—Не ходите туда!— побелел лицом Аеш.
—Мы и не идем,— сказал я, надавливая на дверь плечом. Та неожиданно подалась.— Ой…
Гуран-Абур снова вытащил было убранный в ножны меч, с интересом заглянул в открывшийся перед нами проход. Короткий коридор (всего несколько шагов)— и новая комната. Совсем маленькая, тоже круглая, со сплошными стеллажами по всем стенам и одним большим сундуком.
Ендарь молчал, но его глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону.
—Мы же ничего не делаем,— сказал я.— Просто смотрим. Что в этом плохого? Лучше знать, рядом с чем живешь.
—Иногда лучше не знать,— прошептал он в ответ.
К сожалению, смотреть в новой комнате оказалось нечего. Стеллажи пусты, а в сундуке только какие-то тряпицы. Возможно, когда-то здесь располагалась библиотека или хранилище каких-нибудь реагентов и особых предметов, необходимых для проведения ритуалов на черном камне. Но ушедшие позаботились о чистоте, о чем сообщали в послании. И все равно было обидно. Изучать алтарь я не собирался — ну к лешему связываться с кровавыми жертвоприношениями. А вот книги или свитки оказались бы нелишними.
—Идемте же…— уже взмолился ендарь.
Мы прикрыли за собой дверь. Правда, запахнуть ее плотно не получилось. Нет бы ручку какую сделали. А так даже ухватиться не за что. Я еще раз взглянул на алтарь. От крови на его поверхности не осталось и следа. Интересно, это волхвы пытались воспользоваться магией крови и заполучить власть над местом Духом или кто-то до них? Или после них? Впрочем, не все ли теперь равно? Дела давно минувших дней — если когда-то кому-то и удалось "оседлать" место силы посредством этого алтаря, то впоследствии он все равно поплатился за собственное рвение. Болота и порченые твари заполонили всю округу и уж наверняка позаботились о тех, кто способствовал их рождению.
Аеш опрометью бросился к лестнице, но застыл у первой же ступени, точно вкопанный.
—Што-то шабыл?— усмехнулся Гуран-Абур.
—Кто-то идет,— обернулся ендарь и попятился.
Двоедушник вполголоса выругался, выступил вперед, явно намереваясь защищать лестничный проход.
—Вы же не убиваете своих,— напомнил я ему.
—Это Вургл-Курум, больше некому,— даже не обернулся тот.— А ш ним рашговора не будет.
Отлично, только мы-то без оружия.
—Его же отправили в Белую штольню,— нахмурилась Найдена.— И должны были проследить.
Гуран-Абур только неопределенно дернул головой.
Вот так, всюду одно и то же — связи делают свое дело.
—Может, спрячемся?— предложил я.— Мало ли зачем они пришли. Забаррикадируемся — и хрен до нас доберутся.
—Я туда не пойду!— ендарь кивнул на дверь в маленькую комнату.
На лестнице послышались первые шаги и тихие голоса. Кто-то начал спускаться. Если поначалу еще была надежда, что звуки принадлежат случайным работникам, пришедшим поправить очередную колонну или избавиться от новой поросли мха, то теперь сомнений не осталось — мы не одни.
—Спрячемся,— я снова попытался урезонить двоедушника. Говорил шепотом, то и дело поглядывая на лестницу. Для решения оставались считанные секунды.— Ты присягал мне на верность. Так вот мое слово: идем в комнату и ждем. Не шумим.
Гуран-Абур перевел взгляд на меня. Он — опытный воин, недавний глава клана. Я — чужак, человек, который в первый же день похода стер задницу до самых ушей.
Ничего не говоря, двоедушник развернулся и быстро шагал к двери в стене. Подхватив ендаря за шиворот, я бросился следом. Пропустил вперед Найдену. Захлопнуть дверь — секундное дело. А теперь — не дышать.
Аеш вроде бы попытался выразить свое несогласие с моим решением, но Гуран-Абур сграбастал его здоровой рукой, накрыл рот ладонью. Пусть потом со стороны ендаря будет море крика и океан возмущения. Главное, не раскрыть себя сейчас.
Жаль, ничего не видно. Голоса доносятся мало того что тихие, так еще и на родном языке двоедушников. Но просить у Гуран-Абура перевода не стал. Молчим.
Некоторое время ничего не происходило, а потом снаружи послышалось громкое шипение, воздух в комнате наполнился запахом горящей плоти.
"Обряд…"— мелькнула дикая мысль.
Неужели они решились на обряд?!
Дверь начала бледнеть, а потом и вовсе стала прозрачной. Все, что на ней осталось,— кроваво-красные письмена, висящие прямо в воздухе и источающие зловоние клубы дыма. Не знаю, видели ли нас снаружи, но происходящее в зале с алтарем открылось нам с той же ясностью, если бы мы остались в ней. В клубах кровавого дыма стояли пять двоедушников. Еще один, с развороченной грудной клеткой и перерезанным горлом лежал на черном камне. Его тело билось в конвульсиях, но не двигалось с места. Дым поднимался и над ним — настоящий столб дыма, бьющий в потолок. Густое кровавое марево уже должно было затопить зал, заволочь его непроглядным мраком. Но нет.
Тот, кто убил своего, по-прежнему стоял возле алтаря. Вургл-Курум — огромный воин, сжимающий в руках искривленный черный нож. Уверенный, твердый в своем желании обрести силу древних. Остальные четверо его спутников выглядели далеко не так уверенно. Я видел их глаза, наполненные ужасом. Имей они возможность — наверняка бы сбежали. Но страх перед предводителем и всем происходящим вокруг сковал их не хуже прочных цепей.
