—Возможно. Только если кто из своих прочел, вряд ли бы оставил бумаженцию — прямое указание на новое пристанище и на то, что где-то здесь осталась часть секретов волхвов. Только если экспедиций было несколько.
—Или поход сложился неудачно,— сказала Найдена.
—Сколько они лет живут?
—То смертным неведомо,— развел руками Аеш.— Ни человекам, ни лесным жителям, ни подводным…
—Как так?— оборвал я его.
—Потому никто и никогда их лиц не видел, а голоса как есть похожи один на другой.
—Они вообще кто, люди?
—Как есть человеки. Да только не простые — к магическому дару падкие и от даров мира отрекшиеся. Не чета мудрецам, что на мягких перинах да сладких яствах жируют. Волхв — что камень у дороги, что пыль на ветру или облако в небе. Плоть от плоти часть мира, от которого ничего не требует. Одного лишь — созерцания.
Гуран-Абур громко сплюнул на пол.
—Шкашки тут рашводит, что уши паклей набивает. Волхв берет вше, что ему треба. Ни у кого не шпрашивает. Его воля — шакон. От людей в них оболочка одна телешная. Вше прочее — шила нездешняя.
—Тебе-то откуда знать, каменюка дорожная?!— прямо на столе вскочил на ноги Аеш.
—Стоп!— вмешался я, видя, что двоедушник уже готов осадить наглого коротышку хорошей оплеухой.— Вывод: волхвы если и были когда-то людьми, то теперь сильно изменились. Так же?
Ендарь нехотя кивнул, слез со стола.
—Отлично. Видите, вместе мы — сила. Так что, можем осмотреть место раскопок?
—Каких рашкопок?— не понял Гуран-Абур.
—Ну, где свиток нашли?
—Шдите шдешь, я ушнаю.
Ждать пришлось порядка получаса. За это время Аеш успел залезть в каждую щель в комнате, проверить абсолютно всю посуду и даже поучить женщин разводить костер. Те поначалу смотрели на него косо и даже запустили поленом (правда, не попали), но потом оттаяли, угостили свежеиспеченной лепешкой из странной, почти черной муки. Лепешка растопила сердце ендаря, отчего тот все оставшееся время торчал у костра и пел обеим хозяйкам дифирамбы, восхищаясь их красотой, умом и прочими достоинствами.
—Что это за мука?— поинтересовался я у женщин.
Насколько помнил, Гуран-Абур рассказывал мне о крыше и пище, которые имеются в крепости. С крышей все понятно, но пища… откуда ей взяться на голых камнях? Полей вроде бы не разобьешь, а одной охотой прокормить такую ораву созданий проблематично.
—Пепельный мох,— показала мне одна из хозяек кусок темно-серого мха. Густой, с мощной корневой системой.— Раштет в нишних пешерах. Поливай его — и вшего делов. В голодные годы одним им и перебивалишь, когда охоты не было. Его и вашилишки едят.
—А в дороге они ни разу не ели, только пили.
—У тебя голова, чтобы думать или для гнезда воронам?— встрял в разговор Аеш.— Жруть эти твари так, что мало не покажется. Только редко — раз в седмицу, и будя. Самое оно в долгих переходах по местам недобрым. Зато уж как дорвутся — цельну кучу сожруть и не подавятся, окаянные.
"Чудо зверь — и кормить не надо".
Нас с Найденой тоже угостили лепешками. Те оказались на удивление съедобными, особенно в горячем виде. Пресноватые без соли, но в отсутствие иной пищи вполне сгодятся. Куда лучше той каши из водорослей или еще чего, которую делали домовые.
—Проход вше еше открыт.— Вернулся Гуран-Абур.— Думаю, глава рода о нем не шнает. Никакой охраны. Но ешли Вургл-Курум не терял времени впуштую, внишу мошет нишего не оштаться. Ешли вообше что-то было.
—Мы одним глазом — и все,— сказал я.— В любом случае, тайны крепости принадлежат вам. А мы — так, гости. На экскурсию зашли.
Он ухмыльнулся, мотнул головой, призывая следовать за ним.
—Только тихо…— последние слова относились скорее к ендарю, которого двоедушник одарил особенно красноречивым взглядом.
Нырнули в один из многочисленных проходов. Идти пришлось минут пятнадцать, причем все время спускались. Миновали несколько перекрестков и ответвлений. Причем если ходы верхнего уровня были вырублены аккуратно (чуть ли не выпилены) и в разрезе представляли собой ровные прямоугольники, то здесь ситуация резко изменилась — стены коридоров еле обработаны, под ногами каменное крошево. Будто по трубе идешь, которую извне порядком продавило и покорежило.
—Это вы прорубали?— спросил я.
—Нет,— буркнул Гуран-Абур.— Штарые ходы. Тихо…
Ага, значит, крепость возводили на еще более древних постройках — слишком уж разительны отличия в методах прохода. Интересно, а дома-комнаты тоже достались новым жильцам в наследство?
Влажный холодный воздух пробирал до дрожи. Пол коридора стал скользким. Чтобы не оскользнуться, приходилось придерживаться за неровные стенки. Откуда-то впереди послышались звуки капающей воды.
Двоедушник обернулся, приложил палец к губам. Я кивнул: мол, и так молчим.
Мы вышли в низкую широкую пещеру, потолок которой подпирали массивные колонны, сложенные из камня и темного кирпича. Поверхность колонн покрывали разводы белесой плесени и целые плантации темно-серого мха.
