и потолок начал опускаться. Одновременно в стене, напротив стола, открылась ниша. Не раздумывая, я бросился к ней.
Пусто!
У меня все похолодело внутри. Неужели кто-то опередил нас и забрал жезл? Или жезла вообще не было? В последний момент князь передумал и забрал артефакт с собой или спрятал в другом месте.
Мысли рассерженными пчелами носились в голове. Жалили.
"… свой выбор доверь мне…"
За спиной завывал Аеш.
Я поставил корзинку в нишу, отступил на шаг. Потолок опустился настолько, что приходилось пригибаться. Ниша закрылась.
—Оживи камень!— закричал ендарь.
"И то верно…"
Не факт, что поможет, но попытка — не пытка.
Скрежет стих — потолок замер.
Мы с Аешем остолбенели, переглянулись.
—Что дальше?— шепотом спросил я.
Ендарь хотел что-то ответить, но вместо того только чихнул.
Отрывистый щелчок заставил меня обернуться. Ниша, в которую недавно поставил корзинку, снова открылась. Корзинки в ней нет, зато есть небольшой сверток.
Как только сверток оказался в моей руке, по комнате снова прокатился грохот. На этот раз путь к свободе был открыт. Потолок начал подниматься.
Наверное, я кричал от радости. На некоторое время просто выпал из реальности. Не в силах поверить, что поиски завершились успехом.
Мы победили!
Я держал в руках жезл Духов. Выглядел тот не особенно пафосно: кусок кривого корня (с несколько неестественными для дерева острыми гранями — точно часть застывшей молнии в руках держишь), украшенный серебряными хомутами, сквозь которые пропущена серебряная же цепочка. Но этой штуке украшения и не требовались. Жезл буквально вибрировал от таящейся в нем силы. Кажется, прислушаешься — и уловишь монотонное жужжание, будто стоишь под высоковольтной линией. Сила пронизала меня, проникала глубоко в тело. Очень странное и непривычное чувство.
—Ну что, половина дела сделана?— не сдерживая улыбки, спросил я Аеша.
—Сделана! Сделана!— ендарь самозабвенно отплясывал какой-то танец. Разбросанный на полу мусор так и вылетал у него из-под ног.
—Что теперь?
—Отдохнем и переночуем, а утром двинемся к месту Духов. Милостью предков будем там после полудня.
—Значит, сегодня водку пьянствуем, а работу работать завтра будем?
—О-о-о,— Аеш остановился, утер со лба пот.— Тебе бы отведать медовухи, какую варили при последнем князе. Вот то было дело. И трудные уже времена были, а годы на мед выдались отменные.
—Я сейчас слюной подавлюсь,— отмахнулся от него.
—Ничего! Вот увидишь, потечет еще мед рекой. Год-другой — расцветут поля, поднимем пасеки. А там уж и медоварни сладить недолго.
—Посмотрим…— Не хотелось омрачать радости ендаря. Медовуха — это конечно хорошо. Но единственным моим желанием было вернуться домой. И жезл Духов на один шаг приближал ту черту, перейдя которую, я снова окажусь в родном мире. По крайней мере, в это хотелось верить.
Глава 5. Ночная гостья
На ночевку расположились прямо в комнате, где отыскали жезл. Вниз стащили все найденные наверху, в первой каморке, факелы. А также разбили в щепы бочки и шкафы. Дерево порядочно высохло и в огне быстро бы превратилось в золу, но всего собранного на ночь должно хватить. Если что — оборонять один узкий проход будет куда проще, чем крутиться в кольце голодных гадов на открытом пространстве.
Праздновали, разумеется, моими запасами. Свои Аеш сожрал без остатка. Только немного воды оставил. Я помнил наказ жены старосты, но не поделиться не смог. Слишком уж несчастным взглядом смотрел ендарь, стоило мне развязать свой вещевой мешок. Да и чего жмотиться, когда вместе добыли ценный артефакт?
Жезл я закинул на спину, да так и не снимал. Исходящая от него вибрация понемногу стихла. А возможно, просто привык к ней. Главное, что ощущение силы, сокрытой в куске дерева, никуда не делось.
Наверху мы почти не показывались, опасаясь привлечь ненужное внимание бродящих в округе тварей. Костер тоже не разводили, оставили дрова на всякий случай. Обошлись светом одного факела. По словам Аеша, пронюхать нас под землей смогут очень немногие твари. А потому мы и вели себя тихо. Сполна нашумели еще во время поисков жезла.
Долго не сидели. Накопившаяся усталость дала о себе знать. По крайней мере, я буквально валился с ног. Лег, когда еще не стемнело. Ендарь снова первым стоял на часах. Последнее, что помню, пока не провалился в сон,— тихие слова песни, которую тот скрипел себе под нос.
…
Доброго меда налей до краев,
Добрым напитком упиться готов.
С доброю чашей свалюсь на траву,
Доброму утру я песню спою.
…
Последние слова донеслись до меня уже из сонной дали.
Проснулся на удивление легко. Причем удивился даже разбудивший меня ендарь. Не знаю, сколько проспал, но голова была ясная, а желудок настойчиво требовал продолжения бедного вечернего банкета. Темноту комнаты разгонял свет единственного факела, закрепленного в стене, в том самом месте, где мне удалось отыскать вторую загадку.
—Не уснешь?— серьезно спросил Аеш.
—