– Не отвечают, – сказал имперский маг. – Что там такое происходит, хотел бы я знать… А ну-ка…
Он вызвал замок дракона. Код был устаревшим, в замке давно никто не жил, но эффект превзошел все ожидания. Нефритовое яблоко не успело обежать и полкруга, как на тарелке появилось изображение. Крон невольно отшатнулся, когда перед его носом вспыхнули призрачные языки пламени. Стационарный телепатический порт сработал, хотя рядом с ним никого не было. Его активировала магия замка, а эти чары, как знал Крон, приводила в действие только пролитая кровь.
– Так! – сказал маг и скосился в справочник. – Я думаю, имеет смысл связаться с моргом. Все равно больше стационарных точек приема в Рабине нет.
– Связывайся с кем хочешь, – ответило чудовище. – Но найди ее!
Крон разорвал контакт и пробормотал под нос нужную формулу. Яблоко закрутилось, описав положенные при ближней связи три круга по тарелке. Имперский маг увидел седого старика с густыми бровями.
– Дренадан, первый главный волхв Ящера, – представился тот.
Крон понял, что напал на верный след. Главному волхву Ящера нечего было делать в Рабине, только если… Имперский маг назвал себя и спросил:
– Что у вас происходит?
– Какая-то банда вместе с боевыми ведьмами проникла в замок дракона и подожгла его, – ответил Дренадан. – Мне уже доставили два трупа, а больше я ничего сказать не могу.
При словах «боевые ведьмы» Искандер вздрогнул и подался вперед, но Крон сильно сжал его руку.
– Назовите имена убитых и особые приметы, – сказал маг.
Волхв на миг исчез из поля зрения, было слышно, как он шуршит бумагами.
– Валет, это экен, особых примет никаких, потому что он полностью обуглен. А разве что вот, татуировка на внутренней стороне кисти, цветок с четырьмя лепестками, – сообщил он. Крон прикусил губу, чтобы не выдать радости. – Второй, тоже экен, но записан как Иннокентий. И девочка, Наталия, дочь Радагастова.
– Мы забираем первое тело, я сейчас прибуду, – сказал имперский маг. – Этого Валета не обмывайте и к похоронам не готовьте.
Дренадан усмехнулся.
– Как прикажете. Но я должен напомнить, что за некромантия сурово карается, вплоть до исключения из Круга Волшебников Мандры.
Крон промолчал, но тут неожиданно вмешался император.
– Делай, что велено, и не рассуждай! – рявкнул он, наклонившись к тарелке. – Тебе удалось от меня улизнуть, но ей от меня не уйти!
Оскорбленный волхв разорвал контакт. Крон задумчиво посмотрел на императора, убрал тарелку с яблоком в сумку и начал одеваться.
– Постарайся уснуть, завтра тебе понадобится свежая голова, – сказал маг, делая сложные пассы руками. Настройка столь удаленного телепорта требовала подготовки. – Я вряд ли вернусь до утра.
Император недовольно заворчал.
– Мы это все уже обсуждали, – не повышая голоса, сказал Крон. – Тебе нельзя идти. Да, и кстати, ты что, знаком с этим волхвом? Кто он такой?
– Раньше я был им, – сказало чудовище неохотно. – Но он предал меня, отдал себя Ящеру…
– Тогда тебе тем более нельзя там появляться, – сказал Крон. – Значит, этот волхв уже обо всем догадался.
Император вздохнул и лег. Крон сделал сложный жест, и исчез с таким грохотом, что в спальню заглянул телохранитель Анджей.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, вечно Крон со своими магическими штучками, – сказал Искандер. – Иди.
Анджей вернулся к себе. Но вместо того, чтобы продолжить чтение «Комментариев к Уставу гарнизонной службы», он наспех набросал небольшую записку. Затем потряс магический колокольчик, и явилась заспанная ведьма.
– Чего надо? – спросила она угрюмо.
– Доставьте в Нижний Город, адрес там указан, – сказал Анджей. – Да побыстрее.
Хотя телохранитель оглядел спальню лишь мельком, он успел заметить, что Крона там нет.
Марфор надавил на головку ключа. Судя по всему, хозяин дома давно не выходил в море. Замок успел заржаветь. Раздался хруст, и верхняя часть ключа осталась в руке эльфа. Ульрик толкнул дверь ногой. Она оказалась ничуть не крепче, чем дверь дома, и с треском сорвалась с петель. Эльфы затащили лодку на крышу дома, как им и посоветовал мальчик.
– Окажи мне одну услугу, – сказал Ульрик.
– Какую?
– Спустимся в дом. Я тебе кое-что покажу.
– Нет, – сказал Марфор.
Ульрик ударил кулаком по печке так, что посыпалась известка. Магический шар, висевший над головой Марфора и освещавший убогую обстановку дома, заплясал в воздухе.
– Он не проснулся, когда кричал его сын, – сказал эльф. – Мальчик даже не звал его на помощь! И ребенок сам просил тебя об этом!
Марфор, уловив слабое мерцание, стремительно нагнулся. Когда он поднялся, в руке его оказался нож.
– Он сам пытался убить его, – сказал эльф. – Вот паршивец, хотел свалить на нас!
– Почему же у него не получилось?
Марфор провел ногтем по лезвию.
– Этим ножом только в теплом дерьме ковырять, а не глотку резать.
– Вот видишь! – воскликнул Ульрик. – Теперь ты меня понимаешь?
