– Ну да. Да!
Поджер с некоторым усилием отстранился от ведьмы. Хирург вернулся к столу и оперся на него рукой. Светлана, ничего не понимая, смотрела на его спину. Поджер с грохотом выдвинул верхний ящик, из которого посыпались какие-то бумаги, и достал небольшую коробочку. Затем молча положил ее на стул, поверх брошенной блузки целительницы.
– Что это? – спросила Светлана.
– Здесь сто восемьдесят доз, один шарик – одна доза, – сказал Поджер, не оборачиваясь. – Девяносто тебе, девяносто – Ивану. По две дозы в день, одну утром, одну вечером. Спиртное не употреблять, молочное тоже. Вкуса не имеет, князю можешь просто добавить в еду. И тебе придется придумать, почему ты не сможешь с ним спать ближайшие полтора месяца.
Хирург сел за стол. Ошарашенная ведьма молчала.
– Да, и Онуфрию напомни, что у него завтра инъекция, как всегда. Эней его будет ждать в обычное время, – сказал Поджер, не глядя Светлану. – А то княжеский маг, судя по тому бардаку, что вы оставили в ординаторской, считает себя уже вполне здоровым.
Светлана сунула коробочку в карман штанов и медленно начала одеваться.
Поджер обмакнул перо в чернильницу и начал что-то писать в карте.
У двери Светлана остановилась и спросила тихо:
– Когда следующий осмотр?
– У тебя все нормально, – сказал Поджер, не глядя на нее. – При протезах подобной конструкции, если в первые пять лет эксплуатации дефектов не выявлено, врача можно больше не посещать.
– Поджер, но… – начала Светлана.
Хирург посмотрел на нее так, что ведьма осеклась на полуслове.
– Я циник, ты права, – сказал он с яростью. – Но не настолько! С Иваном ты спишь, потому что он князь. С Онуфрием – потому что он маг, такой же, как ты. С меня хватит Светлана, я устал. Я не князь и не маг, я просто хирург. Первоклассный. А ты просто шлюха. Первоклассная. Вот и все.
Светлана подняла на Шенвэля полные слез глаза.
– Вряд ли, – сказала ведьма. – Хотя нет. Ответь мне на один вопрос. Если бы ты узнал, что женщина живет с тобой только потому, что ты Верховный маг, чтобы ты сделал?
Шенвэль задумался.
– Ничего, наверное, – сказал эльф. – Знал бы, по крайней мере, как избавиться от нее, если она мне надоест. Я, скорее всего, буду Верховным магом до конца своих дней, но если я буду настаивать, Круг Волшебников Фейре снимет с меня эти полномочия.
Он посмотрел на Светлану и добавил:
– Но не забывай, что я – холодный циничный выродок…
– Разве?
– Я и сам сомневался, Светлана, – вздохнул Шенвэль. – Но последние события показали, что это так и есть.
– Карина не придет к тебе, – помолчав, сказала ведьма.
– Я знаю, – кивнул эльф. – Меня это удивляет, но радует. Если бы она захотела остаться со мной, продолжить отношения, это было бы опасно и для нее, и для меня…
Он запустил руку в свой мешок и некоторое время рылся в нем.
– Насколько я знаю, женщина не может заболеть, когда чувствует себя красивой, – сказал Шенвэль, доставая из мешка тергалевый плащ. – Это тебе. Для укрепления духа.
– Да ты что, Шенвэль, – слабо пробормотала Светлана. – Даже если флейта из чистого серебра, она столько не стоит… Да и ты говоришь, что она и так твоя…
– Цена любой вещи определяется тем, сколько за нее согласны заплатить, – сказал Шенвэль. – Эльф, влюбленный в мандреченку, готов отдать жизнь за краткий миг душевной близости в мрачном подземелье…
Светлана взяла плащ, прижала его к груди.
– Благодарю тебя, Шенвэль… то есть Лайтонд… господин Верховный маг Фейре, – путаясь и смущаясь, сказала ведьма.
В конце аллеи показался Ульрик. Эльф тащил объемистую корзинку, из которой выглядывало горлышко бутылки.
– Ну, наконец-то, – обрадовался Шенвэль.
– Я пойду, пожалуй, – сказала Светлана и встала.
Эльф кивнул.
– Береги себя, – сказал он. Целительница наклонилась и нежно поцеловала эльфа.
– Еще раз благодарю за все, – сказала она.
Шенвэль проводил задумчивым взглядом фигурку в форме боевых ведьм.
Стараясь не поворачиваться к Шенвэлю правым боком, эльф извлек из корзины небольшую скатерть и покрыл ею лавочку. Первыми на импровизированном столе появилась пара горшков с плотно привязанными крышками. Затем столяр достал из корзинки помидоры, пару стрел зеленого лука и несколько желтых яблок. Ульрик снял крышку с горшка. Аромат горячей солянки заставил Шенвэля очнуться.
– Чего ты тут говорил про близость в сыром подземелье? – хмуро спросил Ульрик.
– Да так, к слову пришлось, – сказал эльф рассеянно. – Я не тебя имел в виду.
Ульрик разложил хлеб, ложки, соль и пару смокв. Последней на столе оказалась бутылка вина. Шенвэль подъехал вплотную к лавочке. Столяр сел на лавочку боком, рядом с рукотворной скатерью-самобранкой, взял помидор, макнул его в солонку и смачно откусил.
– Они хотели нам борщ втюхать, – с набитым ртом сказал Ульрик. – Но я ведь знаю, ты его не любишь. Сам не знаю, как мне их удалось уговорить на солянку! Почти целый час бился…
Шенвэль решил полакомиться смоквой. Второй рукой он взял ложку и помешал в горшке. Жирный суп остывал медленно.