Гуран-Абур с раздражением сорвал ближайший кусок мха, бросил под ноги. Пожалуй, если всю эту растительность вовремя не убрать, ее корни покрошат колонны в груды камней. Впрочем, двоедушники явно регулярно занимались "прополкой": у стен пещеры, да и между колоннами виднелись кучи мха разной степени разложения.
Мы миновали примерно половину пещеры, остановились возле колонны, часть камней которой сильно выделялась на фоне остальных — менее темные, еще не затянутые плесенью.
—Снова нелегкая занесла неведомо куда,— ворчливо прошептал Аеш.
Это точно — нет бы ходить по солнечным полянкам да светлым рощам. А мы все по пещерам таскаемся — мокрым и холодным.
Гуран-Абур поднял руку, сам шагнул к стене. На мой взгляд — цельной, без каких-либо трещин или приметных выступов. Поводя по той руками, на что-то нажал, отошел. Несколько секунд ничего не происходило, потом кусок стены просто исчез. Абсолютно беззвучно. Был камень — стала дыра с идеально гладкими, точно отполированными стенами.
—Это как же вы, обалдуи колченогие, отыскали его?— чуть не в голос возопил Аеш.
Двоедушник зыркнул на него, ухватился за эфес меча. Ендарь тут же прыгнул за меня — спрятался. Но и замолк.
Ровная площадка, которой начинался проход, развернулась каменной лестницей. Я бы мог поклясться, что ее ступени не высечены в камне, а… будто вылиты в форме. Точно неведомые строители притащили и установили тут целые лестничные пролеты. Уж слишком одинаковыми и ровными выглядели ступени, с чуть закругленными гранями. Ощущение, что в бункер спускаешься. Только проводки на стенах не хватает и светильников над головой.
Стена за нашими спинами снова затянулась.
Влага и холод здесь совершенно не чувствовались. Будто в другую комнату попал — изолированную от всей остальной постройки.
Перед нами развернулся круглый зал — бункер и есть. Ровные стены и пол, куполообразный потолок. В центре зала лежит большой камень. Иссиня-черный, почти не обработанный. Только верхняя поверхность отполирована до зеркального блеска — отражение увидеть можно. От камня к стенам зигзагами устремлялись канавки. Сами же стены измалеваны так, что "живого" места не найти. Коричнево-красные знаки и письмена накладывались друг на друга, образуя некую многослойную композицию, назначения которой я не понимал.
—Лягуху хладную мне в порты…— протянул Аеш.
—Свиток здесь нашли?— спросил я.
—Да. На камне лешал.
—Жертвенный алтарь,— опередила меня Найдена.
—Кровушки тута пролилось, мать моя родная…— ендарь опустился на корточки, провел пальцами по канавке.
—И все это тоже кровью написано?— спросил я, всматриваясь в символы на стенах.
Никто не ответил, а жаль. Лучше бы на смех подняли, сказали, что чушь брякнул.
—Обождите…— лицо Найдена посерьезнело, напряглось.
Девушка медленно, точно босая, ступала по битому стеклу, обошла алтарь. Затем приблизилась к нему вплотную.
Выхватив из ножен нож, она резко, будто боялась передумать, полоснула лезвием по запястью, несколько раз сжала и разжала кулак, наблюдая за тем, как кровь падает на поверхность черного камня. Когда крови собралась приличная лужица, одним резким движением растерла ее ладонью. Отстранилась.
Над камнем поднялся дымок, послышалось шипение, и на отшлифованной зеркальной поверхности проступили письмена.
—Матушки… матушки…— забормотал Аеш.— Ходу отсюда! Бежим скорее!— Он было рванулся к выходу, но, видя, что более никто не сдвинулся с места, остановился.— У вас что, уши позаклодало?!
—А в чем дело?— спросил я.
—Я уже видела такой камень,— сказала Найдена. Ее голос немного дрожал.— Очень давно и далеко отсюда.
—И?
—Ты сегодня нарочно такой дурной?!— не выдержал ендарь.— С помощью таких каменюк знающие человеки пытались в свое время подчинить себе силу мест Духов! Матушки мои, ну и занесло же нас… Предки-родичи, защитите, оберегом встаньте…
—Школько лет минуло с тех пор,— безразлично проговорил двоедушник.
—Погоди причитать,— я попытался урезонить Аеша.— Гуран-Абур прав. Когда это было? Если кто и пытался, нам-то чего бояться?
—Эти письмена и фигуры,— повела вокруг себя Найдена,— они призваны направлять волю мудрецов, проводящих ритуал. Камень — жив,— кивок на быстро испаряющуюся кровь.— Значит, жива и дурная сила, сокрытая вокруг него. Сокрытая в этих стенах, в этих письменах.
—Девка, а правду верную говорит!— потряс руками ендарь.
—Значит, где-то рядом место Духов?— спросил я.
—Рядом, но не совсем. Подле сосредоточения силы ставить алтарь дюже опасно. Духи сожгут, поломают, коли хоть малость не ту сотворишь. А с расстояния хоть и волю направлять сложнее, но голову сохранишь в неудаче.
—Как его ишпольшовать?— спросил Гуран-Абур.
—Знал бы — ни за что не сказал!— отрезал ендарь.— Беды не оберется тот, кто к темной волшбе руки протянет.
—Тут еще проход…— вдруг сказала Найдена.
Я и не заметил, как отошла к стене. Стояла, приложив к ней ладонь. На этот раз никакой магии — обычная дверь, только хорошо подогнанная и исписанная. С расстояния в метр не различить, а подойди вплотную — и вот она, тоненькая нить по периметру прямоугольника.