Марфор пристально посмотрел на него.
– Еще как понимаю, – эльф перевел глаза на обнаженную руку мужчины и заставил мышцы сократиться. Красавица на краткий миг ожила. Она томно вздохнула, качнув роскошной грудью, и повела бедрами.
– Когда ты лишился своего магического дара, она сделала так же, – сказал Марфор сухо. – Ульрик, приди в себя. Они знают, что мы остались у этого дома. Они знают, кто он и кто ты. Ты что, совсем не хочешь покачать на руках собственного ребенка?
Ульрик хотел что-то сказать, но тут Марфор резко развернулся. Эльф прислушивался к телепатемме от своего Синергиста.
– Волна пошла! – воскликнул Марфор. – Быстро на крышу!
Изо рта и носа ведьмы хлынула кровь. Карину отбросило к стене.
– Карина, – превозмогая боль в обожженных легких, позвал эльф. – Карина…
Ведьма открыла мутные глаза, и попыталась встать на четвереньки. Со второй попытки ей это удалось. Цепляясь за ствол искусственного ракитника, Карина поднялась на ноги. Ведьма обвела зал непонимающим взглядом. Она только что помнила себя на каменной гряде, преграждавшей выход из долины с источником, их любимой долины, где они с девочками всегда собирались перед первым заданием. Сначала Карина подумала, что эльф каким-то неизвестным заклинанием перебросил их обоих в замок, несмотря на то, что она отказалась идти с ним. А потом она заметила изуродованное тело дракона, Шенвэля, придавленного мертвой лапой, и вспомнила все, что произошло после их разговора с эльфом. Ощущение было таким ярким, что ведьма даже покачнулась на ногах, словно опять бомбила огромного дракона, и надо было уходить от взрывной волны…
– Ты ударила меня, – тихо, но с наслаждением сказал эльф. – Ты! Ударила! Меня!
– Не знала, что тебе это нравится, – пробормотала Карина. – Зеркало Анцира?
Так назывался старый, но очень эффективный прием, позволявший отразить на атакующего его собственные чары. Шенвэль кивнул.
– Попалась, как первоклашка…
Ведьма вдруг зажала себе рот и с неожиданной резвостью кинулась за чахлый ствол. Характерные звуки сообщили о том, что справиться с желудочным спазмом ведьме не удалось. «Интересно, в Горной Школе проходят признаки перегрузки каналов Чи?», подумал эльф. Карина вышла из-за ракитника.
– Продолжим наши игры? – спросил Шенвэль, с трудом подняв руки и раскрывая объятия. Затем сделал страдальческое лицо и добавил с придыханием: – Сделай мне больно…
Карина смерила его взглядом, усмехнулась. Из такого положения рук Шенвэль мог бросить абсолютно любое заклинание. Но еще одной схватки не выдержал бы ни он, ни сама ведьма.
– Нет, – сказала Карина с усилием.
– А что так? – удивился эльф.
– Полночь наступила, – сказала Карина. – Твое счастье, Лайтонд, что ты заглушил мне память не до рассвета.
Шенвэль понял, что ему больше ничего не угрожает. Эльф вздохнул.
– Чтоб тебе придти на пять минут позже, – пробормотал Шенвэль. – Каким счастливым и здоровым ты сделала бы меня тогда…
Но Карина уже не слушала его. Ведьма снова смотрела на тело дракона. Лицо ее дернулось и застыло в маске боли.
– Судя по тому, что я вижу, – сказала Карина. – Я отказалась от твоего предложения пойти с тобой, когда ты меня звал.
– И пришла тогда, когда я запретил тебе это, – сказал Шенвэль.
Карина сняла свой плащ, подошла к дракону, приподнялась на цыпочки и накрыла огромную голову. Шенвэль знал, что в форменных плащах обычно хоронили самих боевых ведьм. Или их наставников.
– Любовь моя… – прошептала ведьма. – Если бы я могла вернуть тебе жизнь, оросить своими слезами, как в сказках, и ты бы встрепенулся и встал, улыбаясь! Нас ждали самые счастливые дни. Я не успела ничего объяснить тебе. Сидх снял проклятие, которое испортило всю нашу жизнь. А затем он прикончил и тебя… Ах, почему я не пошла с ним! Как глупо, что ты, ты, которой плевком мог оживить убитую соловушку – помнишь? – теперь мертв, а слезы мои лишь пустая вода… Ты, самый прекрасный червяк на свете… Твоя черная чешуя уже больше никогда не заблестит под солнцем, не вспыхнут, как алмазы, твои глаза…
Исполнив над линдвормом погребальный плач, Карина вернулась к разбитому фонтану, жадно напилась и умылась.
– Что было между вами, позволь спросить? – ведьма вытащила из-за пояса рубаху и вытерлась ей. – В чем причина твоей смертельной ненависти?
Эльф долго молчал.
– Он лишил меня матери, – сказал Шенвэль наконец.
– Что же, – сказала ведьма. – Это причина.
Карина протиснулась в сокровищницу, присела на корточки и стала рыться в драгоценностях. Шенвэль проводил ее взглядом. Насколько он знал мандречен, уходить не прощаясь было не в их манере. Дух-страж материализовался перед ведьмой.
– Госпожа, – сказал он. – В замок вошли еще четыре женщины в такой же одежде, как твоя, и с ними мужчина. Что прикажешь делать?
Карина отбросила пригоршню монет, распутала жемчужное ожерелье, опутавшее кинжал.