– Посмотри на меня, – сказал Шенвэль столяру. Тот осторожно скосился на друга. Шенвэль поморщился.
– Как сказали бы на допросе в Имперской Канцелярии, повернись ко мне в фас, – потребовал он.
Ульрик помрачнел, но просьбу выполнил. Под правым глазом эльфа обнаружился огромный синяк, щеку пересекала свежая ссадина. Шенвэль понял, что Ульрика задержали вовсе не разговоры с поварами кафе.
– Кто это тебя? – спросил Шенвэль.
– Да… юные патриоты, – сквозь зубы ответил Ульрик. – Крысята…
Он расправился с помидором и снял крышку со второго горшка.
– Азу, – сообщил Ульрик и добавил с непередаваемым сарказмом: – Национальное мандреченское блюдо…
Столяр взял нож и принялся крошить лук.
– Я примерно так и подумал, – сказал Шенвэль тихо. – Сколько их было?
– Семеро, – не глядя на него, ответил Ульрик и высыпал нарезанный лук в горшок с азу.
Смоква лопнула в пальцах Шенвэля с неприятным «чвак!». Сочная мякоть забрызгала ствол рябины, лавочку и брюки Верховного мага. Ульрик протянул ему полотенце.
– За меня заступился патруль гражданской милиции, – ухмыляясь, как гоблин, сказал Ульрик. – Сам бы я не отбился… Они сейчас следят за порядком при разборе завалов на набережной Зеленого Мыса. Представляешь? Дружинники заступились за эльфа! Что-то в лесу сдохло, наверное…
«Хоть какая-то часть магии Эрустима работает», подумал Шенвэль угрюмо. Вслух он сказал:
– Сегодня вечером мы с тобой вернемся к эльфам.
– Но… ты ведь еще слаб, – пробормотал Ульрик. – Давай подождем хотя бы до завтра.
Шенвэль отрицательно покачал головой.
– Я уже договорился с Лакгаэром, – сказал он. – Да и потом, завтра дружинники могут не успеть.
– Как скажешь, – пожал плечами Ульрик. – Тем более, что завтра нам с тобой не на что будет есть – деньги-то у меня дружинники отобрали…
Карина шуршала в темноте, собирая одежду. Ведьма хотела искупаться перед сном.
– Смотри, чтобы тебя русалки не утащили, – сказал Владислав.
– Мне с ними делить нечего, – сказала она и поцеловала барона. – Я потом еще полетаю немного, так что ты меня не жди, засыпай.
Барон изобразил могучий храп. Карина засмеялась, и продолжала похохатывать еще за дверью. Когда все стихло, Владислав откинулся на подушку. Барон крепко сжал веки, но сдержать слезы не смог.
Как не смог сделать сегодня ночью и кое-что другое. Владислав вымотался на празднике, но не усталость была причиной его фиаско. После завершения парада по поводу именин князя крыло «Змей» пригласили на бал в замок Ивана. Барон подарил возлюбленной платье. Оно было сшито по последней моде – роскошная парча цвета старого вина, огромная круглая юбка на обручах, подчеркивающую стянутую «в рюмочку» талию. К платью барон преподнес своей любимой ведьме и украшения – ожерелье из крупных рубинов, ограненных ромбами и оправленных в золото, и такие же тяжелые рубиновые серьги. Теперь, после смерти Розалии, больше не имело смысла скрывать отношения Карины и Владислава. Многие родовитые дамы с завистью и ненавистью смотрели бы на молодую, вызывающе красивую ведьму, нахально позвякивавшую сережками, за которые им пришлось бы заложить все свои родовые имения. Но Карина вышла на бал совсем в другом наряде. Нет, она не ударила в грязь лицом. Когда ведьма появилась в бальном зале, на несколько мгновений там воцарилась тишина.
Сердце Владислава же болезненно сжалось.
Длинное нижнее платье ведьмы из тончайшего, полупрозрачного желтого шифона выбивалось в боковые разрезы верхнего. На манер эльфов ткань была прошита только в плечевых швах, и платье подгонялось по фигуре шнуровкой. На коричневом шелке верхнего платья тут и там были разбросаны шитые золотом кленовые листья. Пояс из тонких ремешков, пропущенных золотой нитью, скрепляла эмалевая фибула, тоже в форме кленового листа. На боку ведьмы висел кинжал. По всей длине бронзовый рукоятки обвивался змей. Венчавшая рукоять круглая голова чудовища не давала руке соскользнуть.
Когда Верховного мага Фейре принесли в госпиталь, его костюм был в крови и грязи. Но Владислав хорошо запомнил расцветку, необычное сочетание желтого и коричневого. Барон тогда еще вспомнил, что дивизия, носившая такие же цвета, была самой трусливой в армии мандречен. Маги объясняли это тем, что люди чувствуют себя обмазанными фекалиями, а в таком виде и вправду сложно проявить храбрость. Доля истины в этом наблюдении присутствовала – Алые Кобры, на пурпурной форме которых кровь была не видна, дрались как львы и никогда не отступали.
– Если тебе не понравилось, ты могла бы сказать, – сказал барон ведьме, когда они танцевали.
– Мне понравилось, – ответила Карина. – Но здесь по крайней мере еще три дамы одеваются у того же портного.
– Мне кажется, у Светланы плащ в таком же стиле, что и твой новый наряд, – сказал барон миролюбиво. – Как ты думаешь, сколько она за него попросит? Скидку сделает для подруги или нет?