си… я бы даже предположила, что она вообще сочиняет про молодого человека, от нее не чувствовалось ровным счетом ничего.
— Как интересно! — восторженно пискнула Дениз. — То есть ты можешь понять, что ждет девушек? Как гадалка?
— Я могу узнать чувства мужчин и их силу по отношению к девушке. Но это не значит предсказать будущее, ведь мужчина может любить одну, а жениться на другой из расчета, — пояснила я. — В жизни ведь все сложнее, чем в любовных романах.
— Ну, все, теперь буду всех своих кавалеров проверять у тебя, — обрадовалась Дениз.
— Ага, сегодня любит, завтра разлюбит, послезавтра любовницу заведет или тебя в любовницы позовет, — хмыкнула, как всегда, саркастически Лесли.
— Все равно! Так хоть что-то знаешь точно, — обиделась Дениз.
— Вот если бы по-настоящему узнать…
— Ну, если чувство действительно сильное, то вряд ли оно так легко пропадет, — напомнила я.
— Вот бы ты мне такого жениха нашла! Чтоб чувства сильные, чтоб любил по-настоящему…
— Богатый, красивый, любящий, верный… — перечислила Лесли, загибая пальцы.
— Ну, «красивый» не так и обязательно, симпатичный хотя бы, — хихикнула Дениз, — и не бедняк, конечно, но и не сильно богатый, у богатых и знатных все по расчету, а не по любви.
— Ну, все, Вероник, открывай свое брачное агентство, базой клиентов мы тебя обеспечим, — засмеялась Лесли, обводя рукой всех присутствующих девушек.
Мы дружно захохотали, чем заработали строгий взгляд домоправительницы. Дальше уже давились смехом, перебрасываясь шутками о том, какой кому жених нужен и с какими характеристиками. Чтоб все как на подбор.
Глава 24
Чтобы все же выловить Ренслира, нам с подругами пришлось организовать настоящий женский заговор в полиции. Лесли, так как работала в отделе кадров, знала всех и везде. Несмотря на свою своеобразную манеру общения, она умудрялась поддерживать хорошие отношения со множественными знакомыми. Не знаю, как она умудрилась задействовать всю цепочку, кажется, девушки считали, что у нас с Ренслиром роман, а не работа, но мне было уже все равно. Главное, что, когда он, наконец, появился на следующий день на рабочем месте, мне по цепочке от работницы на входе через канцелярию передали сообщение.
Зная, как противный следователь умудряется появляться и моментально исчезать то в кабинетах начальства, а то и вовсе покидать полицейский участок, я поспешно схватила первую попавшуюся папку с чистыми листами в качестве предлога и поспешила к нему. Господин Ульрик проводил меня насмешливым взглядом.
Я как чувствовала, что нужно торопиться. Когда я, постучав, заскочила в кабинет Ренслира, он уже опять надевал пальто.
— Леди Монх? — он заметно поморщился, но потом взял себя в руки и изобразил на лице покер-фейс. — Вы что-то хотели? Я не заказывал в архиве никаких дел, — он обратил внимание на папку в моих руках.
— Когда вы планируете отпустить Кевина Метьюса? — взяла быка за рога я.
— Я не планирую выпускать из тюрьмы преступника, — он скрестил руки на груди.
— Вы же должны были уже понять, что он ни в чем не виноват! И вообще, у него есть алиби!
— А вам об этом откуда известно? Соблазнили кого-то из работников тюрьмы, чтобы вызнать информацию? — усмехнулся Ренслир.
— Да как вы?! У вас одно на уме! — возмутилась я. — Вы мыслите плоско и однобоко!
— Зато вы мыслите чрезвычайно необычно! Вам все кажется, что за преступлениями стоят какие-то умные, расчетливые коварные гении, а на деле в девяноста девяти случаях из ста преступник очевиден. Они попадаются по глупости, а не из-за великого ума!
— Но вы же сами знаете, что это дело не такое, как другие! И энергия от Метьюса была совсем не похожа на следы на Анне!
— Показания суккуба все равно не могут быть доказательствами в суде.
— Но вы же сами сказали, что готовы поверить мне!
— Вы можете ошибаться. Как давно у вас проснулись способности суккуба? Всего несколько месяцев назад? И вообще, может, когда мы поймаем его сообщника, все станет понятно…
— Вы тратите время на невиновного вместо того, чтобы разобраться в этом деле! Метьюс ведь мелкая пешка в полиции, у него не могло быть доступа к артефакту работы с памятью!
— Вы, как всегда, ошибаетесь, — усмехнулся Ренслир. — За день до похищения Анны Метьюс участвовал в облаве на контрабандистов, которые провозили разнообразные незаконные артефакты. Среди конфискованных были и артефакты забвения, и он мог стащить один из них и воспользоваться.
— Но он ведь после купания в ледяной воде заболел!
— Он сказался больным на работе и притворился перед своей квартирной хозяйкой, а сам мог легко уйти из дома, пользуясь ее глухотой и проблемами с памятью. Мы сейчас проверяем всех его коллег, участвовавших в той облаве, а список видов артефактов, которые были у контрабандистов, уже отправлен в госпиталь. Уверен, мы со дня на день раскроем это дело.
Ренслир говорил так складно и уверенно, что я опешила. Но все равно, вспоминая ту радость, которой светился Метьюс, окликнув меня в образе Анны, я не могла поверить:
— Я не верю! Это не мог быть он. Да и потом, это же какой-то бред: Метьюс похитил Анну, удерживал где-то неделю, применил к ней стирающий память артефакт, а потом выбросил голую в какой-то тряпке на улице, словно какую-то ненужную вещь, едва не убив. А потом, увидев ее в парке, он подошел обрадованный! Зачем?