Лежащее на алтаре тело начало подниматься в воздух. Оно продолжало корчиться, продолжало источать зловонный дым.
Наполнившись кровью несчастного, засветились бороздки на полу. И тут же письмена и знаки на стенах вспыхнули с новой силой. Теперь, когда исчезли многочисленные наслоения лишних символов, выстроилась строгая картина, расчерченная идеально прямыми линиями, в пересечениях которых пульсировало с каждой секундой темнеющее пламя.
—Чтоб я лопнул,— пролепетал Аеш.— Темная волшба…
Похоже, в комнатке, в которой мы сейчас прятались, что-то из наследия велдунов все-таки сохранилось. И Вургл-Курум не только отыскал это, но и сумел разобраться. Беда-беда… Как поступить? Выскочить сейчас — попасть под удар четверых бойцов — практически стопроцентная смерть. Но и сидеть нельзя. Кто знает, к каким силам взывает двоедушник?
Между тем, истерзанное тело над алтарем выгнулось дугой и будто окоченело: руки и ноги широко разведены в стороны, рот распахнут в беззвучном крике. Но что самое поганое — глаза несчастного распахнуты и мечутся из стороны в сторону.
И тут Вургл-Курум сделал то, чего я никак не ожидал. Одним резким движением вогнал черный нож себе в живот. По залу прокатился оглушающий рев. Пламя на стенах разом погасло. Из зависшего над алтарем тела хлынули потоки алого дыма, ударили в четверых двоедушников, замерших в оцепенении.
Я обхватил магический камень на шее. Будь что будет, но дальше ждать нельзя.
—Меч!— обернулся к Гуран-Абуру. Глаза того расширились, вряд ли он ожидал подобного приказа, но все же повиновался.
Алый дым поглощался мускулистыми телами, а потом ударил из их глаз — тонкие чернильные струи, протянувшиеся к рукояти ножа, все еще воткнутого в живот Вургл-Курума.
Я толкнул дверь, но та не поддалась.
Нет!
—Помогайте!
Двоедушник оскалился, навалился всем своим весом. Найдена проскользнула между нами, уперлась руками. Где-то под ногами суетился Аеш.
—И, раз!
Дверь поддалась с большой неохотой, точно с той стороны ее прижимает сильным давлением. Но все же поддалась. Я дождался, пока проем станет достаточным, чтобы суметь выскользнуть,— и прыгнул. Кубарем вывалился в зал.
От света ауры клубы алого дыма отпрянули. Меч двоедушника сверкал в моей руке. Тяжелая, неудобная железяка, но выбирать не приходится. Обхватив рукоять обеими руками, бросился к Вургл-Куруму. Бить в спину нехорошо, но в тот момент все понятия о честных поединках покинули мою голову. Зазубренный клинок разворотил двоедушнику правое плечо. Хлынула кровь. Черная!
Здоровяк развернулся столь быстро, что я не успел среагировать. Выброшенный кулак ударил мне в висок, бросил на пол.
—Шеловек!— просипел он.
Перед глазами все плыло. Опираясь о клинок, поднялся на подкашивающихся ногах. А вот Вургл-Курум стоял, точно врос в землю. От четверки двоедушников в его нож продолжали вливаться черные струи дыма или какой-то другой субстанции. Плевать какой!
—Что, не можешь сойти с места?— попытался выкрикнуть я, но с губ сорвался только задушенный хрип.
Крутанув мечом, ударил ближайшего двоедушника по шее. Голова не отделилась от тела, но повисла на лохмотьях кожи и мышц. Воин рухнул как подкошенный. Одна из черных струй оборвалась.
Вургл-Курум дернулся в мою сторону, но не посмел сделать и шага.
—Нет!— прорычал он.— Уходи — и я не трону тебя.
Еще один взмах мечом — и еще один двоедушник осел на пол.
—Я вырву твое шердце! Заштавлю шошрать его на моих глазах!
Третий двоедушник повалился замертво.
—Нет! Не делай этого!
В почерневших глазах Вургл-Курума застыла мольба.
Когда последний из четверки оказался на полу — обмякло, а затем рухнуло на алтарь и тело несчастного, принесенного в жертву. Алый дым отпрянул, точно живой, в секунды рассеялся без следа.
Дверь в комнатку распахнулась, из нее вывалились мои спутники.
Вургл-Курум медленно выдернул из живота нож. С черного лезвия упали капли черной крови.
—Ты опашдал, Гуран-Абур. Ты вшегда был трушом. Я бы никогда не швяшалшя с шеловеком. Вы нишего не шнаете.
Я шагнул к нему. Двоедушник отпрянул, когда аура коснулась его кожи.
—Порченый,— с ненавистью прошептала Найдена и ощерилась, точно дикая кошка, готовая к прыжку. В руке она сжимала нож.
Мы переглянулись с Гуран-Абуром. Кивнув, бросил ему меч. Двоедушник ловко поймал его налету.
—Думаешь, мошешь меня оштановить?
Несмотря на глубокую рану в плече, Вургл-Курум не проявлял признаков страха и пятился не от меча, а от ауры.
—Ну, попробуй, шделай это…— он перехватил нож лезвием вниз.
Мы с Гуран-Абуром начали движение одновременно. Он — стараясь поразить противника сталью. Я — не выпуская гада из круга белого света. И то, и другое оказалось сделать очень непросто. Вургл-Курум двигался с невероятной скоростью. Казалось, ему не составляет никакого труда уходить от резких выпадов бывшего собрата.