Простите…— тихий шепот ржавыми шестернями прокрутился в голове.
Я сжал магический камень, ощутил ответный жар. В комнате вспыхнул свет ауры.
Стоящая в дверях только закрылась рукой, но не отпрянула. Она вообще не шевелилась. Только дрожала мелкой дрожью.
Зосима швырнул в огонь печи хорошую пригоршню содержимого мешочка. Воздух комнаты, и без того напоенный запахом разнотравья, вздохнул удушливым горьковатым дымом.
—Я не сделаю вам зла,— гостья опустила руку.
Я не ошибся, узнав ее голос. Ворожея! Та самая, что чуть было не дотянулась до моего горла у места Духов. Та самая… да не та…
На ней было сильно изорванное длинное платье. Когда-то, возможно, красивое, но теперь больше похожее на перепачканные грязью лохмотья. Длинные черные волосы намокли и прилипли к лицу, кожа которого отливает вроде бы знакомой белизной. Я не сразу понял, что же в ее облике изменилось сильнее всего… Глаза! Из них исчезла тьма и магнетическая сила. И еще чернильные разводы — их тоже не видно.
Она шагнула по направлению к столу. Неуверенно. Ее даже мотнуло в сторону. Совсем не похожа на ту уверенную в своих силах тварь. Но не играет ли? Заманивает собственной слабостью?
Я снова приподнялся на руках, с трудом сел.
—Можно мне сесть?— спросила она.
Голос все такой же тихий.
Староста посмотрел на меня — я в ответ пожал плечами. Черт его знает, что задумала гостья. В прошлый раз аура ее замедлила, но не остановила. Но и сил у меня тогда побольше было.
—Садись…— протянул Зосима.— Не за стол. Так.
На лице гостьи отразилось нечто, похожее на горечь и обиду. Мне ее даже жаль стало. Но заставил себя отмахнуться от эмоции. Сейчас они только помешают. Я ничего не знаю о местных обитателей. Не знаю об их повадках и уловках.
Гостья окинула взглядом комнату, а потом уселась прямо на пол. Ноги поставила перед собой, обняла их руками.
—Что тебе надо?— спросил Зосима.
—Я не знаю,— проговорила гостья.— Не знаю, куда мне еще идти.
Она продолжала дрожать, хотя уже меньше.
—Помню, как бродила по болотам. Как охотилась. Долго. Потом был голод. Прежней пищи не осталось. А потом встретила тебя,— она подняла на меня взгляд.— Знаю, что хотела с тобой сделать. Знаю, что почти получилось. А потом…— она замолчала, отвела глаза,— потом что-то случилось. Я очнулась в болотах, но голод исчез. Тот, прежний голод, который не унять.
—И что, совсем излечилась?— продолжал расспрос староста. Он осмелел, медленно подошел к гостье, принялся внимательно осматривать ее, обходя кругом.
—Не буду лгать — не знаю,— ответила та.
—Возвертайся, как узнаешь,— развел руками Зосима.— Сама понимаешь, негоже в доме остатки хвори привечать. Она ведь и на здоровых перекинуться может. И, это… подле деревни не шатайся — иди к болотам.
Гостья смотрела на него широко раскрытыми глазами. Яркими, с зелеными бликами. Она перестала дрожать, но бледность так и не спала. Затем перевела взгляд на меня. Просто смотрела несколько секунд, но ничего не сказала. А я пытался уловить в ней остатки того холодного голода, который видел в ворожее. И не улавливал. Девчонка (на вид ей вряд ли больше семнадцати лет) явно устала, продрогла и оголодала в дороге, но, похоже, умолять оставить ее в доме не собиралась. Поднялась — грязная, оборванная, с потухшими глазами, но спина прямая, хотя давящая на плечи тяжесть ощущается даже на расстоянии.
—Ступай с богом,— указал на дверь староста.
Гостья еле заметно кивнула, развернулась.
—Как тебя зовут?— спросил я.
—Не знаю,— ответила та, не оборачиваясь.
—Почему?
—Не помню. Ничего не помню из того, что было раньше.
—Ступай-ступай,— Зосима в нетерпении повысил голос.
—Подожди…
Я знал, что домовой прав. Знал, что он печется и о моей безопасности в том числе. Но не слишком ли жестоко выгонять девчонку в дождь? К тому же она — человек. Человек! И очень симпатичный человек. Уже сейчас понятно: если уцелела она — есть или будут и другие. А значит — я не единственный Homo sapiensв этих чертовых болотах.
—Как ты нашла нас?— спросил гостью.
—Шла по следу. Но не напрямую. От места Духов к развалинам городища. Там нашла одежду. А оттуда уже сюда.
—Я бы хотел, чтобы она осталась,— наконец решился я и тут же столкнулся с недоуменным взглядом старосты.
—Вот и шла бы… дальше,— пробурчал он.
—Она останется. Под мою ответственность.
Зосима всплеснул руками.
—Если ночью проснешься с выпущенными кишками — не говори, что я тебя не предупреждал,— бросил, отходя от гостьи.— Звать-то тебя как прикажешь?— обернулся к все же развернувшейся незнакомке.
Та лишь пожала плечами.
—Найденой будешь,— пробубнил себе под нос.
Я погасил ауру. Признаться, в правильности собственного решения уверенности не было. Но и отказываться от него не собирался. По крайней мере, пока.