— Возможно, избавился от пленницы не он, а второй соучастник преступления. А к вам в образе Анны он подошел, чтобы проверить, что вы ничего не помните, — кажется, у Ренслира был на все готов ответ. — Простите, но я должен идти, вы меня задерживаете.
Небрежно выставив меня из кабинета, следователь схватил со стола кожаную папку и, заперев свой кабинет, побежал куда-то по делам.
Я вернулась в архив в расстроенных чувствах, в голове совершенно не складывалась картина происходящего, Ренслир умудрился подорвать мою верю в собственную правоту. Все было у него логично и складно, это было возможно, но… прикрыв глаза, я вспоминала сперва энергию Метьюса, а потом того, что почувствовала от Анны. Я не верила в то, что этот мужчина мог навредить девушке, к которой испытывал такие сильные положительные эмоции.
Я прикрыла глаза и заставила себя погрузиться в воспоминания. Я тщательно перебирала все, что поняла об энергиях эмоций, сортируя свой опыт. Я частенько «цепляла» следы разных эмоциональных взаимодействий между людьми, даже просто проходя мимо. Я помнила разное: как ругается бакалейщик с раздражающей его покупательницей; что чувствует водитель, в ужасе орущий на няньку, которая не усмотрела за ребенком и тот едва не попал под колеса; даже однажды случайно видела супружескую ссору, во время которой мужчина замахнулся кулаком на женщину. Но ни в одном из этих случаев я не ощущала таких тошнотворных диких и гадких энергий, как от Анны. Все ее дело было очень странным, очень расчетливым и выверенным. Не случайная жертва — преступник подготовился, чтобы похитить ее, не оставив следов. И после применил амулет, чтобы она ни о чем не помнила. И эти ощущения… разве можно такое организовать случайно, с первого раза?
Я распахнула глаза и покосилась на господина Ульрика, который спокойно рылся в своих любимых бумажках. Идеальный источник информации:
— Господин Ульрик, вы же давно здесь работаете? — зашла я издалека.
— Много-много лет, — усмехнулся он. — Когда я пришел сюда, то был розовощеким юнцом с горящим взором, мечтавшим помогать ловить преступников…
— И вы помните все дела, которые вам сдавали в архив?
— А ты меня испытай, девонька, — усмехнулся он.
— Дела о похищениях молодых женщин. За последние несколько лет. Жертв может объединять то, что они похожи внешне: миловидные, черноволосые, стройные. Возможно, леди. После похищения найдены на улице обнаженными.
— Вы о деле леди Анны Мелисон? — нахмурился он. — Его еще не сдавали в архив.
— Я подозреваю, что могут найтись похожие дела.
— Следователь Ренслир спрашивал об этом, но нет, никаких других дел с применением артефакта забвения не было.
— А по остальным параметрам? Подумайте. Темноволосые девушки, похищены без свидетелей, а после найдены на улице…
— Нет, точно такого же точно нет… — господин Ульрик нахмурился. — Да и внешность жертвы в делах не указывается…
— Но? — я видела по его лицу сомнения.
Старик вместо ответа развернулся и, тихо бормоча себе под нос, пошел в глубину архива, к шкафам, до которых я еще не добралась. «Возможно ли? Не знаю, но, почему бы и не посмотреть?» — бормотал он себе под нос.
Вернулся он с толстой папкой, на которой была надпись: «дело Дианы Лонгслит». Я поспешила притянуть ее к себе поближе и взяться за завязки.
— Ты уверена, что хочешь читать это девонька? — господин Ульрик положил сверху руку, мне мешая. — Это отнюдь не для женских глаз.
— Я справлюсь, — строго кивнула я. — Я хочу найти преступника… в смысле, помочь следователю найти преступника.
— Тогда вот еще, — сверху лег одинокий листок с заголовком «Заявление».
Я пробежалась по написанному взглядом и растерянно покосилась на господина Ульрика:
— А где остальное дело?
— Его не завели, — пожал плечами он.
— Жертва отказалась от своих слов?
— Нет. Просто она… — он вздохнул. — Она занималась делом, о котором неприлично говорить с дамами, леди Монх. Расследование открывать не стали.
Я сердито поджала губы и углубилась в чтение документов.
Глава 25
«И что я здесь делаю?!» — билось у меня в голове, когда я медленно начала подниматься по лестнице. Извозчик, которого я попросила подождать меня немного, подстегнул лошадей и свалил из этого района куда-то в туман, заставив меня внутренне чертыхнуться. Я леди, поэтому не побежала за ним вслед и не начала кричать ругательства вперемешку с мольбой остановиться, но, честно сказать, с каждым шагом моя решимость убывала.
В этом мире район красных фонарей выделялся наоборот синей и зеленой подсветкой. На других улицах фонари были либо масляные в самых бедных районах, либо газовые или даже магические в фешенебельных районах, но теплого желто-оранжевого света, напоминающие огонь. А вот на улицах, о которых неприлично говорить в обществе леди, фонари были забраны в плафоны голубого или зеленого стекла, а дома светились магическими огнями соответствующих цветов. Именно этот адрес в качестве контактного оставила единственная выжившая, кроме Анны, жертва преступника, если я права — девушка, подписавшаяся просто «Рыжая Жози».