—Милена!— закричал староста.— Слазь, давай, у нас гости!— Затем повернулся к Найдене: — Садись за стол, чего стоишь? Али живот не подвело?
Просить себя дважды девушка не заставила.
Я усмехнулся. Все-таки домовой всегда остается домовым, даже когда не питает к гостю теплых чувств. Ничего, разберемся, вот только надо встать на ноги. А это очень непросто. Тем более после использования магического камня.
Следующая пара дней прошла спокойно, без происшествий. Меня навещали домовые, один раз ненадолго заскакивал Аеш — довольный, с порядком опаленной шевелюрой. Меня он не слушал, зато взахлеб рассказывал о новых следах в лесу, о запахах и вообще о лесе, который оживал. При этом ендарь расхаживал по комнате, грозно потрясал луком и стрелами. Новость о Найдене воспринял очень ровно — кивнул и продолжил распинаться о недавно расставленных силках. Под конец сбивчивого монолога пообещал в ближайшие дни осчастливить всю деревню свежим мясом и убежал.
—Как же — осчастливит…— поморщилась ему вслед Милена.— Покуда сам от пуза не наестся — ничего не принесет. А сытым его я не помню.
С Найденой виделись и разговаривали мало. Насколько я понял, поселили ее в одном из пустующих домов. По словам девушки, условия ее полностью устраивали. Она старалась привести дом в порядок, а также что-то делала в деревне и в огороде домовых. Я же большую часть времени спал. Такое состояние очень злило, но каждая попытка подняться неизменно заканчивалась одним: головокружением и ватными ногами. Лишь на третий день после прихода Найдены мне удалось сделать первые неуверенные шаги по комнате. Дальнейшее выздоровление пошло куда быстрее.
Вскоре я уже смог выйти на улицу. Выбрался за дверь, прислонился к дверному косяку.
Деревня, да и мир вокруг нее,— преобразились. Первое, что ощущалось даже с закрытыми глазами,— запах свежести. Запах влажной земли и листвы. То удушливое марево, встретившее меня в первый день пребывания на новом месте, развеялось без следа. Особенно сильно перемена чувствовалась после затхлости пропитанного плесенью дома.
Деревня хоть и продолжала пребывать в крайне запущенном состоянии, но явно оживала. Чего и говорить — приятное зрелище.
—Доброго утра тебе, княже,— услышал голос Найдены.
Девушка стояла в нескольких шагах от меня, с коромыслом на плечах и парой полных водой ведер на нем. Выглядела она куда более живой, чем несколько дней назад, когда выбралась из дождя. Домовые отыскали ей простой длинный сарафан и косынку, которой та повязала волосы. Чистая, аккуратная — и не подумаешь, что недавно тянула ко мне скрюченные пальцы с длинными когтями.
"А глаза у нее и впрямь большие. Не омуты, но утонуть можно…"
—Княже? Это еще кто придумал?
—Все тебя так кличут,— девушка поставила ведра на землю.
Смотрела она прямо, не пряча глаз. Но без вызова или неприятия, скорее, с интересом. Бледность с нее так и не спала, в остальном же от хищной твари в ней не осталось ничего.
—Со всеми я еще поговорю. Я Артем — и никаких князей. Хорошо?
—Хорошо,— кивнула собеседница.— Откуда ты? В этих краях людей совсем не осталось.
—Я помню, ты говорила. Сам издалека. Не из этих земель. А как ты стала… такой, как была?
Найдена помрачнела, снова закинула коромысло с ведрами на плечи.
—Не знаю. Только пустоту вижу. Спасибо, что разрешил остаться.
—Надеюсь, всем от этого будет только лучше.
Девушка кивнула и пошла прочь.
Не похоже, что смутилась. Вроде как нарочно прервала неприятную или неудобную ей тему. Не нравились мне ее недоговорки. Что, если она намеренно скрывает свое прошлое? Понятное дело — вспоминать о бытности хищницы ей малоприятно, но человеческое прошлое… или и там таится нечто непотребное? Либо она действительно ничего не помнит, а у меня приступ паранойи.
К вечеру прибыл Аеш. Прибыл с криками и страшными завываниями, которые были слышны по всей деревне. Домовые засуетились, забегали в поисках подручного оружия, закрывая женщин и детей по домам. Но, прежде чем они изготовились к отражению неведомой опасности, ендарь показался в полный рост. В подступающих сумерках я не сразу понял, что он притащил. Сначала показалось, сверток какого-то тряпья или шкуру — слишком тяжелую, чтобы нести ее в руках.
—Как на доброй на охоте повстречал свинью в болоте!— заголосил Аеш, заметив оживление в деревне.— Хряк большой. Не промах я. Будет вкусная свинья!
Пожалуй, его ноша вызвала среди домовых столько же радости, как и от очищения места Духов. И я их полностью в этом поддерживал. Наш обжористый толстопуз притащил с охоты кабана. Не очень крупного, но довольно упитанного. Оставалось только гадать, как в почти до того безжизненную местность столь быстро вернулись животные? Но догадки не торопили с решением.
Деревня забурлила с новой силой. Но на этот раз с совершенно иным настроением. О том, чтобы отложить дегустацию добычи на завтра, не шло и речи. Домовым понадобилось не больше часа, чтобы освежевать тушку, наварить супа и накрыть на стол. Уже по традиции собрались в доме старосты.